Враг у порога

Тут Пальмерстон смолк, осознав, что королева больше не слушает. Она хныкала, едва не теряя сознания, проливала слезы в платок, который держала одна из фрейлин. Бормоча извинения, лорд Пальмерстон с поклоном удалился.

– Вот уж чертовски беспросветный день! – буркнул он, как только дверь закрылась за ним. Сунул бумаги в карман и развернулся, чтобы покинуть дворец. – Проклятье! – рявкнул он на дрожащих королевских лакеев. – Это не конец, клянусь, а самое начало! И кончится это, лишь когда эти американцы будут уничтожены, уничтожены все до последнего! Нас застали врасплох, вот и все. Это зло не может восторжествовать.

Рождение новой Ирландии

Было воскресенье – первое воскресенье со времени краткой битвы за Ирландию, кончившейся победой американских войск. Колокола церквей звонили по всему краю, и во многих храмах возносились благодарственные молитвы, а пришедших на службу солдат ждал теплый прием. Улыбки и рукопожатия, и, что даже лучше, в пабах напитки для них лились рекой, и не могло быть и речи о том, чтобы эти отважные люди из-за моря платили за выпивку.

Это на юге.

А на севере Ирландии, в Белфасте, в городах, через которые прошли американцы, католики шли на мессу в молчании, они шагали по мокрым от дождя тротуарам, не поднимая глаз друг на друга. И лишь когда оказывались в церкви и двери ее были заперты, они осмеливались заговорить, возглашая вопросы, на которые не было ответов.

В Портстюарте католическая церковь стояла рядом с песчаными дюнами, неподалеку от пляжа, где высадились американцы. Священник стоял в дверях, когда длинная вереница солдат в серых мундирах пришла с пляжа и миновала его церковь. Некоторые по пути махали ему. А другие – к его изумлению – даже крестились, [42] проходя мимо церкви. Улыбаясь во весь рот, он осенял их крестным знамением, благословляя снова и снова. Теперь настало время поведать об этом пастве. Как только он поднялся на кафедру, разговоры стихли.

42

Что выдает их католическое вероисповедание.

– Мы должны хранить молчание – и не терять надежды. Эти две вещи мы должны сделать первым делом. Молчать, ибо участь Ирландии нам неведома. Мы видели американскую армию, двинувшуюся на юг. Нам остается уповать, что там она добилась полного успеха, как и в остальной Ирландии. Заняли ли они юг? Мы не знаем. Нам остается лишь надеяться – и молиться. Молиться, чтобы эти люди из-за моря пришли сюда объединить Ирландию, даровать ей свободу, которой она еще не знала прежде. Мы можем молиться, молиться от всей души за их успех. Но мы должны молиться в молчании до той поры, пока не узнаем об участи Ирландии. Склонить головы и молиться в надежде, которую они принесли на эти многострадальные берега.

В Белфасте в протестантских конгрегациях царил холод под стать зябкому ветру и хлесткому дождю, изливающемуся с низких октябрьских небес. Генерал Роберт Э. Ли и его офицеры выехали из ратуши, где они устроили свой штаб, в пресвитерианскую церковь на Мей-стрит, куда джентри собрались на воскресную службу. Мимо на рысях проехал кавалерийский эскадрон, и Ли ответил на приветствие солдат, попутно отметив, что перед правительственными зданиями стоят часовые. Чрезвычайного положения еще не отменяли.

Когда американские офицеры, пройдя между высокими колоннами, вошли в церковь, прихожане с шуршанием заерзали и начали негромко перешептываться. Преподобный Иан Крейг только что подошел к кафедре и, хотя был весьма велеречив во всякое другое время, в эту минуту не нашел слов. Военные спокойно прошли к переднему ряду сидений, поспешно покинутому теми немногими прихожанами, которые примостились там, и уселись. Сидя по-военному прямо, держа шляпы на коленях, офицеры выжидательно глядели на преподобного Крейга. Молчание затягивалось, но в конце концов он откашлялся и заговорил.

Он возгласил проповедь об искуплении грехов и братской любви, оказавшуюся неожиданно краткой для него. Он не встал у дверей, когда его паства выходила, как собирался, а вместо этого поспешил в ризницу.

– Как поживаете, мэм? – генерал Ли приподнял шляпу перед облаченной в черное пожилой женщиной, шедшей по проходу. Охнув, она с ужасом поглядела на него и поспешила прочь, как и остальные.

– Смахивает на то, что они считают, будто могут подцепить от нас что-нибудь этакое, – заметил Джеймс Лонгстрит.

– Может, так и есть, – Ли загадочно улыбнулся.

Когда он вернулся в штаб, дежурный офицер доложил:

– С вами просит встречи делегация местных, генерал.

– Сколько человек?

– Мэр, мистер Джон Литл, и десять членов муниципального совета Белфаста.

– Слишком много. Скажите, что я встречусь с мэром и еще одним из них, этого вполне достаточно. Но перед тем как впустить их, пошлите за военврачом Рейнольдсом.

Он просматривал скопившиеся на столе донесения, пока не вошел Рейнольдс.

– Садитесь, Фрэнсис, и глядите соколом. Местные наконец-то решились поговорить с нами.

– Что ж, весьма рад слышать. Любопытно, что они имеют сказать.

– Скорее всего жалобы, – предположил Ли и не ошибся.

– Мэр Литл, советник Мьюлан, – доложил сержант, впуская обоих.

Литл – толстяк в черном сюртуке – прямо-таки кипел от гнева.

– Я протестую, сэр, против исключения советников…

– Пожалуйста, присаживайтесь, джентльмены, – перебил его Ли. – Я генерал Ли, военный комендант этого города. А это военврач Рейнольдс, член моего штаба. В этом городе действует чрезвычайное положение, и только мне решать, каковы будут размеры всех собраний – как публичных, так и частных. Уверен, вы это понимаете. Итак, чем могу служить?

Тяжело плюхнувшись в кресло, Литл некоторое время перебирал звенья золотой часовой цепочки, прежде чем заговорить.

– Вы говорите, чрезвычайное положение, сэр? А с какой это стати и надолго ли?

– Я объявил чрезвычайное положение, потому что эта страна пребывает в состоянии войны между двумя противоборствующими военными группировками. Как только сопротивление врага будет подавлено и восстановится мир, чрезвычайное положение будет отменено.

– Я протестую. Вы стреляли по вооруженным силам нашей страны…

– Этого я не делал, сэр, – резко, ледяным тоном отрезал Ли. – Эта страна – Ирландия, а я воевал только с британскими войсками.

– Но мы британцы, мы протестуем против вашего присутствия здесь, против вашего вторжения…

– Если вы позволите мне высказаться, – невозмутимо проронил Рейнольдс, – я бы хотел указать на ряд неопровержимых истин.

– Вы не американец, – с упреком отозвался Мьюлан, услышав ирландский акцент Рейнольдса.

– А-а, как раз напротив, мистер Мьюлан. Я рожден в Дерри и получил образование здесь, в Белфасте, но я такой же американец, как и присутствующий здесь генерал. Мы – нация эмигрантов, как и вы.