Враг врагов

Ничто не могло нарушить стабильности кухонного царства, управляемого грозной королевой Грыжей. Даже когда из столицы прибыли люди императора, и приступили к расследованию произошедшего на нейтральной полосе инцидента, то и это не выбило верховную кухарку из колеи. Ее, разумеется, допросили в первую очередь, ведь она была единственным свидетелем, вернувшимся назад и способным поведать о случившейся битве.

Многие в империи тряслись от ужаса, когда речь заходила о гвардейцах императора. Эти мрачные и жестокие типы разъезжали по всему государству, повсюду верша террор и расправы. Люди предпочитали перерезать себе горло, чем идти на допрос к этим черным извергам.

Но карательная система обломала об Грыжу зубы. Как бы ни старались гвардейцы, как бы ни пытались подловить кухарку на лжи, та твердо стояла на своем, раз за разом повторяя одно и то же. А именно, что знать она ничего не знает, видеть ничего не видела, и о судьбе лорда Мортуса ей ничего не известно. Битва в старой крепости была, а чем она кончилась, и что случилось с отрядом злодеев, она не знает. Ее дело каши варить, а тонкостям военного искусства она не обучена. И вообще, она женщина простая, из народа, и не понимает, чего это к ней прицепились с расспросами.

— А как же огненный демон? — кричал тип в черном одеянии и железной маске, стуча кулаком по столу. — Ты что же, и его не видела?

— Не видела я никаких демонов, — бубнила Грыжа, время от времени бросая на истеричного собеседника косые заинтересованные взгляды. Ей все больше и больше казалось, что из этого типа получился бы славный студень.

Ничего не добившись от Грыжи, ее оставили в покое, и она с облегчением вернулась к своим служебным обязанностям.

— Кто посуду плохо моет, тот от боли громко воет! — стихотворным образом поучала Грыжа подчиненного, яростно хлеща его своим легендарным фартуком.

Фартук этот был сшит из кожи дракона. Настоящего дракона, а не той крылатой мелюзги, что ныне изредка встречалась на севере империи. Он являлся древней реликвией, доставшейся Грыже от предков — великих мастеров кулинарных искусств. Фартук отлично защищал владельца от холодного оружия, и, одновременно с этим, сам был неплохим оружием. Грыжа владела фартуком виртуозно. Могла одним ударом убить человека. Но редко так поступала. Потому что суть наказания не в быстрой смерти, а в долгих мучительных страданиях. Причинять их Грыжа тоже умела мастерски.

Прежде единственной страстью Грыжи была работа на кухне, но с недавних пор у поварихи появилась личная жизнь. Из военного похода, в котором сгинуло все войско черного замка, и пропал даже сам лорд Мортус, она вернулась с бесценным трофеем. В мешке Грыжа принесла с поля боя мужа.

Их нежное семейное счастье складывалось медленно и непросто. Молодой и неопытный супруг часто огорчал Грыжу, и той приходилось воспитывать его. Верховная кухарка делала это любя. Она любила причинять людям боль, и никогда не скрывала этого. А муж, к тому же, сам постоянно напрашивался. То в постели вел себя пассивно, не демонстрируя подобающей молодожену страсти, то бессовестно воротил нос от восхитительных блюд, приготовленных заботливыми руками любимой жены. А ведь этому заморышу требовалось хорошо питаться. Грыжа не могла позволить, чтобы ее супруг имел вид заморенного голодом бедолаги. Это что же подумают люди? У нее, у верховной кухарки, муж живет впроголодь?

Грыжа не могла допустить подобного бесчестья, а потому кормила мужа силой. К счастью, сил у нее хватало. Любимый супруг сопротивлялся, капризничал, плакал и молил о смерти, но Грыжа проявляла настойчивость. Она привязывала его к стулу, ударом под дых заставляла распахнуть плотно сжатые челюсти, и огромной ложкой загружала корм в супружеские уста.

— Оно жрет, что дают, и не капризничает! — мрачным тоном гнула свое Грыжа, продолжая пихать кушанья в рот рыдающему от семейного счастья супругу.

По ее прикидкам, мужу, для приобретения надлежащей телесной комплекции, оставалось набрать какие-то жалкие пять пудов. Грыжа поставила перед собой цель — достичь этого амбициозного результата за месяц. В рамках программы супружеского откорма она насильно пичкала мужа пять раз в день, и десять в ночь, готовя для любимого наиболее питательные и калорийные блюда.

Сегодня Грыжа решила побаловать возлюбленного супруга особым деликатесом — тушеной печенью под острым соусом и луковыми колечками. Донором требуемого органа послужил хлеборез. Доигрался старый. Многое Грыжа могла бы стерпеть, но только не криво нарезанный хлеб. Она уже давно замечала, что у подчиненного трясутся руки, стоит ей подойти к нему. А с трясущимися руками на кухне делать нечего. Вот Грыжа и уволила его — вызвала к себе в кабинет, зашла за спину, и ударила по голове пятнадцатым томом кулинарного кодекса темной империи. Затем прикинула, что мясо хоть и старое, но мясо, и решила порадовать мужа вкусным блюдом. Грыжа чувствовала, что их семейные отношения дали трещину, которую срочно требовалось залатать пикантным угощением.

Задав работникам вечернюю трепку, Грыжа оставила их наводить на кухне порядок и домывать грязную посуду, а сама, взяв кастрюлю с угощением, направилась в свои покои. На входе провозилась долго — дверь в свою обитель Грыжа с недавних пор запирала на восемь огромных замков. Отперев их все, Грыжа распахнула дверь и вошла внутрь. И тут же выяснила, что любимый муж опять вел себя плохо.

Муж Грыжи, он же бывший паладин Андис, сидел на полу, в чем мать родила, грязный, заросший и заплаканный. К его ноге была прикована толстая цепь, другой конец которой крепился к железному кольцу, торчащему из стены. На одном из звеньев цепи Грыжа без труда заметила свежие царапины. Муж, в который раз, пытался освободиться. Хотя знал, что эта цепь, нежно прозванная Грыжей семейными узами, была изготовлена из того же сплава, из которого ковались мечи черных рыцарей. Ее невозможно было перепилить или сломать обычным инструментом, разве что перебить каким-то мощным заклинанием. И все же вольнолюбивый муж не оставлял своих бесплодных попыток. Он с каким-то маниакальным упорством рвался сбежать от свалившегося на его голову счастья.

Грыжу буквально возмутило то вопиющее неуважение, которое ее супруг проявлял к их домашнему очагу. Она поставила дымящуюся кастрюлю на стол и медленно сняла с гвоздя толстый кожаный ремень. Видя это, Андис завизжал и напустил под себя лужу.

Грыжа избегала бить мужа фартуком — все-таки он был ей не чужим человеком. Для воспитательных процедур она пользовалась отличным кожаным ремнем. Ремень в ее руках тоже был сокрушительным оружием. Грыжа могла перебить им кость или раздробить череп. Но любимого мужа она стегала нежно, стремясь не причинить вред, но привить ему необходимые для счастливой семейной жизни качества.

— Кто себя плохо вел? — ласково спросила Грыжа, надвигаясь на Андиса с ремнем в руке.

Бывший паладин закричал и вжался спиной в стену.

— А ну подставляй-ка попу! — потребовала верховная кухарка.

Андис судорожно затряс головой.

— Не заставляй меня наказывать тебя по-настоящему, — строго сказала Грыжа Антрекотовна.

После этих слов Андис покорно принял воспитательную позу, поворотившись многострадальным задом к кошмарной жене, а заплаканным лицом к стенке.

Первый же любящий удар ремня по ягодицам заставил паладина забиться в агонии и зайтись криком. По ощущениям было похоже на то, что на его тыл обрушился удар пудового молота в руках великана. Ягодицы воспылали огнем, вибрация ударной волны прошла от копчика до макушки. Андис кричал и плакал, елозя в луже испражнений. Будь он в своем уме, давно бы уже покончил с собой. Но совместная жизнь с Грыжей Антрекотовной давно и успешно лишила его рассудка. Разум его погрузился во тьму безумия и ужаса. Он еще предпринимал жалкие попытки побега, но все они были заведомо обречены на провал. Андис не мог ни продумать план, ни осуществить его. Его контуженный семейным кошмаром ум отказал ему.