Враг мой

Уберто был единственным, кто обладал хоть какой-то силой, которую Кирнан почувствовал раньше, и сейчас он лежал на цементе с перерезанной шеей и почти полностью оторванной головой. Ронан не обезглавил его полностью, потому что они не хотели его смерти. Пока нет.

Кирнан попытался увернуться от очередной атаки, но острые зубы впились в его руку, когда волк вцепился в него. Агония пронзила его, опаляя чувства, как обжигающее жидкое серебро.

Превозмогая боль, он слегка изогнулся, используя свободную руку, чтобы провести лезвием по шее животного. Быстрый и смертоносный, он порезал его с убийственной точностью.

Кровь текла по его руке, но Кирнан не обращал внимания на боль, чтобы сделать то, что должно быть сделано. Позади себя он услышал рычание, хруст ломающихся и сдвигающихся костей, когда другой оборотень изменился в свою животную форму.

Повернувшись с поднятым клинком, Кирнан рассек воздух, вонзив его прямо в сердце животного. Вопль боли вырвался у оборотня, но Кирнан не позволил себе ничего почувствовать. Оборотни, без сомнения, действовали по приказу своего Альфы, но они были угрозой, которую нужно было устранить.

Вытащив клинок, он быстро взмахнул им под углом и срезал голову животного. Подняв глаза, он увидел своего брата, стоящего на коленях возле упавшего тела Умберто. Болезненное бульканье вырвалось из оборотня, когда его горло медленно сжалось.

Так как его голова не была полностью удалена, он исцелится, но Кирнан знал, что дни оборотня… или, скорее всего, часы… были сочтены.

Схватив серебряные цепи из багажника, он и его брат начали связывать Уберто, прежде чем бросить его внутрь.

Кирнан посмотрел на двух других оборотней. Один был в зверином обличье, другой в человеческом. Оба мертвы.

Согнув пальцы, Кирнан снова призвал свой огонь. Теперь, когда они были мертвы, заклинание больше не действовало. Приказав своему огню гореть, он сжег их всех, но оставил их головы нетронутыми. Ярко-оранжевое пламя лизнуло тихий ночной воздух, когда их тела рассыпались в пепел от сильного жара. Не сказав брату, что делать дальше, они оба собрали головы убитых и свалили их в багажник.

Уберто громко застонал, но они не обратили на него внимания.

Все вокруг них стало сверхъестественно тихо. Он даже не слышал других ударов сердца, которые были раньше. Скорее всего, бездомный или кто-то еще, кто был поблизости увидел или почувствовал опасность и убежал.

Очень умно.

Весь в крови и грязи, он посмотрел на брата.

– Готов?

– Ты уверен насчет этого? – Тихо спросил Ронан.

Он кивнул. Идея войти в Волчье логово не доставляла ему удовольствия, но обойти ее было невозможно. Вручить этот кусок дерьма стае Родригес было единственным способом показать им свои намерения по отношению к Мелине.

Если они все еще не будут принимать его или доверять ему, так тому и быть. Он не собирался уходить от нее.

***

– Улики вот, Мелина, – сказал Карлос с сочувствием в голосе.

Она с удовольствием посмотрела на бумаги, которые два других брата положили на обеденный стол ее родителей. Она могла любить своих братьев, но сейчас она не могла бороться с болью, пронизывающей ее. Они были убеждены, что Кирнан предал ее, и у них буквально кружилась голова от желания доказать ей это. Ну, кроме Карлоса. Он просто выглядел так, будто ему было жаль ее.

Что было так же раздражающе.

– Значит, ему позвонил Уберто Маццони, и стая Маццони дала его ковену немного денег?

– Много денег, – сказал Карлос.

– А на улице ходят слухи, что Маццони видели в городе и они спрашивали о тебе. Без сомнения, они стоят за попыткой похищения, – сказал Мигель.

– Тогда почему он спас меня той ночью?

Мигель пожал плечами и открыл рот, но, прежде чем он успел ответить, в передней части дома раздался тревожный шум.

– Оставайся здесь, – приказал Карлос, когда трое ее братьев вышли из комнаты.

Подавив разочарованный рык, она последовала за ними, торопясь через роскошный дом, но остановилась, когда добралась до коридора, который вел в фойе у входной двери.

Голос Кирнана окутал ее, низкий и сердитый, когда они с отцом обменивались горячими словами. После нескольких минут крика она поняла, что Кирнан принес Уберто Маццони и головы четырех оборотней в ее стаю в качестве подношения. Она знала, что ей, вероятно, следовало бы чувствовать отвращение, но она улыбнулась про себя. Он сделал это для нее. Она знала, что ее братья ошибались, и ей было все равно, во что они верили. Ее волновало только то, что Кирнан не предал ее.

Продолжая молчать, она продолжала слушать, как он говорил с ее семьей.

– Уберто не хотел, чтобы она пострадала, – сказал Кирнан.

– Это должно что-то значить для меня? – Спросил ее отец.

– Я знаю о ее целительских способностях. Я думаю, что Альфа Маццони болен или ранен и нуждается в ней.

Мелина знала, что если это правда, то Альфа Маццони должен быть близок к смерти. Иначе они могли бы попросить ее использовать свои целительные способности. Но если Альфа был близок к смерти, она не сможет помочь ему, не истощив всю свою энергию и, возможно, не убив себя в процессе. А ее отец никогда бы не позволил ей рискнуть помочь ему, если бы это подвергло ее возможной опасности.

– Спасибо, что подбросили этого ублюдка. Я прослежу, чтобы он рассказал мне все, что знает.

– Я хочу видеть Мелину.

Слова Кирнана были тихими, напряженными, но благодаря своим экстрасенсорным способностям она услышала его.

Ее отец сказал «нет», и пока они продолжали спорить, она поспешила обратно через дом. Она знала, где расположены солдаты ее отца, и, хотя они были очень хороши в том, что делали, они должны были держать людей снаружи, а не внутри. И никто не ожидает, что она попытается уйти.

Особенно сейчас.

Если ее семья не собирается впускать Кирнана после того, что он только что сделал, она пойдет к нему сама.

Используя свой маленький рост и знание дома своей стаи, она выскользнула через боковую дверь и пошла вдоль стены дома, пока не достигла угла стены. Оглядевшись, она заметила четырехдверный седан рядом с каменной дорожкой, ведущей прямо к входной двери, и внедорожник дальше по подъездной дорожке. Багажник седана был открыт, и один из ее братьев вытаскивал из него голову оборотня.