Врачу, исцелись сам!
Шрифт:
Борисков посветил туда маленьким фонариком, которым обычно подсвечивал, когда осматривал у больных горло. Вроде как дерево. Что такое могли туда поместить? И что значит для обычного человека обладать такой реликвией? Сам крест был золотой или же из позолоченного серебра и довольно тяжелый. Вещь, несомненно, стоила каких-то денег, и даже немалых, но с точки зрения содержимого, она, возможно, была бесценной. Ее можно было передать в дар монастырю, большому храму, государству, но вряд ли можно было продать за деньги. Борисков понюхал тряпицу, она тоже была особой и чем-то пахла ароматным, южным, типа ладана, – так, наверное, пахнут столетия. Взял крест в руки, пальцем провел по стеклу, осмотрел, нашел защелку, открыл, чуть-чуть слегка на мгновение прикоснулся к дереву. Прислушался к себе.
Это могла быть частичка от
Господня находилась точно в Риме, и один гвоздь там точно был. Но где же были остальные гвозди? По известной легенде, когда мать римского императора Константина Великого Елена в 325 году отправилась в Палестину искать крест, на котором распяли Христа, то оказалось, что место Гроба Господня и сама Голгофа засыпаны и на этом месте построен храм в честь богини Венеры. Некий старик, которого звали Иуда, показал это место. Стали копать и действительно нашли три креста, но тут встала задача, как узнать тот, который принял кровь Спасителя, хотя, говорят, была там и сама знаменитая табличка с надписью на трех языках INRI, однако она от креста была отломана. Этот вопрос был разрешен следующим образом: к крестам стали прикладывать больных (или одну больную), и тот крест, который исцелял, несомненно, являлся тем самым. Существует легенда, что крест также прикоснулся и к покойнику, которого несли хоронить, и этот мертвец тут же и воскрес. Позднее Крест захватывали персы, и он был у них в плену четырнадцать лет, однако потом был освобожден, и в последствии раздроблен на много частей, разошедшихся по всему христианскому миру. Сколько таких частиц существует всего, сколько из них было утеряно – точно не известно. Удивительно, что вообще хоть что-то сохранилось.
Возможно ли вообще проверить, настоящий этот Крест или нет. Как?
Прикоснуться к больному? Если настоящий – исцелит. Но вдруг он не захочет исцелять? И как это будет выглядеть, что это за энергия?
Может быть, просто отрезали кусок дерева и продали. Тогда тоже были жулики. Люди были доверчивы. С другой стороны, люди были такие же, как и сейчас. Они наверняка требовали доказательств, что этот Крест настоящий. На кресте была довольно короткая надпись по латыни, которую Борисков сходу перевести не смог. Тут нужен был словарь.
Проверить было, казалось бы, просто – Крест должен исцелять. Но с чего это вдруг он будет исцелять? За счет чего? Почему-то всегда ожидается чудо: исцеление или исполнение желаний. У Бога все чего-то постоянно просят. Какая-то получается глобальная просильная контора, чуть ли не офис. Школьницы просят сдать экзамен, любви и чтобы не залететь. Женщины молятся за здоровье своих детей. Кто-то хочет денег. Но были люди, которые только отдавали, и вряд ли чего просили: отшельники на столбах, монахи. Там была какая-то совсем другая идея, за которую тоже хотели наверняка взамен что-то, например, Царствия небесного. Борисков после прикосновения ничего не почувствовал, а в то же время: а что он должен был почувствовать?
Может быть, все решает вера? Не веришь и не исцелишься? С другой стороны, мертвец, который ожил после прикосновения Креста, и не верил вовсе в тот момент. Однако полностью неверующих людей Борисков представлял себе плохо. Неверие противоречит человеческой природе. В
Евангелии говорилось, что, мол, потому не получается делать исцеление у апостолов, что-де у них мало веры. А уж если у апостолов, что рядом с Иисусом ходили, было мало веры, то у кого тогда ее много?.. Вопрос был такой: дать просто прикоснуться к кресту, а в другом случае еще сказать, что это частица Креста
Господня. Это было бы плацебо-контролируемое исследование. Борисков решил попробовать. Проблема была в перевозке креста на работу. Он сначала забоялся везти в сумке или в кармане, но затем подумал:
"Если крест захочет уйти, то он уйдет, и тут уже ничего не поделаешь!" Но крест по дороге никуда не исчез, он прекрасно доехал во внутреннем кармане пиджака. Всю дорогу Борисков его чувствовал у себя на груди и радовался.
Итак, Борисков решил проверить чудесные свойства реликвии. И тут встал вопрос: нужен ли непосредственный контакт, что, например, совершенно невозможно в церкви, поскольку мощи являются субъектами такой ценности, что
если каждый станет их хапать руками, то скоро ничего от них не останется, или же он подействует и на расстоянии.Икона, как известно, может действовать на расстоянии, даже если просто приложился к стеклу, закрывающему лик.
Опять же интересно, всех ли он должен исцелять, или же только христиан? Но ведь тогда, когда его проверяли, вряд ли все вокруг были христиане. Впрочем, история – вообще штука темная. Уже, ясное дело, не осталось живых свидетелей, что там конкретно и где отрыли, и куда потом все делось. Ведь были такие суровые времена, что вполне могли приказать "найти, иначе вас самих зароем", те и нашли. Так в свое время в Севастополе обнаружили могилу Римского Папы Климентия, чуть ли не прямого ученика апостолов, которого там, по преданию, сбросили в море с якорем на шее. Так и в могиле той будто бы нашли не только останки Климентия, но и сам якорь. По тому якорю якобы и опознали. А якорь и тогда уж наверняка был немаленький. Могло, конечно, так случится, что нырнули и достали утонувшего Климентия, но якорь-то вряд ли бы уже стали доставать, а если бы и достали, то маловероятно, чтобы положили в могилу. Где это видано, чтобы якоря в могилу клали? Впрочем, тогда в такие детали особо не вникали. С другой стороны, действующий тогда Римский Папа, которому все это доставили в Ватикан, был далеко не дурак и всяко знал что делать.
Мощи святых обладают чудесными свойствами, и тут обычная логика не годится.
Теперь, казалось бы, вот тебе и все карты в руки, Борисков!
Организуй свой частный медицинский центр, прикладывай крест к больным, и все они тут же будут поправляться, а ты только деньги собирай. Но ведь потом может так оказаться, что деньги брать за это вовсе было и нельзя, поскольку это не твоя сила. Тут тогда даже и не спрячешься, а потом и не оправдаешься, что-де не знал, и, мол, случайно так получилось. Тут же башку и оторвут, да еще как-нибудь особенно страшно. Главной целью, с которой Борисков привез реликвию, это была одна его пациентка. Это была молодая красивая и безнадежно больная женщина. У нее была прогрессирующая опухоль яичника с метастазами. Взяли ее только для того, чтобы хоть как-то подкрепить.
Шансов выжить не было никаких. Муж все время находился с ней, ребенок пяти лет – дома с бабушкой. За те несколько дней, которые она находилась в отделении, все ее полюбили и очень сочувствовали, хотя сделать что-то радикальное не могли. У Борискова сердце разрывалось от жалости, и именно для нее он и привез крест. Заглянув палату, он увидел, что женщина лежит под капельницей, муж сидел рядом. Борисков зашел и сел на стул, и попросил мужа сходить в рентгенкабинет за историей болезни. Муж вышел, и тогда Борисков, что невнятно сказав, типа: "Смотрите, что у меня есть", вытащил из-за пазухи крест. Больная молча взяла реликварий и, закрыв глаза, прижала к губам, а потом к животу. Вечером того же дня Борисков вернул крест домой и положил назад в тайник. В ходе лечения той пациентке стало немного лучше, ее вскоре выписали, и о дальнейшей ее судьбе Борисков ничего не знал и узнавать боялся.
На этот раз, открыв шкатулку, он взял в руки реликварий, прижал его к груди и на несколько минут замер, закрыв глаза. Прошло какое-то время. Потом душ в ванной перестал шелестеть, Борисков очнулся и посмотрел на часы. Сначала ему показалось, что часы остановились, однако секундная стрелка, задержавшись на какое-то мгновение, двинулась дальше. Просто это время немного замедлило свое движение. Он бережно положил крест назад и убрал шкатулку на место.
Минут через пять в комнату вошла Виктоша с полотенцем, намотанным на голову в виде тюрбана. Борисков тоже решил помыться, пока есть напор воды. Напор воды бывал у них в квартире разный.
Приняв душ, Борисков посмотрел на себя в запотевшее зеркало ванной и вздохнул: хвастаться было нечем. Унылая предстала перед ним картина. Человек уже далеко не юный, поношенный. Живот торчал. По бокам – жировые складки. Вообще он выглядел довольно обрюзгшим.
Подумал, что пора ограничивать себя в еде, больше заниматься физически, уже на молодом запасе не вытянешь. Вон, мешки под глазами. А ведь был момент, хотя уже очень давно, когда Борисков однажды проснулся, откинул одеяло, осмотрел себя, напряг накачанный квадратами брюшной пресс, и сказал сам себе вслух: "Я молодой!"