ВПЛАМ: Шрамы, что превратились в морщины

[Ияков: …]

Был ли счастлив я сам или какой-нибудь Грот Мордоворот, потому что мы вышибали мозги всяким слабакам? Нет. Мы стремились всё дальше и дальше. Для нас сила была чем-то настолько примитивным, что совершенно недостижимым: драться, пока не останешься один.

[Ияков: …]

Был ли счастлив Вигир Фаль, который под силой скрывал переживания и утраты… Были ли счастливы все псилактики, которых я повстречал на своём пути? Нет. Они все дрожали из-за того, что могли стать уязвимы. Они все до ужаса боялись, что найдётся кто-то сильнее. Они жили не своей жизнью, а жизнью своей голубой крови.

[Ияков: …]

Так кто тогда? Погибший предтеча, тщетно пытающийся навести свой порядок с осознанием того, что в существующем он слаб? Нет.

Древний дракон Белиагор, который скрывается от всего мира и просто отлёживает бока, потому что слишком слаб, чтобы заявить о себе? Нет.

Императоры и короли, которые чахнут над своей властью и впадают в безумие, пытаясь защитить своих родственников? Нет.

[Ияков: …]

Я могу назвать всего трёх людей, кто был по истине счастлив и… Как бы это не было иронично, но всех троих я считал конченными безумцами.

Первым был Авагар. Мудрец. Человек, нёсший свет. Человек, умерший со светом. Человек, который не был в обиде на меня даже после смерти.

Вторым был Мальран. Альтруист. Человек, который не преследовал никаких корыстных целей и никак не добивался власти, а просто помогал людям. Его не волновала честь, не волновали вопросы о религии, не волновали вопросы о своём посте: только то, что он мог помочь людям, и он помогал.

А третьим человеком… Был Вамалей, мой отец. Нищий.

[Ияков: …]

Все эти люди. Все эти бесконечные воины, бандиты, псилактики, архаи, предтечи, боги – все, все они были схожи всего в нескольких вещах: они не думали, что они были самыми сильными, и они пытались стать таковыми.

[Ияков: …]

А мой отец всегда считал себя сильным. Он всегда, всегда считал себя счастливым.

[Ияков: …]

Ведь если вспомнить: когда он вообще плакал?.. Когда он вообще унывал и говорил, что он жалок или слаб, как делал я и ни один раз.

Ни разу.

[Ияков: …]

Он не имел ничего. Он не мог кого-то побить или унизить. Не мог толкать пафосные фразы и выкрикивать: «Да ты знаешь, кто я такой?», но…

[Ияков: …]

Даже так, этого было достаточно для того, чтобы он был счастливым… Как Мальрану хватало его помощи с обгоревшими детьми…

[Ияков: …]

У меня было столько всего… Я был сильным, но я гнался дальше. Меня любила Луза, но я гнался дальше. Со мной пытались сдружиться Тит и Вигир, но я гнался дальше. Я был сильным и могущественным, но я гнался дальше.

[Ияков: …]

Ну вот и прибежал. Теперь у меня нет никого и ничего…

[Ияков: …]

Теперь я понимаю, что говорил пророк про то, что не стоит себя корить… Смысл на себя ругаться, попутно продолжая нестись вперёд…

[Ияков: …]

У меня нет ничего, и я наконец-то должен остановиться… Просто, блять, остановиться… И научиться быть счастливым прямо сейчас.

[Ияков: …]

Это небо… Такое чистое… Раньше я боялся облаков… За ними всё так было пусто, что казалось, что рваться уже некуда, что побеждать больше некого… Я боялся этой синевы, но теперь я люблю её…

[Ияков: …]

Наверно, про это и хотел сказать мне Луза.

[Ияков: …]

…

[Ияков: …]

…

[Ияков: …]

Осталось лишь подмести следы и наконец-таки уйти на покой.

***

[Лондауэр: Ну же, мистер Аймар, не томите меня: что там случилось?]

Король всё также сидел на своё троне в душном громадном зале, но его нога непроизвольно стучала по полу, а сам он вытягивался вперёд, будто пытаясь что-то рассмотреть.

[Аймар: Всё вышло, как никогда, отлично. Вероятность неудачи была практически ровна нулю, учитывая самоуверенность Иякова, так что мы успешно поглотили его силу.]

[Мэнхэрд: Поглотили?]

Рядом с отцом стоял его кудрявый черноволосый сын, который наоборот был несказанное рад и выглядел так, словно уже готов был бежать и праздновать.

[Аймар: Всё верно. Сила, данная ему, принадлежала тому предтечу, что создал Порядок – технически, богу. Тем не менее, сила принадлежала ему, так как он был более того достоин, а это значит, что нам надо было лишь сделать нечто более достойное, чем он.]

[Лондауэр: Это невозможно.]

[Аймар: Почему же? Мать Иякова до сих пор жива, и базовые законы селекции и генетики никто не отменял: надо было лишь создать хоть самую малость более совершенную версию нашего с вами уничтожителя королевств, и положительный результат не заставил себя долго ждать.]

[Лондауэр: …]

[Аймар: Теперь вся мощь Иякова, мощь бога… Принадлежит ему.]

Двери в зал распахнулись, и в помещение медленно и уверенно вошёл высокий лысый мужчина с голубыми глазами и высокомерным взглядом. Из его спины торчали крылья, а над головой порхал светящийся нимб.

[Лже-Ияков: Рад с вами познакомиться, мистер Лондауэр.]

[Аймар: Вы уж простите его за такой, возможно сумбурный вид – это излишки моей фантазии. Мне показалось, что новому богу положено выглядеть соответственно.]

[Лондауэр: …]

Хоть Мэнхэрд вместе с учёным и были безумно рады, но король всё равно сидел весь мрачный, находясь в тяжёлых раздумиях.

[Лондауэр: Как мне теперь тебя звать?..]

[Лже-Ияков: Я предпочту имя «Адам».]

[Лондаур: Адам?]

[Адам: Да, Адам. Услышал это имя из одной старой легенды про первого человека.]

[Лондауэр: Адам… Скажи мне… Кому теперь ты служишь?..]

[Адам: Никому. Аймар сказал, что я буду волен, как только стану богом.]

[Лондауэр: В таком случае какие твои намерения?]

[Адам: Я пока ещё не решил.]

[Лондауэр: И зря. Тебе надо решать быстрее.]

Лондауэра можно было понять. Вместо того, чтобы устранить великую силу, учёный просто переместил её в новое тело. Никто не мог гарантировать, что этот Адам не начнёт убивать всё и вся уже завтра.

[Аймар: Вы просто вдумайтесь, Ваше Величество, теперь у этого мира есть самый настоящий Бог! Я всю жизнь, всю свою сознательную жизнь мучил себя вопросом: есть ли бог, и вот: я его встретил. И даже если у меня и появится вопрос: кто был прежде бога и кто его создал, то ответ есть - я.]