Врач в пути
Шрифт:
Многие улицы и площади центральных кварталов скрываются в густой тени пальм и фруктовых деревьев. Кактусовые заросли можно встретить где угодно. Их яркая, сочная зелень очень приятно оттеняется светлым фоном домов.
На улицах и площадях всегда многолюдно. По пятницам у мусульман день отдыха, и тогда кажется, что жители покинули дома и переселились на улицу. У городских ворот — скопище пеших и конных. Они словно чего-то ждут. В невысоком проеме ворот показывается первый верблюд каравана и сидящий на нем погонщик.
К полудню улицы Саны пустеют. Наступает время нестерпимой жары.
Над Саной нависают жара и тишина. Душно… К 16 часам город вновь оживает. Снова по улицам проплывают женщины в широкой пестрой одежде и ярких платках. Женщин из знатных семейств можно узнать по тяжелым бархатным платьям черного цвета и полупрозрачной вуали, закрывающей лицо. Ногти на руках и ногах у большинства йеменских женщин — знатных и простых, богатых и бедных — покрашены черной краской. Бороды мужчин красно-рыжие от хны.
В высокогорной Сане очень резки колебания температуры. Утром и днем жарко. Ночью холодно. В зимние месяцы ночыо, а иногда и по утрам на улицах лежит иней. Летом же — сильная жара. В холодное время на смену легким одеждам приходят теплые кафтаны.
Многие элементы европейского костюма — пиджаки, жилеты, носки, обувь — прочно вошли в обиход местных жителей.
Национальная же одежда йеменца — джильбаб — длинная рубаха из полотна. На голове носят куфью — маленькую шапочку, похожую на тюбетейку.
Богатые йеменцы ходят в такой же одежде, но только рубаха у них более широкая, да и сшита из дорогого белого шелка или нейлона, а расшитый золотом и серебром пояс стоит целое состояние, джамбия — в драгоценных ножнах, поверх затканной золотом куфьи — шелковая белая чалма. Такой головной убор называется «имамия».
Тонкая белая шерстяная шаль с каймой, перекинутая через плечо, — отличительный признак знатного йеменца. Носят они ее удивительно легко и непринужденно.
Так же, как взрослые, одеты и ребятишки. Восьми-девятилетние девочки из знатных семей — в длинных бархатных или шелковых платьях, закутаны в большие платки.
Дом, в котором мы поселились, назвали «домом врачей». Многие здания в городе имеют названия, заменяющие номер.
Наши комнаты на втором этаже были большими, светлыми, с глубокими нишами, широкой стеклянной дверью и лестницей, по которой мы поднимались на плоскую крышу. Оттуда открывается чудесный вид на город, далекие горы, вершину Джебель-Нукум и старинную крепость, притаившуюся у ее подножия. Крыша «дома врачей» стала своеобразным клубом: здесь мы собирались в редкие свободные от работы вечера. Отсюда же я любил наблюдать город перед наступлением ночи и на рассвете.
Закат в Сане — зрелище неповторимой красоты. Небо постепенно утрачивает синеву, бледнеет, растворяется. Воздух розовеет, и над белым городом разливается яркий и нежный «тот вечерний несказанный свет», который никакими словами не опишешь.
Темнеет горизонт. Совсем черными становятся дальние горы. С них и наползают сумерки. Розовые отблески еще лежат на стенах домов, но небо уже сине-черное,
и лишь кое-где сквозь облака просвечивают яркие закатные полосы. Наконец исчезают и эти последние краски.На миг делается совершенно темно. Потом восходит луна, и вот уже город залит ее светом. Тишина. А утром яркие лучи солнца всему возвращают украденные ночью краски: небу — синеву, горам — лиловатую дымку, верхушкам мечетей — золотое сверкание, а домам — почти осязаемую, живую белизну.
Безводье — страшный бич Саны. В городе и поблизости от него нет ни рек, ни озер. Водоносные слои залегают на тридцатиметровой глубине, и до воды можно добраться, только вырыв глубокий колодец. Но колодцев мало, и они наполняются гораздо медленнее, чем вычерпываются. Скрип колодезного колеса, пронзительный и ритмичный, не умолкает с раннего утра до позднего вечера. Эти звуки неотделимы от города.
Водопровода в нашем доме нет. Воду — несколько ведер — нам ежедневно покупают на базаре. Мы ее фильтруем и кипятим. Пищу готовим на примусах.
В Сане, как и в Ходейде, нет канализации. Выгребные ямы расположены прямо под домами. Горячее солнце быстро высушивает и в какой-то мере дезинфицирует отбросы, но удушливый запах держится стойко, особенно в узких улочках.
Как уже говорилось, улицы и площади города всегда оживленны и шумны. Особенно многолюдны базары. Здесь средоточие деловой, торговой и общественной жизни.
Базар (по-арабски «сук») находится на широкой площади, вокруг которой множество больших и маленьких лавок образуют сложный лабиринт улочек и закоулков. В дни больших праздников или ярмарок базар выплескивает товары за этот кордон на прилегающие улицы и площади. Купцы зазывают покупателей. Мелкие торговцы громко расхваливают товар, переругиваются друг с другом. Кричат продавцы, кричат покупатели, звенит медная посуда, звенят бубенцы и колокольчики под шеями ослов и верблюдов, снуют и кричат мальчишки — продавцы воды. Стучат молотки жестянщиков, кузнецов, медников.
Шум, стук, звон, грохот — все сливается в один общий, слышимый издалека гул. Рядами тянутся набитые всевозможным товаром лавки богатых купцов. Что пи лавка — то универсальный магазин. Владельцу не надо зазывать к себе покупателя: тот придет сам, привлеченный добротностью и большим выбором товаров.
В такой лавке можно купить швейцарские часы, английскую шерсть, французскую обувь и парфюмерию, кашмирские шали, персидские ковры — все что угодно. Правда, бедноте эти товары не по карману, но местная знать и иностранцы покупают помногу.
В маленьких лавчонках продают алюминиевую посуду (на вес), примусы, дешевую обувь, бакалейные товары — словом, то, что нужно в хозяйстве простого йеменца. Продают и холодное и огнестрельное оружие.
Здесь же расположены мастерские ремесленников: жестянщиков, сапожников, портных, столяров, ювелиров, кузнецов, оружейников, медников… Двери открыты настежь, и мастера работают тут же, у вас на глазах, как работали бесчисленные поколения их предков, чьи искусные руки, вкус, умение, трудолюбие создали городу славу. Ремесленник и по сей день одна из значительных фигур в городе, все — от кинжала до дома — делается его руками.