Впереди Вечность

– Ну теперь вся рыба твоя, - довольно улыбаюсь: - Ладно, не буду мешать, удачи, еще свидимся, наверное.

– Ага, - пропустив сквозь уши мои слова, Туман очередной раз подсек рыбешку, вылетавшую из воды в его направлении.

– Привет, - Ворон протянул рука: - Товарищ уполномоченный, проверяющий особой важности.

– Сам дурак, - пожимаю руку: - Как оно?

– Каконо.

– А что так?

– Да-а-а, тут без бутылки не объяснить.

– Бутылку не обещаю, но баньку могу, тем более пообщаться надо в приватной обстановке.

– Мы всегда за, - Ворон улыбнулся: - Форма одежды номер четыре?

– Номер два, - произношу, определяя, что разговор важный, согласно когда-то оговоренных, точнее, мне разъясненных значений цифр во вроде бы отвлеченном повседневном разговоре.

– Понял, не дурак. Дурак бы не понял. Ко скольки подойти?

– Через часик можешь, фикус на окне – явка провалена.

– Ага, если что, возьму шапочку из фольги.

Банька уже была на парах со слов паренька, поставленного возле бани дожидаться моего прихода, также он уведомил, что стол накрыт для ужина, я поблагодарил и отпустил его домой, ведь над городом были уже сумерки. Через пять минут подошли трое, двое знакомых, один нет.

– Такие люди и без охраны, - приветливо улыбаюсь подошедшим.

– Кто бы говорил, - хихикнул Ворон.

– Извольтис, мы с охранойс, - на мои слова в полумраке блеснула пара глаз, ей тут же ответили еще несколько пар по округе.

– Серьезно, - оценил Воислав.

– Да бросьте, все по-деревенски: без големов, фантомов и прочих признаков роскоши.

– Ага, заряжать серты 5000-е по десять лямов - беднота, - ухмыльнулся Ворон, а я лишь сглотнул, давясь комком накатившей жадобы.

– Ну что? Будем морозиться, али париться? – отрезал Воислав.

– Париться, заходите, - приглашаю в баню.

– Э-э-э, двери открытыми не держим! – вдруг из парилки донесся ворчливый крик: - Залетели и закрыли! Пар выгоняете!

– Это кто у тебя там? – удивился Ворон.

– Я по чем знаю?

Дверь в моечную отворилась, и из пара вышел мужичок по пояс, бородатый и в одних портках, держа ушат и веник.

– Так, слухайте сюда! – мужичок принялся наставническим тоном разъяснять, при этом размахивая веником: - Двери сразу закрывать, тазики не разбрасывать, воду попусту не тратить! За столом порядок и приличия, а то погоню к чертям собачьим драным веником, я понятно изъясняюсь?!

– Понятно, - киваю, тут же приходя в себя: - Мужичок, а ты откуда взялся?

– Не мужичок, а Митрич, банник я.

– Митрич, откуда ты взялся? – переспрашиваю.

– Из тех же ворот, откуда и весь народ! Брат я Сидырыча, двоюродный. Он мне говорит, мол, на работу взяли, так сразу в дом, так сразу в Княжий, знамо, старший теперь по домовым да прочим. Говорит, банька есть знатная, князь сам моется, токма без присмотра. Говорит, пойдешь? Ну я пошел. А ты кто?

– Князь.

– Ясно дело, что не княгиня.

Ворон заржал.

– В общем, вы меня поняли, как помоетеся, в этот тазик, - Митрич указал на висящий ржавый таз в углу за дверь: - Этим ушатом постучите, а я пока пошел. И смотрите мне!!!

– Серег, это что только что было? – на меня вопросительно смотрели три мужика.

– Банник Митрич, - только и смог я произнести.

– Блин, объяснил, спасибо.

– А я что? Я ничего, я сам офигел.

– Очередной шаблон в труху, - впервые произнес третий гость, и голос мне его показался более старшим, чем аватар.

Я лишь развел руками, приглашая приступить к процедурам.

– Кстати, знакомься, - вступил Воислав: - Седой, наш замполит.

– Летнаб.

– Кто?

– Был такой фильм Диверсант, там был персонаж в должности летнаб.

– Хороший фильм, - кивнул Седой, показывая, что понял, о чем я.

Кто не был в русской баньке, то в бане вообще не был. Мыться и париться – разные вещи. Раскаленные камни, испускающие жар и клубы пара, если на них плеснуть водички, горячий воздух, заставляющий бронхи раскрываться, от чего бронхит осознает свою ошибку и стремится убежать из легких. Наши люди банями всегда не только смывали грязь, но и лечились. Бани, да настои, и были у нас не лекари, а ведуны, ибо люди ведали. Но это все космология, приходящая в голову, когда тебя лупцуют дубовыми вениками, а после и приходит твоя пора лупцевать. А еще в старину в банях детей делали и рожали, поэтому русичи были всегда сильные и здоровые телом и духом. О, моя очередь лупцевать. Ну, держитесь, сейчас я вам покажу, что такое умение «Мясорубка».

– Ух, банька, что надо, - разморенный Воислав откинулся и наслаждался: - Эх, такую бы да в реал, - запнулся и посмотрел на меня: - Извини.

Я лишь хмыкнул, ему-то за что извиняться?

– Все нормально. Узнали чего? Для галочки, - руками складываю над тарелкой фигуру купол, мне в ответ кивают, мол, поняли.

– Нет, работаем, медовуха у тебя, блин, отменная, вот не поверишь, где не возьмем в игре, все не то. Рецепт у тебя какой-то?

– Не знаю, мои делают сами.

Над нами вдруг возник серебристый купол.

– Вот теперь можно.

– Админы не прослушают? – я взглянул вверх, вслушиваясь в округу, будто бы что-то смогу услышать.

– Нет, по крайней мере, прецедентов не было.

– Сейчас иной случай.

– Согласен, - кивает Воислав: - Полагаю, долгую беседу затягивать не стоит.

– Ага.

– В общем, по твоему вопросу, там все мутно, но нити уходят далеко, причем не в соседний город.

– Я уже понял, можете прекращать искать, себя поберегите, кстати. Мне тут нашептали, мужики, не знаю, на сколько именно, но интерес к вам проявляют, причем с агрессивными намерениями.

– Хм, - Седой смотрел на меня пристально.

– Что за источник?

– Надежный, с властью, причем, серьезной.

– И вот так тебе инфу дал?

– Ну, - я развел руками: - У него интерес имеется, полагаю, догадываетесь, какой.

– Перенос, - произнес Седой.

– Угу.

– А ты, как ключевой и единственный пример.

– Ну насчет уникальности можем и ошибаться, ибо, как мне сказали, бабло на то, чтобы реализовать то же самое, тратится немалое. А вот я хотел поговорить за одну вещь.

– Какую?

– Вы себе доверяете?

Немая сцена.

– Не в смысле своим людям, самим себе.

– Разъясни.

– Хм, не замечали в себе перемен, смена внезапная по пристрастиям, вкусам? Вчера, к примеру, обожал бегать по утрам и пить свежевыжатые соки, а сегодня вдруг завалился на диван, взял бутылку водки и принялся без закуси с горла.