Вперед в прошлое. Возвращение пираньи — 2

Новое дело, подумал Мазур чуточку растерянно. Ему приходилось в жизни общаться с президентами, причем аж с тремя, причем исключительно африканскими. И всякий раз это происходило оттого, что заранее была четко выстроена некая система отношений. Совершенно непонятно, зачем это он понадобился здешнему президенту практически сразу по прилету. Ребус...

– Что я еще запустила?

– Пропустила, - поправил Мазур почти что машинально, - начал уже к этому занятию привыкать.

– Да, благодарю вас, пропустила... Все время я буду находиться совсем не очень далеко от вас, в какой-то миле. Так что, если понадоблюсь, приеду быстро. Кажется, все... Нет, я все же пропустила довольно важное...

– ее взгляд стал откровенно игривым.
– Мужчины - всегда мужчины. Особенно военные моряки, я успела вникнуть... Словом, если вам станет очень скучно...
– ее взгляд еще больше преисполнился многозначительной игривости.
– Наберите на телефоне 06, придет коридорный, уже зная, что вам требуется. Вы ему выскажете пожелания, если они у вас будут, и он быстро все обустроит...

А ведь никуда от этого не денешься, подумал Мазур (истины ради - без всякого внутреннего сопротивления). Сразу предупредили, что здесь он может задержаться, и недель на несколько, А местные нравы известны: мужика, больше трех ночей проводящего в одиночестве, автоматически начинают подозревать в тех пристрастиях, к которым тут относятся крайне неодобрительно. И всего с полсотни лет назад как отменили уголовные наказания для «голубков» (чем на пару лет опередили цитадель демократии Англию, где это было проделано лишь в девятьсот семьдесят первом).

С легкой улыбкой Мазур пожал плечами:

– Quen sabe [4] ?

У него прочно угнездился в памяти десяток испанских ходовых выражений (освеженных при инструктаже). И уж что он отлично помнил, так это именно эту универсальную фразу, пускавшуюся в ход в превеликом множестве самых разных жизненных ситуаций (и жалел иногда, что в русском нет аналога).

– Ну, вот, - сказала Исабель, послав ему ответную улыбку, правда, довольно скупую.
– Кажется, мы обговорили совершенно всё. Я могу пойти?

4

Qui n sabe (исп.) – «кто знает».

– Боюсь, тебе придется немного задержаться...
– сказал Мазур.

Он намерен был претворить в жизнь план, задуманный еще в машине. А фамильярность в неофициальной обстановке была в здешних военных традициях, как сухопутных, так и морских: старший офицер обращался к младшему на «ты», а тот, понятно, по- прежнему отвечал на «вы». Особенно когда, как вот сейчас, налицо были несопоставимые по тяжести погоны: адмирал и старший лейтенант...

Исабель это, конечно, прекрасно знала и никакого удивления не выказала -? но глянула словно бы с некоторой тревогой. Мазур встал с неподъемного кресла, которым, пожалуй, что, можно было при нужде смертно ушибить мамонта, подошел, остановился перед сидящей девушкой и крайне откровенно, неспешно огладил ее многозначительным взглядом от высоких каблуков до аккуратной светлой челочки. Такой взгляд без труда могла расшифровать и особа гораздо более неопытная.

Ну, а уж сеньорина секондо-лейтенант расшифровала вмиг. Ее взгляд метнулся, словно вспугнутая птица, на лице, полное впечатление, появилось легкое замешательство. Она медленно поднялась из кресла и встала перед Мазуром - напряженная, как натянутая гитарная струна, с той же тревогой во взгляде. Спросила:

– Я что-то пропустила, сеньор адмирал?

– Мне просто хотелось бы кое-что уточнить, - сказал Мазур, все так же откровенно раздевая ее взглядом.
– А если я захочу, чтобы именно ты мне помогла справиться со... скукой? Вот прямо сейчас?

Очаровательное личико стало напряженным, она отвела взгляд. Тихо сказала:

– У меня очень обширные инструкции, владеющие силой приказа... Я всегда выполняю приказы. Если вы захотите, чтобы я осталась, мне придется остаться. Сеньор адмирал... Я знаю, что вы боевой офицер, а не штабной чинш... чинуша. А значит, есть изрядная разница в характере и нравах, я служу не первый год и успела ее усмотреть. Разрешите высказать откровенное мнение?

– Конечно, - сказал Мазур.

– Я подчиняюсь приказам... но мне это не доставит и маленького удовольствия. И я буду...

– Тихо меня презирать?
– усмехнулся Мазур.
– А то и ненавидеть, чего доброго?

Сеньорина секондо-лейтенант промолчала, но ее красноречивый взгляд говорил, что угадал он как минимум наполовину. Что давало обильную пищу для размышлений, как и было задумано.

– Прикажете идти в спальню?
– осведомилась она с наигранным безразличием.

– Ничего подобного, - сказал Мазур. — Это была шутка, честное слово... Возможно, не самая удачная, согласен. Прошу прощения, Исабель.

– Адмиралы редко просят прощения у младших офицеров...

– Адмиралы бывают всякие, - усмехнулся Мазур.

– У вас очень жестокие шутки, сеньор адмирал, - сказала она тихо, с откровенной радостью на лице.

– Казарменные, - сказал Мазур.
– Не выспался в самолете, устал, вот и лезут в голову казарменные шуточки дурного пошиба... Так я прощен, надеюсь?

– - Конечно, - быстро ответила она все с той же радостью на лице.
– Вы благородный человек, сеньор адмирал. Я понимаю, даже таким людям случается шутить глупо и жестоко... Казарма...

Тут, конечно, возникала нешуточная философская проблема: можно ли именовать «благородным» человека с немаленьким личным кладбищем? Но не было никакого желания ее решать. Он спросил:

– Надеюсь, инцидент исчерпан? И мы по-прежнему в нормальных, доброжелательных отношениях?

– Разумеется!
– воскликнула она.

— Вот и прекрасно, - сказал Мазур.
– Можете идти, секондо-лейтенант... нет, минутку. Вы, случайно, не знаете - для меня на сегодня намечаются какие-то дела?

Она чуть заметно пожала плечами:

– Мне неизвестно, какие планы у вашего начальства. Но мой начальник сказал, что сегодня вы будете отдыхать после перелета через океан. Но мне все равно предписано оставаться до вечера на дежурстве - именно потому, что у вас могут обнажиться свои планы...

– Понятно, - сказал Мазур.
– Ну что же, идите...

Глава II Старики-разбойники на отдыхе

Мазур чуточку постоял, глядя на массивную резную дверь, бесшумно захлопнувшуюся за красоткой, приученной выполнять все без исключения приказы - но порой, как только что выяснилось, имевшей смелость высказывать собственное мнение.

Разумеется, это была не глупая или жестокая шутка. Это вообще была не шутка, а продуманный нехитрый эксперимент, позволивший, как ему представлялось, сделать кое-какие выводы.

Посмотрел на часы: времени - хоть поварешкой черпай. Кое-какое неудобство от недосыпа присутствовало, как бы ни пыжился, годы дают о себе знать - но все же разбитым он себя не чувствовал, что служило лишним поводом не записываться в старики раньше времени, особенно в этой стране, где старость начиналась попозже, чем в России...