Враги

– - Если не секрет, что же Эсмерель упустила?
– поинтересовалась Элисса.
– Потому что я тоже сообразить не могу.

А и не надо ничего никуда выворачивать. Сколько можно, в конце-то концов, строить из себя рыцаря без страха и упрека? Натаниэль приподнял бровь.

– - Так-таки и не можешь?

Она открыла рот, замерла на полуслове, снова стремительно заливаясь краской до самых корней волос. Вскочила, отвернулась, зачем-то вцепившись в спинку стула, опустила голову, так что неровно обрезанные пряди совсем скрыли лицо.

Натаниэль мягко обнял ее со спины, зарылся носом в волосы.

– - Не надо...

– - Почему?
– шепнул он, касаясь губами за ухом.

Она прижалась всем телом, все еще не выпуская из рук злосчастную спинку стула.

– - Ты же знаешь... я говорила.

– - Если дело только в этом...
– выдохнул он, спускаясь вдоль шеи.
– Я рискну.

Элисса вздохнула - долго и неровно, наклонила голову, словно специально для того, чтобы ему было удобней.

– - Нет...

– - Тогда прикажи мне уйти, командор, - хмыкнул он, прижимая ее крепче. Грудь легла в ладонь, плотная ткань дублета мешала, и Натаниэль занялся застежкой.

Она снова вздохнула, так и не отстранившись.

– - Я...

Натаниэль снял ее ладони со стула, развернул, приподнял подбородок, заглядывая в глаза.

Дыхание Создателя, как же ей страшно! Тени не испугалась, демонов не испугалась - или, по крайней мере, очень умело это скрывала - а сейчас в глазах плещется самый настоящий ужас. Ужас от того, что можно снова полюбить - и снова потерять.

Только ведь поздно уже бояться, на самом-то деле.

Натаниэль запустил пальцы в волосы, склонился - глаза в глаза, так что дыхание касалось кожи. Прошептал:

– - Страшно любить когда война, правда? Когда могут убить...

Элисса дернулась. Натаниэль накрыл пальцами ее губы.

– - Если ты не можешь справиться с этим страхом - скажи, и я уйду. Только это ничего не решит. Потому что ты уже за меня боишься. Потому что я уже боюсь тебя потерять.

Поцеловал - нежно и бережно, точно она была совсем-совсем юной, не ведавшей до сих пор ни мужских рук, ни мужских губ. Отстранился - совсем чуть-чуть, только чтобы снова видеть ее глаза, провел большим пальцем по скуле.

– - Я могу остановиться... Пока - могу. Только... Мы можем любить друг друга. А можем позволить страху победить. Решать тебе.

Элисса замерла так надолго, что он успел было по-настоящему испугаться - не получилось, не убедил, не справился. Развернуться и закрыть за собой дверь несложно, только дальше то что? Деваться им друг от друга некуда. Делать вид, будто ничего не было - так не железный же он...

Она коснулась его щеки, едва-едва, словно проверяя, не исчезнет ли он от этого прикосновения.

– - Я люблю тебя.

– - Я знаю, - выдохнул Натаниэль.

Ее губы отозвались, раскрываясь навстречу, и сама она отозвалась, освобождаясь от одежды неторопливо и без тени смущения, и так же неторопливо помогая ему, не раздевая, но - убирая преграды, пока между их телами не осталось ничего лишнего, пока между ними самими не осталось ничего лишнего, ни тени страха или сомнений, лишь нежность. Сколько же нежности в ней было, в сухих жилистых руках, перевитых шрамами, руках, которые, оказывается, умели скользить по коже то совсем невесомо, то уверенно и настойчиво. Сколько ласки нашлось в обветренных губах, изучающих его тело, не стыдясь самых сокровенных мест. И он тоже был нежным и ласковым, когда скользнул между раскрывшихся бедер, на узкой кровати, в которой было место лишь для одного, но сейчас это казалось неважным, все было неважным кроме бессвязного шепота и стонов, кроме тела, что билось под ним, пока не замерло, напряженное на самом пике, чтобы миг спустя расслабиться с тихим вздохом, кроме шалых, затуманенных глаз, которые она не закрывала даже содрогаясь от страсти.

Они так и заснули вдвоем на этой кровати, где было место только на одного, и приходилось крепче прижиматься друг к другу - чтобы потом проснуться в обнимку и какое-то время спустя опять уснуть, так и не разжав объятий.

Натаниэль проснулся окончательно, когда солнечные лучи нахально светили прямо в глаза, приподнялся на локте, разглядывая Элиссу. Взъерошенная, сонная и мягкая, как котенок. Он легонько, чтобы не разбудить коснулся волос. Элисса приоткрыла один глаз.

– - Спи-спи, - шепнул он.

– - Да я вроде выспалась, - улыбнулась она. Повернулась, пытаясь потянуться, потешно взвизгнула, едва удержав равновесие на краю постели.

– - Зараза... Надо приказать поставить кровать пошире.

– - Разговоры пойдут, - хмыкнул Натаниэль.

– - Они и так пойдут, люди же не слепые. И не глухие, - она хихикнула.

– - Вообще-то стены здесь довольно толстые.

Она глянула на него пристальней, посеръезнела.

– - Что-то не так?

– - Все так, - он легко коснулся ее губ, - все не просто "так", а совершенно замечательно. Только....

– - Если "только", значит уже не "замечательно". Договаривай.

Он потер лоб, пытаясь сформулировать, едва не свалился на пол, ругнулся.

– - Я бы сказал, что беспокоюсь о твоей репутации - но звучит глупо.

– - Точно, - рассмеялась Элисса.
– От моей репутации давно остались одни лохмотья. Если уж кому волноваться, что люди скажут - так это тебе.

– - Мне плевать.

– - Тогда я все-таки прикажу поставить кровать пошире. Падать не хочется - больно со всей дури о камень, я проверяла. Или...

Глянула тревожно, отвела взгляд. Натаниэль рассмеялся. Дуреха...

– - Одной ночь ты от меня не отделаешься, - шепнул он, крепче прижимая к себе.
– А когда это ты умудрилась с кровати свалиться?

– - Кошмар как-то приснился, дернулась спросонья, ну и...
– она виновато улыбнулась.

– - Тогда тем более есть повод сменить обстановку... Точно выспалась?

– - Ага, - она села, обхватив колени руками.- В кои-то веки. И даже боюсь подумать, который сейчас час.

Натаниэль потянулся за одеждой.

– - Тогда не думай. Кому от тебя что-то надо - подождут.

– - От меня всем что-то надо. Должность такая, - она хмыкнула.
– Кстати, раз уж зашла речь... Ты чего вчера прибежал-то с этим письмом такой... расстроенный, и в то же время на взводе, как будто дичь принес? Ну, то есть я не то, чтобы против того, что вышло...

– - А, - вспомнил Натаниэль.
– Самое интересное: вестник сказал, что его принесли через четверть часа после того, как мы вышли из крепости.

– - Погоди-ка...
– Элисса подошла к столу, на котором до сих пор лежало вчерашнее письмо. Хмыкнула.
– "Чернь что дети и обойтись с ней со столь неслыханной жестокостью..." Широко улыбнулась.