Враги

Закончив эту опасную демонстрацию, бритый наголо человек дал приказ своим ученикам разбиться на пары и поочередно отрабатывать защиту от штыкового удара уходом за спину противника, после чего направился к Павлу. Тот приосанился и достал из кармана рубашки сложенную вчетверо записку от Петерса.

– Здравствуйте, - произнес он, когда тренер приблизился, - мне нужен товарищ Спиридонов*.

– Я вас слушаю, - коротко сказал тренер.

* Спиридонов Виктор Афанасьевич (1883-1943)-бывший офицер царской армии, после революция перешедший на сторону большевиков. Мастер дзю-дзюцу, разработавший впоследствии систему самообороны САМ, названную впоследствии самбо. На этом основании его часто ошибочно считают одним из отцов-основателей современного самбо. На самом деле известная нам сейчас под этим названием борьба была основана Василием Сергеевичем Ощепковым (1892-1937). Родившийся в южной части Сахалина, в 1905 г. отошедшей к Японии, он поступил в институт Кодокан (Токио) в 1911 г., где обучался дзюдо. В 1914 г. он переехал во Владивосток, где начал преподавать дзюдо. Во время описываемых событий (1922 г.) он путешествовал по Китаю, под видом распространения кинопродукции занимаясь шпионажем в пользу советской разведки. Впоследствии он переехал в Новосибирск, где занимался переводами добытых разведкой РККА документов на японском и китайском языках и продолжил преподавание дзюдо. Затем был приглашен в Москву и там стал преподавать дзюдо всем желающим. В отличие от Спиридонова, формально состоявшего в обществе "Динамо", но отказывавшегося преподавать свое искусство кому-либо, кроме работников ОПТУ и милиции, Ощепков настаивал на широком распространении борьбы. Будучи знакомы лично и прекрасно зная методики друг друга, Спиридонов и Ощепков, мягко говоря, не ладили. Ощепков считал технику Спиридонова чересчур сложной и на практике невыполнимой, а Спиридонов, полагая недопустимым обучать борьбе людей, не служащих в органах политического сыска и правопорядка, утверждал к тому же, что Ощепков излишне упростил и обеднил боевое искусство. Так что о "совместной работе" не могло быть и речи. Интересно заметить, что Ощепков, хотя действительно ввел в свой стиль некоторые элементы из различных видов борьбы народов Кавказа и Средней Азия, всегда утверждал, что преподает дзюдо. В 1937 г. он был арестован по обвинению в шпионаже в пользу Японии и умер на десятый день пребывания в застенках НКВД. Его ученик А. Харлампиев, очевидно выполняя политический заказ, после смерти учителя объявил, что он создал новый вид борьбы, синтезируя национальные виды борьбы Кавказа и других народов СССР. Японские корни стиля были прочно забыты, вернее, вычеркнуты из истории школы. Вначале вид получил название "советская вольная борьба". А когда в конце 1940-х в СССР начали культивировать олимпийские виды спорта, позаимствовали название стиля Спиридонова - самбо. Однако сам стиль Спиридонова никогда не имел отношения к спорту и всегда оставался строго боевой системой для специалистов, скрытый под грифами "Для служебного пользования" и "Секретно". Пройдя нелегкий путь совершенствования и многочисленных проверок, доказавших его безусловную эффективность, он до сих находится на вооружении спецподразделений российской армии и спецслужб. Скончался В. А. Спиридонов в 1943 г. в эвакуации от неизлечимой болезни; почти до последнего дня он занимался подготовкой советских диверсантов.

Павел протянул записку. Тот развернул, пробежал глазами и произнес:

– Здесь написано, что вы из аппарата Коминтерна. Это так?

– Да, - кивнул Павел.
– Но я сотрудничаю с...

– Меня это не очень интересует, - покачал головой Спиридонов.
– У вас есть боевой опыт?

– Да, - ответил Павел.
– Я работал в Чека в семнадцатом-восемнадцатом годах, а в девятнадцатом командовал Ингерманландской рабочей бригадой.

– Вот как, - проговорил Спиридонов.
– А после?

– А после сидел в тюрьме в Петербурге.

– Понятно, - улыбнулся Спиридонов.
– А сейчас, стало быть, вы аппаратный работник?

– Сейчас - да, - сделал ударение на первом слове Павел.

– Вы уверены, что вам нужна борьба?
– спросил тренер, возвращая записку и глядя Павлу в глаза.

– Абсолютно, - с напором произнес Павел.
– Если меня усадили за канцелярский стол, это не значит, что я собираюсь всю жизнь перекладывать бумажки. Предстоят бои, и я хочу быть готовым к ним.

– Займитесь стрельбой, - пожал плечами Спиридонов.
– Роль рукопашного боя в войне неуклонно падает.

– В девятнадцатом меня взяли в плен именно в рукопашной схватке, и я бы не хотел, чтобы это повторилось, - пояснил Павел.
– Что же касается стрельбы... Если хотите, постреляем на скорость и посоревнуемся в выхватывании оружия. Я посвятил этому немало времени и намерен практиковаться дальше.

– Понятно.
– В глазах Спиридонова появился интерес.
– Извините, что я подвергаю вас столь дотошному допросу, тому есть причины. Занятия борьбой требуют настойчивости и определенной психологической подготовки. Я должен быть уверен, что занимающийся у меня человек приложит все силы и пойдет до конца. Поэтому я предпочитаю иметь дело с людьми, которые четко осознают, зачем им это надо, и имеют некоторые представления о реалиях боя. Кроме того, начать и не закончить - это хуже, чем даже не начинать. Вред может быть нанесен не только занимающемуся, но и окружающим. Вы меня понимаете?

– Да.

– Мне кажется, вы собираетесь кому-то отомстить?
– Спиридонов внимательно посмотрел Павлу в глаза.

– О да, - ответил Павел.
– Я бы с удовольствием сошелся в бою с тем человеком, который взял меня тогда.

– Кто это был?
– осведомился Спиридонов.

– Некто Колычев...

– Сергей или Владимир?
– тут же спросил Спиридонов.

– Он сейчас подполковник...
– пояснил Павел.

– Сергей, - констатировал Спиридонов.
– Я его встречал. В шестнадцатом мы даже боролись друг с другом. Он мне показал несколько интересных вещей. Я тоже кое-чему научил его.

– Не жалеете, что учили врага?
– поинтересовался Павел.

– Он мастер, - пожал плечами Спиридонов.
– Мы обменялись информацией к взаимной пользе. Судьба развела нас по разные стороны фронтов и границ... а жаль.

– Но сейчас он враг, - настаивал Павел.

– Сейчас, полагаю, он еще больший мастер, - улыбнулся Спиридонов и, заметив непонимание в глазах Павла, продолжил: - Я хочу, чтобы вы запомнили. В бою надо быть беспристрастным. Такие чувства, как ненависть, презрение, жажда мести, страх, любовь, чрезмерно искажают видение, а значит, ослабляют вас.

– Интересно, что же делать со страхом?
– поднял брови Павел. Признаться, когда я был в Чека, и после, когда водил бригаду в бой, поджилки тряслись.

– Хорошо, что вы осознаете это как проблему, - кивнул Спиридонов. Страх - естественная реакция организма, предупреждение об опасности. Впрочем, ваша задача - добиться того, чтобы страх не сковывал вас, не мешал действовать. Со временем это приходит... когда вы начинаете несколько иначе относиться к жизни. Сила в безразличии. А пока постарайтесь перевести страх в чувство опасности. Ну что же, мне пора вернуться к тренировке, а вы, если хотите, можете приступить к занятиям с завтрашнего дня.

* * *

Алексей снова зашел в маленький зал Центра боевой подготовки. Широко улыбаясь, Колычев направился к нему.

– Рад тебя видеть, - произнес он.
– Тяжело живется генералу в отставке?

– Превосходно, - ухмыльнулся Алексей.
– Куча свободного времени. Делать абсолютно нечего.

– Да, плохо иметь достижимую цель, - сочувственно произнес Колычев, - а еще хуже, когда ты зависишь от отношения других людей к тебе.

– Что ты имеешь в виду?
– удивился Алексей.

– Все просто, - рассмеялся Колычев.
– Был у меня знакомый, который мечтал стать генералом. Только этим дышал, всю жизнь этому отдал. А когда добился чего хотел, запил горькую, потом проворовался и сел в тюрьму. И ведь не для того он рвался в генералы, чтобы пить и воровать. Просто была у него одна путеводная звезда в жизни - генеральские погоны. А когда он их заполучил, жизнь потеряла смысл. К тебе это не относится, ты птица более высокого полета. Займись другой проблемой. Тебе, чтобы выполнить свою задачу, нужны полки и дивизии, министерский пост, придворная мельтешня. Отними это, и ты как рыба на суше. Нельзя быть в такой зависимости от внешних факторов, друг мой. Опасно.

– А что делать-то?
– растерянно произнес Алексей.

Колычев крепко пожал ему руку и вдруг, сделав мощный разворот, исчез из поля зрения. Перед глазами Алексея замелькали степы, пол и потолок зала, и, перевернувшись в воздухе, он полетел на татами.

– Интересный человек, - услышал он над собой голос Колычева.
– Он еще толком стоять не умеет, а уже говорит, что в жизни ему больше нечего делать. Мне еще надо над многим работать в борьбе, а уж тебе и подавно.

– Добрый ты.
– Алексей поднялся и потер ушибленное бедро.
– И главное, всегда иллюстрируешь слова примерами.

– Стараюсь, - улыбнулся Колычев.
– По крайней мере, из той прострации, в которую ты впал после отставки, тебя надо было как-то выводить.

– Да не в одной отставке проблема, - сказал Алексей.
– Ты понимаешь, все, что я делал, рушится. Управление из мощной организации превращается в заштатную службу разведки и контрразведки. Спецполк переводят в подчинение Министерства обороны. Партизанские базы на приграничных с РСФСР территориях ликвидируют. Ассигнования на иммиграцию из РСФСР сокращают. Господин президент считает, видите ли, что аморально тратить столь крупные деньги на вывоз из Советской России ученых, когда собственные граждане живут небогато. А тут, как назло, десятого июля вышла секретная инструкция Политбюро Цека РКП(б) не допускать эмиграции ученых. Я узнавал, это Сергеев постарался. Выпустили джинна из бутылки. Надо было его при попытке к бегству шлепнуть я обменять Этгардта па другого. Ненавижу!