Враг моей за спиной

– Михаил.

– Ты русский?

– Да, эфенди…

Амир осмотрел своих воинов.

– Я скажу один раз, чтобы не пришлось повторять. Все мы – правоверные. И больше никто. Каждый из тех, кто принял ислам – становится нашим братом, кем бы он ни был по джахилии – потому что так угодно Аллаху. Если мы видим, что брат наш, по незнанию или слабости совершает неодобряемое, то мы должны, как и подобает мусульманам, уберечь его от впадения в ширк. Но никто – не должен говорить, что один лучше другого, потому что один русский и принял ислам только что, а другой мусульманин и рожден мусульманином. Это харам. Всем ясно?

Пацаны закивали.

– Да, эфенди…

– Хорошо. Скажи, как ты пришел в ислам?

– Я учился в институте и пребывал в джахилии, видя, как вокруг творится всякий ширк и мерзость. Как проститутки спят со всеми подряд, как торгуют наркотиками, как пьют харам. Я был крещеным, но я видел, что все кругом врут, и попы тоже кругом врут, они делают деньги и все. Никакой веры не было. И мусульмане – да простится мне, но я потом узнал, что имам мечети в этом городе говорил про Аллаха, а потом давало деньги в рост правоверным. Потом один из братьев сказал мне, что есть человек, к которому можно сходить и послушать его. Я сходил и мне понравилось то, что он говорил. Как надо сохранять себя от всякой мерзости, которая есть вокруг. Как надо бороться со злом, которое окружает тебя. И я понял, что если я не приму ислам, то я стану таким же, как и все русисты. Грязным, пьяным, думающим только о том, где взять деньги. Что мои дети так же вырастут в безверии, что моя жена будет мне изменять с кем попало. Тогда я принял ислам и поехал помочь моим братьям на джихаде. Я хотел остаться там, чтобы делать джихад, но амир сказал мне, что я буду полезнее здесь, в Русне. Поэтому – я приехал сюда.

– Выходит, ты уже участвовал в джихаде?

– Да, участвовал. Но я не знаю, убил ли я кого-то, я не видел врагов, павших от моей пули.

– Это неважно. Моджахед, участвовавший в джихаде, будет щедро вознагражден даже за шаги своей лошади. И следовало бы десять раз, и даже десять раз по десять подумать тем, кто критикует и говорит про моджахедов, что они делают неодобряемое, в то время как сами они не делают ничего. Ты умеешь стрелять?

– Да.

– И это хорошо. Кто следующий?

– Меня зовут Шамиль – сказал еще один парнишка.

– Вот это очень хорошее имя. Ты правоверный?

– Да, Ла иллахи илла Ллаху Мухаммед расуль Аллах.

– А почему ты решил встать на джихад?

– Потому что я вижу куфр, разъедающий нас как ржа…

– Очень хорошие слова, очень. Аллах улыбнулся, услышав это. Расскажи про это братьям.

– Мой отец чеченец, мы все мусульмане, и делаем одобряемое, все что предписано К’ъураном, но я вижу, что мы все равно впадаем в ширк.

– Это почему же?

– Потому что все дела, какие делает мой отец – он делает их не потому, что верит, а потому чтобы другие думали, что он верит. Он дает деньги на джихад, это так – но сам он ничего не сделал, и дает деньги, потому что боится.

– Это действительно мунафикун, лицемерие…

– Да, а еще он дает деньги русским чиновникам за то, чтобы они его не трогали и ему все равно, кому давать деньги, русистам или муджахедам, ему наплевать на это, он ни во что не верит. Мой отец взяточник и вор.

Шамиль помолчал и добавил.

– И еще я знаю, что у него есть другая семья.

– В К’ъуране сказано, что мужчина может иметь до четырех жен, если не боится несправедливости по отношению к одной из них.

– Да, но у отца семья с русской. Она не приняла ислам, и его дети родились в безбожии и ему наплевать на это, и на нас. Он больше живет там, ему лучше в безбожии. Он давно вышел из ислама, хотя и говорит, что он правоверный.

– Да, получается, что он вышел из ислама. Потому что если кому лучше с безбожниками, тот и сам из таких. А почему ты решил стать на джихад?

– Потому что я вижу, как куфар и ширк проникают и в наши сердца, сердца тех, кто всегда был верен Аллаху и делал то, что было угодно Аллаху. Я ездил к себе на родину и видел, что братья стали безбожниками. Хотя и считают себя мусульманами. Ни один из них не встанет на намаз, если не напомнить об этом, им гораздо лучше веселиться с доступными женщинами и пить харам. В Грозном есть такие места, без вывесок – но там продают себя, и женщины и мужчины, там совершают неодобряемое. И все знают об этом, но никто ничего не делает, всем наплевать. Все ходят на футбол, и если во время футбола наступает время для намаза, все будут продолжать смотреть футбол. Вместо того, чтобы поддерживать единство уммы – многие дерутся друг с другом. Все дают деньги друг другу под процент, и бывает и такое, что не возвращают. Мусульманин обманывает мусульманина, и даже поклявшись Аллахом. Все то, что творится в Москве, безбожном городе – теперь то же самое творится и у нас. Я знаю, что если наш народ не обратится к Аллаху, не покается, не отвергнет соблазны, которые подсовывают ему неверные – он пропадет…

– Клянусь Аллахом, вот лучшие слова, которые я слышал за последнее время. Вот та умма, которая будет верить в Аллаха, и бороться даже в последние дни. Кто еще скажет?

– Меня зовут Саид…

– Это хорошее имя. Расскажи, как ты принял ислам?

– Я родился здесь, в Москве, хотя у меня и отец и мать были правоверными…

– А что они делали в Москве?

– Они работали. Они купили прописку и работали. А русисты – забирали семьдесят копеек с рубля, а иногда и ничего не платили.

– Это преступление. Ты хочешь отомстить?

– Нет, эфенди…

– А чего же ты хочешь?

– Я хочу, чтобы все приняли ислам и жили вместе и не обманывали и не издевались друг над другом. Отец говорит, что когда он был совсем молодым – такое было.

– А почему ты решил встать на джихад?

– Потому что у Русни много силы. Русню нельзя победить иначе как силой, это сказал шейх Уммар.

– Шейх Уммар прав. Неверные слабы сами по себе, но они выставили армию, и вооружили ее. Чтобы она наносила удары, как по правоверным, так и по своим, которые вышли из джахилии и приняли ислам и усовестились того, что делается от их имени. И ты хочешь делать джихад.

– Да, хочу. Потому что иначе ничего не исправить…

– Да, ты прав, Ислам. Иначе ничего не исправить. И у тебя хорошее имя.

Так, постепенно – выступили все. Кавказцев среди них было мало – в основном русские. История одна и та же – маленький городок, безысходность, пьянство, неверие. Было двое татар, один якут – он тоже принял ислам.

Амир выслушал всех.

– Хорошо, сказал он, когда все сказали то, что хотели сказать о себе – теперь, я расскажу вам о том, кто я и как я пришел в ислам.

Я родился здесь, в этой стране, и тоже, как и вы видел неверие и разврат. В числе молодых муджахедов я выехал в Пакистан, чтобы пройти курс переподготовки в одном из медресе [13] . Но когда пакистанскому правительству стало выгодно – они схватили нас и посадили в тюрьму Кот Лахпат. Так – я просидел несколько лет в тюрьме ни за что, а потом они меня выпустили. Тоже просто так, потому что им это стало выгодно.

В тюрьме я много думал и пришел к выводу, что ни с каким государством, кроме как с тем, где единственным законом является Шариат Аллаха, и власти которого озабочены лишь тем, чтобы мусульмане совершали поощряемое и воздерживались от неодобряемого. Только в такой стране – мусульмане могут жить в мире с самим собой и с Аллахом, любая же другая форма правления является куфарской, и с ней мы обязаны бороться. Пакистан – был основан мусульманами, само его название переводится с их языка как «земля чистых», но что же творится с ним теперь? Где те чистые, ради которых и создано это государство? Они в тюрьме! А власть в стране захватит генералитет, продавшийся евреям и Америке. И в других странах, про которые говорят что они мусульманские – то же самое. Все это от того, что мусульмане подчиняются поработителям и сами – мирятся с тем, что у власти т’ьагут.

13

В Пакистане медресе – называются также лагеря для подготовки и переподготовки членов бандформирований в Зоне Племен и в других местах.