Врач от бога

– Да, – насторожилась я, – что пошло не так в последний раз?

– Он не распространялся на эту тему, – плотно сжав руки, лежащие на коленях, ответила девушка. – Но я видела, что что-то происходит: Сережка вдруг спросил, не может ли переехать ко мне – временно, конечно, но раньше он ни о чем таком даже не заикался! Причем вещей не перевез, почти никаких – только предметы личной гигиены да пару смен белья. Потом вдруг стал заговаривать об отпуске, хотя раньше будущей зимы мы ничего не планировали, ведь мне летом на работе отпуск никогда не дают. Но я никак не могла ожидать, что Сережка сорвется – вот так, вдруг! И еще он предупреждал меня, чтобы я никому не открывала дверь и даже к телефону не подходила.

– Я вам звонила, – призналась я. – Утром, несколько раз, но никто не брал трубку.

– Это все из-за Сереги, – кивнула девушка. – С тех пор как он уехал, я тоже стала бояться!

– А он не говорил вам случайно, что ему угрожали? – спросила я.

– Прямо – нет, – покачала головой Света. – Но думаю, что иначе он ко мне бы не перебрался. Понимаете, Серега очень свободолюбивая натура, ему даже не нравилось, если я оставалась у него на ночь, а уж о том, чтобы жить вместе, вообще речи не шло!

Я окинула взглядом хрупкую, сгорбившуюся на стареньком диване фигурку. И чем же этот жук взял Светлану, что она все ему прощала и ничего не требовала взамен? Хотя, с другой стороны, мне ли не знать, что есть такие мужики – мой бывший, между прочим, как раз из их числа! Сколько лет мы жили исключительно на мою и мамину зарплату, пока Славка осуществлял свои «коммерческие операции»? И ведь ни разу его ни в чем не упрекнули!

Вытащив блокнот, я записала в нем свои координаты и вырвала листок.

– Позвоните мне, пожалуйста, Света, если Сергей объявится или вы что-то о нем услышите, хорошо?

Когда я стала подниматься, девушка внезапно схватила меня за рукав:

– Вы думаете, это серьезно, да?

– Похоже, что серьезно! – мягко похлопав ее по руке, ответила я. – И все же я советую вам, в свете происходящего, заявить в милицию о пропаже вашего друга.

– Ни за что! – затрясла головой Светлана. – Судя по всему, Сережа скрывается, и это может ему повредить!

Я не стала с этим спорить.

* * *

Слава богу, что в большинстве больниц отменили так называемые «часы посещения», а то мне ни за что не успеть бы к Лицкявичусу, так как освободилась я только после восьми вечера. Очевидно, благодаря хлопотам Кадреску, работавшему в этой больнице, его поместили в отдельную палату. Он сидел на койке в спортивном костюме, упершись спиной в стену. Перевязанная нога при этом покоилась на табуретке, голова тоже была перебинтована, но в целом мужчина выглядел вполне нормально, если не считать многочисленных порезов от осколков стекла на лице. На коленях Лицкявичус держал планшет, а в зубах у него был зажат механический карандаш. При виде меня он явно очень удивился.

– Чему обязан?

– Вот, пришла навестить, – сказала я, неловко переминаясь с ноги на ногу. – И поделиться информацией.

По пути я купила пакет виноградного сока и связку бананов, потому что как-то неловко идти к больному с пустыми руками. Теперь я чувствовала себя удивительно глупо с передачкой в руках.

– Ну, и что за информация?

То, что с нами произошло, ночь, проведенная в лесном домике, как мне казалось, немного сблизила нас, но сейчас этот странный человек разговаривал со мной так же холодно, как и в самом начале нашего знакомства. Я рассказала ему то немногое, что смогла узнать от девушки Афанасьева.

– Ну, – сказал Лицкявичус, когда я закончила, – что и требовалось доказать: статья действительно заказная! А вот я тоже, знаете ли, времени зря не терял. Хотите послушать?

– Разумеется!

– Так вот, – начал он, беря в руки планшет с прикрепленным к нему большим блокнотом. – Я решил составить пару схем из тех фактов, что нам известны. Все началось со смерти адвоката Дмитрия Тюленина, имевшей место двадцать пятого марта сего года. Двадцать восьмого марта задержали его жену по подозрению в убийстве. Одиннадцатого апреля умирает домохозяйка Валентина Глушко, и пятнадцатого апреля Анна Тюленина выходит на свободу, так как ее причастность к гибели Дмитрия Тюленина остается недоказанной, а обстоятельства смерти совершенно посторонней женщины, Глушко, выглядят такими же, что и первый случай. Задерживается муж Глушко по подозрению в убийстве жены. Дальше. Третьего мая, сразу после праздников, умирает Ирина Пластун. Подозреваемых в ее смерти еще нет, но Петра Глушко седьмого мая освобождают под подписку о невыезде, так как опять не могут доказать его связь со смертью супруги. Идет речь о том, чтобы объединить все три дела воедино, но, пока суд да дело, двенадцатого мая появляется статья Сергея Афанасьева о «Виталайфе», которая связывает все три смерти воедино. Двадцать пятого мая дело передают ОМР, отбирая его у следователей на местах. Ничего не беспокоит?

Очень даже беспокоит! Меня сильно удивило то, как быстро и стройно происходили события: смерть – арест – смерть – освобождение – смерть!

– Но это еще не все, – добавил Лицкявичус, выдержав эффектную паузу. – Четвертого июня умирает ваша подруга, Лидия Томилина, а через два дня – Ролан Гаспарян. Задержан Анатолий Томилин – отпущен через пару суток, а жена Гаспаряна под раздачу не попала, так как загремела в больницу с сердечным приступом. И снова – статья Сергея Афанасьева о «Виталайфе», только на этот раз он еще подливает масла в огонь, упоминая о высокопоставленных акционерах «Фармации» и их нежелании придавать огласке дело о злополучном БАДе.

– А потом Афанасьев неожиданно испаряется в неизвестном направлении!

– Вот именно! А теперь – самое главное, – и Лицкявичус потянулся к пачке газет, лежавшей на прикроватной тумбочке. Очевидно, боль в сломанных ребрах все же беспокоила его, потому что Лицкявичус тихо выругался и прижал руку к груди. Я подсуетилась и протянула ему газеты. Лицкявичус, даже не подумав поблагодарить за помощь, продолжил:

– Двенадцатого июня три человека попадают в больницу с отравлением синильной кислотой. Один из них выжил, но два других мертвы.

– Это мне известно, – кивнула я.

– А вам известно, что перед своим исчезновением Сергей Афанасьев состряпал еще одну статейку – как раз об этих троих?

Я сразу вспомнила свой разговор с редактором о том, что он должен был сдать какой-то материал перед тем, как уехать в неожиданный отпуск. Лицкявичус перешерстил пачку и протянул мне одну из газет, раскрытую на странице с кричащим заголовком: «Последние жертвы фармацевтического скандала: «Виталайф» наносит еще один удар!»

– Значит, – пробормотала я, – было не две, а три статьи!

– Это неважно! – воскликнул Лицкявичус. – Вы на дату взгляните!

– Четырнадцатое июня, – прочитала я.

– Вы сказали, что Сергей исчез пару дней назад. Трое бомжей пострадали двенадцатого. Наводит на мысли?

– А статью, значит, он сдал… – медленно заговорила я, пытаясь сложить все даты вместе и борясь с вихрем других мыслей.

– А я не поленился позвонить в редакцию этого желтого листка и выяснил, что статья была сдана… десятого июня!

– То есть статья появилась до того, как произошло само событие?!