Враги целуют жадно

Оказавшись в родных стенах, он бесшумно поднялся к себе, наспех принял душ и завалился спать. Но уже спустя каких-то два часа, подорвался с кровати, точно ужаленный. Шокированный. Дезориентированный. Разгоряченный. Он рвано дышал, хватая воздух прямо ртом. Его сердце гудело в груди, как реактивный двигатель. По вискам стекали струйки пота. В ту ночь она приснилась ему впервые. Защитница-Аннушка… Аня... Сучка-Аня! Вадим снова видел ее в объятиях Клюева. Все в точности повторялось. Вот только… на месте Никитоса… теперь был он сам. Терлась она об него!

И целовала… тоже его! Твою мать, как же жадно она его целовала!

И как итог этому безумию – вполне реальный стояк. Каменный. Дикий. Нестерпимый. Такой, что трусы топорщились, словно чертов парус.

– Какого хрена? – прохрипел Вадим. – Что это было?

Разумеется, никто ему не ответил. А он все отчетливее понимал, что готов на стену лезть, лишь бы сбросить напряжение. Лишь бы кончить поскорее.

Не придумав ничего умнее, Вадим схватил с прикроватной тумбы телефон и набрал номер Ксюхи. Та уже явно спала, но на звонок все же ответила.

– Что случилось? – ночную тишину разбавил ее сонный голос.

– Предложение зайти на чаек еще в силе? – глухо отозвался Вадим.

– Сейчас? – удивленно.

«Сию секунду!» - едва не заорал он в трубку. – «Немедленно! Ты моя девушка! Ты! Я должен ТЕБЯ трахать, а не… не… проклятье!»

В слух же сдержанно сообщил:

– Да, сейчас. У меня такая кувалда между ног, что ей можно гвозди забивать.

– Ого! Эм... Ну, ладно. Жду.

Облегченный вдох сорвался с губ:

– Выезжаю!

Глава 6

Той ночью спала Аня плохо…

Все ворочалась с боку на бок, пытаясь найти себе место. Только оно все никак не находилось. Ее кидало то в жар, то в холод. Несчастное одеяло то служило ей теплым коконом, то… отправлялось на пол за ненадобностью. Любимая подушка казалась то чрезмерно жесткой, то… слишком уж мягкой.

Сердце беспокойно трепыхалось в груди в каком-то странном непривычном ритме. А от мыслей и воспоминаний, терзающих сознание, уже гудела голова. И виной всему был утренний стресс. Нет, разумеется, Аня обладала высокой стрессоустойчивостью. С ранних лет наращивала броню и училась контролировать эмоции. Она умела справляться со стрессом. И прежде делала это виртуозно. Но… в этот раз что-то пошло не так. Все ее защитные механизмы дали критический сбой. Барьеры, выстроенные годами, рухнули. Впрочем, не удивительно. Такого серьезного столкновения с мажорами, как сегодня в институте… у них с Машкой еще не случалось. Это и тревожило, и угнетало одновременно. Наталкивало на упаднические мысли из разряда:

«Не видать нам покоя! После сегодняшнего – уж наверняка!»

А еще ее искренне озадачивал тот факт, что Оля осталась в неведении об утреннем происшествии. Аня уверена была, что кто-то из «обиженных и оскорбленных» сдаст их и обязательно нажалуется тете. Ну, либо… сам ректор сделает ей строгий выговор. Как… непосредственный свидетель конфликта. Но ни того, ни другого в итоге не произошло. Оля вела себя, как обычно, и выразила недовольство лишь тем, что они с Машкой покинули университет самовольно. Не предупредив ее. И ни слова о стычке с мажорами. Ни слова о ссоре и… почти драке с некоторыми из них.

Хорошо это или плохо, Аня не знала. Но морально настраивалась на худшее.

Тяжко вздыхая, бесцельно вглядываясь в очертания предметов, скрытых в ночной темноте, она то и дело касалась своего запястья. Того самого, что пострадало в неравной схватке со Збруевым. Нет, рука уже не болела. Но Машкино пророчество сбылось – на коже остались синие следы от пальцев Вадима. А вместе с ними появилось и… необъяснимое жгучее смятение в душе. Почти не контролируемые волнение и трепет. Аня не хотела думать о злейшем враге, но оказалась не властна над мыслями. Над эмоциями.

Прислушиваясь к своему частому дыханию и беспокойному стуку сердца, продолжала вертеться в постели, проклиная весь белый свет, и мечтая лишь об одном - обзавестись куклой Вуду. Но не обычной, а… с фотографией Вадима вместо лица! Ух, она бы с ней поиграла! От души бы проиграла!

Словом, проведя в мучениях и полудреме бОльшую часть ночи, Аня так искренне обрадовалась сигналу будильника, словно тот задребезжал не в шесть утра, а ближе к обеду. Подорвавшись с постели, она наспех умылась, приняла душ, облачилась в форму для тренировок и спустилась вниз. На первый этаж. У них был большой дом. Светлый. Просторный. С хорошим приусадебным участком. Они купили его совместными силами уже после смерти мамы. Сперва вынуждены были жить с Олей на территории ее мужа. Но продлилось это недолго. Всего пару месяцев. А когда тетя развелась со своим ушлепком-изменником, всем троим пришлось искать себе новое пристанище. Вариантов у них было несколько: вернуться домой - в квартиру, в которой ранее Аня проживала вместе с сестрой и мамой, либо… им всем обосноваться в трёшке, доставшейся Оле уже от ее родителей. Первый вариант был крайне болезненным и травмирующим для Ани и Маши. Второй – для Оли. В итоге, посоветовавшись, они приняли коллективное решение - оставить боль и слезы в прошлом, и начать все с чистого листа. Как раз в тот период им и подвернулся этот дом. Увидев его впервые, они не сомневались ни секунды. Продали обе квартиры и некоторую мебель, а на недостающую часть суммы Оля оформила ипотеку. С тех пор это уютное местечко площадью в двести квадратов и стало их новым домом. Обставили они его простенько, но со вкусом. Обзавелись всем необходимым – не сразу, но со временем. Зато, теперь у каждого члена семьи появилось личное пространство – персональная комната-спальня. Ко всему прочему, в доме имелось два полноценных санузла; огроменная прихожая; прачечная; кухня, совмещенная со столовой; рабочий кабинет и две гостиные. Большую они использовали по прямому назначению, а малую оборудовали под… своего рода спортзал.

Благодаря этому у Ани появилась возможность продолжать тренировки. И пусть спортивную карьеру она завершила, однако спуску себе все равно не давала. Занималась регулярно – три, четыре, а то и пять раз в неделю. И нагрузку выбирала соответствующую - чтобы хоть как-то компенсировать полное отсутствие тренировок на льду. Аня скрупулезно отрабатывала каждый элемент из своего арсенала. Страшилась забыть хоть что-то из того, что так старательно вкладывала в нее мать. Выпадая из реальности, она раз за разом повторяла упражнения и элементы из разряда тех, которые можно было выполнить вне катка. Особое внимание уделяла растяжкам, шпагатам, прыжкам. Особенно прыжкам. Во-первых, она до смерти их любила. Это ощущение полета, которое ни с чем не спутаешь и ни на что не променяешь… оно словно окрыляло на короткие мгновения. Дурманило чистейшей эйфорией, побуждая прыгать выше. Отталкиваться мощнее. И… взбесившимся волчком крутиться в воздухе. Во-вторых, поддерживать спортивную форму, не позволять мышцам и суставам «заржаветь» и потерять эластичность… было святой обязанностью каждого уважающего себя спортсмена. И Аня следовала этому золотому правилу.

По крайней мере старалась. Но сегодняшняя тренировка не задалась с самого начала. Сказалась бессонная ночка, судя по всему. Ане не удавалось сосредоточиться. Мыслями она была далека от физических нагрузок.

Что сам по себе опасно. Травмоопасно! Понимая это, девушка решила поработать сегодня над растяжкой. Но и этой малости ей не удалось.

Дверь в комнату отворилась без стука. На пороге возникла Оля.

– Доброе утро, милая! – улыбнулась она, протискиваясь внутрь.

– Доброе… - отозвалась Аня, расплываясь в ответной улыбке. – Ты чего вскочила в такую рань?

Нахмурившись, Оля покачала головой. Затем тихо обронила:

– Да, так. Мысли разные в голову лезут. В общем, не спится что-то.

– И тебе?

– Что значит, и тебе? – насторожилась тетя. – Ты тоже плохо спала? Почему? У тебя что-то случилось? Неприятности? Или болит что-то? Беспокоит?

– Нет-нет! – спохватилась Аня. – Все нормально! Обычная бессонница!