Враг моего врага

– Знают те, кому положено по должности все знать, – спокойно отреагировал Бушмин. – Если уж Юрьич велел приныкать тебя в укромном охраняемом местечке и применить средства маскировки, то у него, поверь, имелись на то серьезные резоны!

– Офигительная маскировка, ага. Секретность зашкаливает… Абсурд!

– А ты неплохо устроился, – прожевав кусок, сказал Андрей. – Ничего, что я так накинулся? Не завтракал еще… Ленка моя, кстати, в Питере с сыном.

– Как они?

– Нормально, Лена тебе привет передавала. – Андрей взял у Рейнджа кружку с кофе, насыпал сахара, размешал ложечкой. – Правда, это было еще с месяц назад. Я ж не имел к тебе доступа, братишка… Даже звонки были под запретом, не то что личное общение. Вот как с госпиталя ты выписался, считай, с того дня мы не виделись. Кстати, ты выглядишь много лучше, чем когда я тебя видел последний раз… Месяца полтора назад это было, так? Как у тебя со здоровьем? Кости срослись, надеюсь? Вижу, без палочки ходишь.

Мокрушин криво усмехнулся.

– Андрюха, я тебя насквозь вижу! Про то, что у меня в одно время башню снесло… Про эти вот вещи наверняка тебе Юрьич все обсказал, как есть? А может, ты знаком и с этой… специалисткой по мозгам?

– Знаком, – Бушмин неожиданно подмигнул ему. – На эту тему мы как-нибудь потом поговорим. Мне просто важно знать, что ты в норме.

– Я в полном порядке, – буркнул Мокрушин. – Не понимаю только, на фига меня здесь держат под семью замками!

– Рейндж, я несказанно рад, что твои проблемы со здоровьем большей частью остались позади. – Лицо Бушмина, разгладившееся было такой знакомой Мокрушину теплой дружеской улыбкой, вновь стало серьезным. – Зато возникли другие траблы. Наверное, догадываешься, о чем я. Появление шахидки в фиш-баре было делом не случайным. А во-вторых, как уже доподлинно установлено, о чем знает лишь очень узкий круг людей, смертница, друг мой, охотилась именно за тобой.

Бушмин отставил в сторону кружку, промокнул салфеткой губы, затем вытащил из кейса служебный лэп-топ.

Включил его, открыл личным паролем файл с информацией.

Рейндж придвинул кресло поближе, чтобы было удобней следить за изображением на экране.

– Здесь собрана нарезка из видеоматериалов, – приглушенно сказал Бушмин. – Этот файл ты потом сам посмотришь! Там подобраны по времени и месту фрагменты видеозаписей от камер наружного наблюдения, расположенных у твоего пятьдесят второго дома на Ленинградском и в тех местах, где ты бродил на пару с «прикрепленными». А также в компании с известной тебе особой. На некоторых записях отчетливо видно, что за вами тащится хвост. В этом файле собрано не все, что удалось нарыть оперативникам, а лишь «избранное». Тебя пасли, Рейндж! Причем следили за тобой как минимум четверо суток.

– Даже так?

– Более раннего присутствия на записях видеонаблюдения людей из этой довольно профессионально, надо сказать, работающей группы товарищей пока не обнаружили.

– Пасли? Меня? Кто? И на фига?!

– Это интересный вопрос… Мы сейчас над ним работаем – в тесном сотрудничестве с коллегами из органов.

– Меня что, хотели грохнуть?! – выпалил Мокрушин. – Именно меня?

– Ума палата, – Бушмин несколько озадаченно хмыкнул. – А ты что, братишка… Сам, что ли, не допер?

– Не, ну я, конечно, думал уже об этом… От же млять! Кто они?

– Пока не разобрались, Рейндж. Расследованием ЧП в «Силэнде», как ты знаешь, занимается оперативно-следственная бригада. У них, у наших коллег из известного тебе ведомства, особые полномочия.

– Я уже с ними общался, – кивнул Мокрушин. – Мне их старший…

– Без фамилий!

– Что, даже здесь?! – Рейндж покосился на друга. – Ну вы даете… Они ведь приезжали сюда несколько раз! И в этой самой комнате снимали с меня показания.

– Есть нюансы, о которых мы прежде не знали, – Бушмин перешел на шепоток. – В этой истории, Рейндж, пованивает…

– В смысле?

– Я говорю о возможном предательстве. – Кондор придвинулся еще ближе и зашептал уже практически на ухо своему давнему приятелю. – Есть сведения, что где-то у нас завелся «крот»! Причем этот сучара, как мы предполагаем, имеет доступ к самой секретной инфе! То ли из тех, кто сидит на документообороте с «грифами», то ли кадровик на высокой должности, имеющий самый крутой допуск!.. Данных по «кроту» пока недостаточно, но все указывает на то, что «засланный казачок» успел слить часть инфы по событиям «восемь-восемь-восемь!». Эту тему сейчас активно разрабатывают, контрразведка работает по этому «казачку»! Вот так-то! Поэтому и шифруемся, как только можем! И тебя именно по этой причине держат не на нашем объекте, а у коллег, у которых по части «протечек» в последние годы таких вот проколов еще не было!.. Но кричать громко о некоторых вещах не стоит даже в этих надежных стенах.

Мокрушин тихо присвистнул.

– Вон оно что… Знаешь, я все равно не врубаюсь. Объясни, если можешь. Вот то, что случилось в «Силэнде»… Кстати, версия для широкой публики осталась прежней?

– Да, взрыв газового баллона в подсобке кафе. Про то, что там пыталась подорваться смертница, конечно, ходят слухи…

– Кто-то из посетителей разоткровенничался с журналюгами?

– Да, именно так. Свидетелей-то было несколько десятков человек, каждому рот не заткнешь. Но наши коллеги с Лубянки поработали с прессой, успели провести упреждающие беседы. Так что ненужной огласки, по большому счету, удалось избежать. Ну и главное: ни про тебя, ни про твою… хм… спутницу нигде не было сказано ни словечка. За этим проследили особо! Тут уже Юрьич нажал, как следует.

– Вот поэтому-то я и не врубаюсь! – Мокрушин почесал в затылке. – Какого лешего наша с тобой контора лезет в суверенные владения наших лубянских коллег! Что-то здесь не клеится, Андрюха… Логика хромает!

– Наш отдел, в котором служишь, напомню, вдруг забыл, был создан в том числе в интересах координации НАКа [22] и нашего ведомства. И тема «антитеррора» для нас по-прежнему числится в приоритетах. А в некоторых вопросах мы вообще действуем сообща.

– Но ведут-то эту тему наши коллеги из Управления «А» и других подразделений Лубянки! С чего это вдруг вы… мы… вторглись на их поляну?

22

НАК – Национальный антитеррористический комитет РФ.

– У тебя особый статус.

– Ай, брось… Я уже списанный материал. Меня теперь по-любому спровадят в резерв. А то и по-инвалидности комиссуют. Ну и чего возиться с такой «некондицией», как я?

– Как любит говорить наш общий шеф: «Маска идиота, товарищ, вам не к лицу!» – Андрей усмехнулся уголками губ. – И еще одно его же выражение процитирую по случаю: «Если где-то лежит куча дерьма, вы, товарищ, обязательно в нее вляпаетесь!» А мы, друг, крепко вляпались… Про Аладина ты уже слышал?

Рейндж удивленно приподнял правую бровь. «Аладин» – это псевдоним Алексея Супруна, их старшего коллеги. Фирма «Астрея-М», в которой он занимал руководящий пост, является лишь одной из подобных бизнес-структур, созданных в интересах ГРУ и СВР. С Супруном Мокрушин был не просто знаком, но и одно время числился в штате сотрудников этой фирмы. И даже раза три или четыре сопровождал Алексея Валентиновича в его поездках в Сирию и Турцию.

– Аладин? Ты знаешь, я его довольно давно не видел. Он приезжал ко мне в Бурденко. Это было где-то в конце августа, с меня еще гипс не сняли. А что? Случилось чего? Я ж, Андрюха, совершенно отстал от жизни! – Рейндж вытащил сигарету, предложил другу, но тот отказался. – Ладно, потом покурим на воздухе… Я тоже здесь не дымлю… Ну? Так что стряслось? Или это секретная инфа?

– Аладин погиб, – свистящим шепотом сказал Бушмин. – И погиб он, дружище, при очень странных обстоятельствах!

– Где? Когда?

– В Стамбуле, пятого ноября.

– Пятого? В Стамбуле? Погоди, погоди… – Рейндж наморщил лоб. – Там вроде теракт был? Я в «ящике» видел… по новостям! Мне ж, млин, перекрыт весь доступ к оперативной инфе! Ты, Андрюха, первый, кто со мной в последнее время общается по-человески! Я же, считай, месяца полтора или даже два… типа не в себе был! Вот что значит старый проверенный друг! А то некоторые меня уже за городского сумасшедшего числят!