Враг мой (сборник)
Шрифт:
– Нет.
– Я выпрямляю спину, делаю неопределенный жест.
– Не могу даже представить себе те времена.
Аби подпирает рукой подбородок, поджимает губы.
– Ты влачишь свои годы, как цепи. Сколько тебе лет? Десять, одиннадцать?
– Семь, джетах.
– Семь, - повторяет он и по-человечьи качает головой.
– В твоем возрасте я уже был выпускником Талман-коваха на Синдиеву.
– На Драко?
– удивленно переспрашиваю я. До сих пор я был знаком только с уроженцами Амадина.
– Конечно. На Амадин я прилетел в девятилетнем возрасте. Это было за одиннадцать лет до войны.
– Он усмехается.
–
Я сосредоточенно складываю цифры.
– Выходит, тебе уже больше пятидесяти!
– В исчислении Драко - пятьдесят три. В годах Амадина немного больше. Но это далеко не рекорд.
Я вскакиваю и принимаюсь расхаживать по пещере.
– Почти всем, кого я знаю, меньше десяти лет. Мой родитель погиб, когда ему было всего четыре. Но в Маведах есть командиры старше двадцати лет. Я даже встречал одного, Олту Киуса, которому было целых двадцать девять. До сегодняшнего дня я не знал драков старше его.
Зенак Аби вытирает себе череп, вздыхает и говорит:
– Итак, Язи Ро, мы с тобой установили, что я безумец, изменник и дряхлый старец. Учти, если продолжать Б том же духе, то к моменту, когда ты доберешься до сути, мы вряд ли сохраним ясность мысли.
Я перестаю расхаживать и гляжу на джетаха.
– Ну что ж... Я слышал в лагерях две вещи. Во-первых, что когда Зенак Аби изучает пути, то у него получается, что не все они приводят к продолжению войны. Болтали, будто ты нашел талму к миру.
Аби потер подбородок и поднял палец.
– Это полуправда. Не все пути обязательно ведут к войне. Но пути к миру я не нашел.
– Но он должен существовать! Этому надо положить конец!
– Мне тоже хотелось бы так думать, юноша, - отозвался Аби насмешливо.
– Однако твое пылкое "должен!" еще не достигло степени научной вероятности.
Глядя на веселую физиономию Аби, я думаю: неужели мир - это всего-навсего кровавые игры, в которые играют изуродованные болью живые существа? Мое разочарование так сильно, что я уже не в силах изображать старомодную вежливость.
– У тебя и у твоей синей ленты было целых тридцать два года, старый дурень! Чем же ты все это время занимался?
Мы оказались с ним почти нос к носу, как говорят люди. Внезапно я чувствую, что мне в грудь что-то упирается. Я опускаю глаза и вижу человечий огнестрельный автомат. Аби наставил его на меня. Я беру себя в руки и отступаю назад.
– Садись в кресло, Язи Ро. Так гораздо удобнее.
– Но я не двигаюсь. Отлично. В таком случае это считаю более удобным я. Сесть!
– Он подталкивает меня дулом.
Я повинуюсь, не сводя с него глаз. Джетах улыбается, целится себе в голову и спускает курок. Щелчок - и ничего.
– Патроны кончились, - объясняет он виновато.
– Но я отвечаю на твой вопрос, чем я занимался последние тридцать два года. Все это время я старался сохранить жизнь себе и нескольким друзьям. Мы десятилетиями опережали на один шаг агентов Маведах и Фронта Амадина.
– Я нашел тебя без труда.
Аби отвечает с улыбкой:
– Если ты призовешь на помощь свою могучую память, то, наверное, вспомнишь, что я сам тебя нашел.
– Аби показывает стволом на стены пещеры.
– Что касается моей работы, юноша, то где же мне развесить мои таблицы? Где мои мониторы, компьютеры, коллеги и ассистенты, космическая связь с Талман-ковахом? Нет, юноша, все это время у тебя было гораздо больше возможностей добиться мира, чем
– Мира?
– переспрашиваю я, сбитый с толку. Аби утвердительно кивает, убирая под куртку бесполезное оружие.
– Почему ты не перестал стрелять, убивать? Количество трупов явно уменьшилось бы. Мне было недоступно даже это, потому что я никого не убивал. Каким был второй дошедший до тебя слух?
Сидя вечерами перед слабо светящейся шкалой приемника, мы с однополчанами рассказывали друг другу невесть что. Неужели все это были пустые слова? Сотрясение воздуха в ожидании очередного кровавого задания?
– Слыхал я, Зенак Аби, что ты знаешь, как просочиться сквозь блокаду. Как покинуть Амадин.
Наконец-то я добился внимания старого дуралея. Он всплескивает руками и, подражая людям, закидывает ногу на ногу.
– Предположим, я совершу такое чудо. Куда ты отправишься, Язи Ро? Что предпримешь? Устроишь себе отпуск? Покатаешься на аттракционах в парке развлечений? Или устроишь забег по магазинам на Синдиеву?
Я отвечаю, не задумываясь:
– Полетел бы на Драко, предстал перед джетаи диеа Талман-коваха и потребовал, чтобы они положили конец войне на этой несчастной планете.
– Значит, твоя цель - мир? А стал бы ты убивать для достижения мира, маленький Ниагат?
Я снова багровею от гнева.
– Я здесь не для того, чтобы обмениваться с тобой мифами из Талмана, старый... старик. То, как я буду добиваться мира, - мое личное дело.
Зенак Аби снова насмешливо улыбается.
– Таких, кто мечтает удрать с Амадина, полным-полно. Это родители - и драки, и люди, - желающие сохранить жизнь своим детям. Это раненые, которые не получают здесь нужного лечения. Это все голодающие, все, кто не хочет больше превращать свою жизнь в непрерывное ожидание смерти. Предположим, я способен совершить такое чудо. Почему я должен предпочесть твое желание желаниям их?
– Потому, Зенак Аби, что опасности, увечья, голод - все это закончится, когда наступит мир.
– Когда наступит мир...
– Аби встает и подходит ко мне. На его физиономии уже нет усмешки.
– Неужели ты, молодой убийца с кровью людей на руках, сумеешь убедить овьетаха и мудрецов Талман-коваха, что они ошибаются? Что годы учения, весь их долгий опыт ничего не значат? Что они просто не заметили путь, который нашел ты, невежда и гордец? Талман-ковах рассылает инструкции политическим, деловым, военным, научным, философским учреждениям сотен планет, и вдруг к ним является разъяренный убийца из Маведах, совсем юнец, с требованием совершить то, что они давно считают невозможным... Вот и ответь мне, Язи Ро, подпустят ли они тебя даже к своим воротам?
Я отворачиваюсь от джетаха и смотрю в темный угол. Это я дурень, тысячу раз дурень! Все мое существо вопиет, что ужас, творящийся на Амадине, - искривление, страшная ошибка. Мне казалось, что само это убеждение - уже талма, путь, на котором возможно достижение мира на злосчастной планете...
Тысячу раз дурень!
Я шепчу, не слыша себя: несправедливо. Эта война, все эти ужасы, невозможность мира - конечно же, несправедливо! Но вслух я этого не произношу, чтобы не получить очередную отповедь, почерпнутую в Талмане. Не помню, из какого она предания, из какой Коды. Кажется, что-то насчет невинных забав Малтака Ди. Один из уроков предания в том, впрочем, и состоит, что вера в справедливость - признак повреждения рассудка или тупости.