Впереди разведка шла
Шрифт:
Укрылись в безопасном месте. Срочно составили кодограмму. Сообщили решение: обойти засаду с тыла. Надо же разворошить это осиное гнездо!
...Роща осталась справа, слева маячили хатки.
— Петя, притормози! Кто-то там у ветлы копошится.
— Точно...
Из-за кучи хвороста поднялся человек, ковшик ладони приложил к глазам.
Мы крикнули ему, чтобы подошел.
К бронетранспортеру приплюхал тощий старикан в стеганой куртке, подпоясанной веревкой. На голове — потертый малахай. На ногах — чесанки, галоши из автомобильной камеры.
Он снял шапку и низко поклонился.
— Желаю здравствовать,
— Как вас звать? Кто вы такой?
— Смею доложить только старшему.
— А я и есть старший.
По разговору поняли — старик туговат на ухо.
Платоном Максимовичем величают. А фамилия немножко неблагозвучная — Вырыганов. Но с этой фамилией прошел под Ляодуном в японскую, в шестнадцатом под Эрзурумом турку колотил. И в гражданскую пришлось помахать шашкой...
— Теперь куда путь держите?
— К хутору, хворосту вот набрал.
— Немцы есть?
— А что им там делать? Все выгребли-вымели. Кабанчиков перерезали, от птицы остались одни перья. Грабили, что под руку попадется — посуду, утварь, скарб всякий из сундуков потащили. В народе верно говорят — доброму вору все впору!
— А где-нибудь поблизости не замечали фрицев?
— Дальше, за рощей, на юру закапывали танки. Мотоциклисты там шастали то взад, то вперед...
— Может, к хутору подвезти?
— С превеликим удовольствием.
Старик пошел за хворостом, но Алешин его опередил, приторочил вязанку к запасному колесу. Я усадил деда рядом, спросил:
— Окрестности хорошо знаете?
— Так точно! Сызмальства!
— Да не кричи так, дед! — отодвинулся от старика Алешин.— Бьешь, как из мортиры.
— Нам бы к роще нужно подобраться незаметней, с тыла.
— Можно. Под высотками взять напрямик в ложбину. По ней — вверх. Но там недели две немец что-то рыл.
Близко подходить я опасался...
Двигались по пути, указанному нашим случайным проводником. Как только на малой скорости преодолели по дну ложбину, наткнулись на длинный глубокий ров. Земля свежая, суглинистая. Увы!.. Колесная машина не пройдет. А у нас под рукой — ни топора, ни пилы...
— Товарищ командир! Я в хутор сбегаю, людей позову, струмент возьмем.
— Сбегаю...— ухмыльнулся Алешин.— Рассыпешься по дороге.
Старик обидчиво вытер слезящиеся глаза:
— Тебя, сынок, в помине не было, когда я перед Эрзурумом Кеприкейские позиции турок брал... То-то! А здесь какой-то паршивый ров.
— Алешин! Деда на «скауткар» — и дуй на хутор. Он дело говорит!
Через полчаса бронетранспортер возвратился: из него вылезли несколько пожилых мужиков с пилами и топорами. Наш проводник покрикивал на своих хуторян фельдфебельским голосом.
Материал для кладки был под рукой: над рыжим обрывом стояли березы, несколько дубков. Враз спилили, срубили, стали таскать ветки. Соорудили кладку, присыпали землей, немного утрамбовали. Орлов первым провел бронетранспортер, за ним прошли остальные машины.
Я попрощался с нашими помощниками, дал старику тушенки. Тот от радости даже понюхал банки...
Сержанта Александра Петрова я направил первым к роще, сами же на трех броневиках охватили ее с флангов.
Но что это? Сбоку,
из чащобы, к притормозившему БА-64 выскочили шесть немцев, стали колотить по броне. Затем отбежали в сторону... Нас они не видят.«Петров, милая душа! Что же ты придумаешь в данной ситуации?» — пальцы до хруста сжали бинокль.
А Александр не мудрствовал лукаво: открылся башенный люк и из него полетели гранаты. Гитлеровцы шарахнулись к лесу, несколько осталось лежать, сраженные осколками. Бронеавтомобиль резко сдал назад, по убегавшим ударил длинными очередями пулемет...
Теперь настала и наша пора. Броневики взяли разгон, и разведчики принялись прочесывать огнем рощу. Приблизившись, бросили поверх макушек деревьев «феньки». Гранаты лопались, как в пустой железной бочке, осколки сшибали ветки, кое-где вспыхнула сухая трава...
Немцы, как они после сказали, решили, что их атаковало со всех сторон крупное подразделение, и сочли сопротивление бессмысленным. А всего их в роще было до роты. Группа прикрытия оказалась довольно пестрой: в нее входили солдаты и офицеры из 294-й пехотной дивизии, несколько саперов, артиллеристы с двумя пушками, команда факельщиков. Этим «спецам» так и не удалось улизнуть — подготовленную машину мы буквально изрешетили...
Из рощи послышались крики:
— Вир эргабен унс! Шиссен нихт!* — навстречу нам с поднятыми руками вышло человек пятнадцать гитлеровцев.
* Мы сдаемся! Не стреляйте! (нем.)
Отправлена лаконичная кодограмма: «Путь свободен». Потом все собрались у моей машины, по рукам пошла канистра с пахнувшей бензином водой.
— Командир! — как бы спохватился Алешин.— Еще великий Наполеон сказал, что войско марширует на своем животе.
— Последуем совету Бонапарта. Готовь обед!
Семен стал вытряхивать весь наш провиант.
Расстелены плащ-палатки. В консервные банки вонзились финки, нарезан хлеб, сало. Я достал флягу «для растирания»...
Первую кружку поднесли сержанту Петрову. Саша у нас именинник — и в «плену» побывал, и пленных связку приволок.
А Алешин бодрил людей байками. Вот уж неунывающая натура! Однако в самой дрянной обстановке всегда собран, реакция мгновенная, находчив, хитер и хладно кровен. За это я его и любил. Разведчик прирожденный.
В стороне молча сидели пленные. Что с ними делать? Не тянуть же за собой этот табор.
Я подозвал унтер-офицера. Ситников растолковал ему что к чему: пусть берет своих германцев и чешет по дороге строем в нашу сторону. Только без выбрыков — мы проследим...
...Бригадная колонна взяла на юг, к отдельному совхозу. Пересекаем железнодорожное полотно. Впереди, в боевых порядках батальона капитана Субботина, взвод разведки. У высоты с отметкой 274,0 — траншеи.
Следует сказать, что участок, где намечалось сломать оборону гитлеровцев, прорубить в ней брешь, оказался самым опасным. Стоило лишь батальону вытянуться из лощины, как на него обрушился огонь артиллерии. Перед бойцами выросли фонтаны земли, за которыми стали отчетливо прорисовываться бегущие фигуры немцев. Трещали автоматные очереди, хлопали винтовочные выстрелы, с далекого фланга с воем и скрежетом заработал шестиствольный миномет: казалось, какой-то диковинный зверь мечется там на цепи...