Врагов выбирай сам
Шрифт:
Мэджик-бук. Пальцы по кнопкам – не глядя.
Старший держит лошадь по уздцы.
Телепорт.
И опять: оглядывается Артур, обстановку оценивает Артур, диспозицию выбирает тоже Артур. Альберт видит его глазами, но все активные действия – сейчас работа старшего.
Зато безупречны заклинания.
Повреждать врага нельзя, значит, контроль.
Посторонней мыслью – они всегда есть, такие, но очень редко отливаются в различимую форму: «контроль» – это бело-синие колоды большинства храмовников. А у старшего колода синяя с черным – связать противника и лететь в
Повреждать нельзя.
... Тори...
Арчи?
Ешкин корень, ну до чего похожи!
Первое, за что цепляется взгляд, – и ведь должен был привыкнуть, но сейчас, как в первый раз, как сто лет назад... Глаза.
Синие-синие. Яркие.
Страшные.
Вот он какой, Зако Золотой Витязь.
Красавец.
И улыбается. Весело так.
Мысли – отдельно. Пальцы – отдельно. Летят по кнопкам.
Ах, цветные кружева поверх гибкого золота.
Получи, Тори, подавись, красавец. Мало кто из магов умеет сплетать столько заклинаний одновременно. Вообще никто не умеет.
«Медуза», «хангри вормсы» в ее нитях, поверх всего – «паутина», файт-поле на Миротворца... кто сказал, что на старшего не действует магия? Защитные поля. Поглощающие... эх, Варга нет, пригодился бы сейчас.
И стазис-купол под рукой.
На всякий случай.
На самый крайний случай. Стазис из тех заклинаний, от каких рассыпаются мэджик-диски.
Все как в Цитадели Павших. Только вместо Змея – Тори. Красавчик сусальный, аж стыдно за такого правнука.
Младший отвлекает демона... ведьму... да не важно. Задача Артура: дать Галешу подобраться к Тори вплотную.
Все как в Цитадели Павших. Только вместо высоких стен и донжона – старая мельница. Плохое место. И так-то плохое, а уж сейчас, когда из узких окошек бьют молнии и очередями вылетают огненные шары, и вовсе никудышное.
Тори успел укрыться под защитой каменных стен. И выкурить его оттуда пока что не очень получается.
Все как в Цитадели Павших. Там бой пошел совсем не так, как загадывали. Здесь – тоже.
Тори, скованная «медузой», довольно быстро нейтрализовала «хангри вормсов». И, получив относительную свободу, разразилась в ответ на выпады Альберта целым залпом атакующих заклятий. Она не пыталась связать противника – то ли не умела, то ли пренебрегала магией контроля, – но и без этого на несколько секунд Альберт был вынужден уйти в глухую оборону.
Тут уж досталось и старшему. Досталось бы, будь Артур уязвим для магических атак.
Понеслась душа по кочкам!
Зашвырнув Галеша в пересохшее русло ручья, рыцарь кружил рядом с мельницей, появляясь словно бы сразу со всех сторон. Добраться не мог: магия там, не магия, а каменные стены – это каменные стены. Насквозь не пройдешь.
Он выбил запертую дверь, но изнутри плеснулась лава – Тори обратилась к «Перемене сущностей»: тому самому заклинанию, что оплавило подножие холма у Цитадели Павших. Высшая магия. И вряд ли ведьма пользуется мэджик-дисками. Значит – сама. Как уж она выжила в аду, воцарившемся
внутри мельницы, это еще предстоит узнать.А для высшей магии уязвим даже старший. Любое заклятие, в котором энергия воплощается в материю, так же опасно для него, как и для простого смертного.
Тори воюет на два фронта и справляется. Пока справляется. Рано или поздно ее силы иссякнут. Должны...
«Конус холода». Заклинание по-своему легендарное. Уж во всяком случае, памятное... «Малыш и Толстяк».
– Раскудрить твою! – рычит старший. – Не повреждать!
Но уже бьет плечом в растрескавшийся камень, прорывается к Тори... Кто там говорил, что сквозь стену не пройти?... Не повреждать... Ага! Как же!
Миротворец – его ни с чем не спутаешь. Полоса белого света на ярком ковре из переплетенных друг с другом заклятий. Своих и чужих. Пестрота – в глазах рябит. А поверх вдруг – ясно и чисто – смерть.
В последний момент топор ударил не лезвием – обухом. Оглушил. Должен был оглушить. Да разве ж Тори этим проймешь?! Такого быка, как Зако, и тараном не свалишь.
Эх, Арчи, ну что же ты? Ну...
Тори... Зако на мгновение запутался в волшебных узорах. Альберт тут же ударил в образовавшуюся брешь. Источенные магией стены рухнули, и юный маг едва успел послать на мельницу «пыльного червя», чтобы обломки не придавили и старшего, и проклятую ведьму. Устанут ведь выбираться.
Камни и гнилые доски рассыпались в порошок, но, не успев обрадоваться удаче, Альберт почувствовал, как слабеют и теряют силу защитные заклинания. Как будто «хангри вормсы» вернулись, чтобы сожрать хозяина.
А Тори... Тори не было. Было тело – Золотой Витязь, синеглазый красавец – пустая кукла, из которой вытряхнули набивку, и оболочка вот-вот опадет сдутым пузырем. И было нечто, непостижимое, и оттого страшное. Огромное. Оно окружило, стало землей и небом, и воздухом. Неживое.
Мертвое.
И одновременно со свирепым: «С нами Бог!» накрыл развалины мельницы последний аргумент в затянувшемся споре.
Безмагия.
И древко топора, ударив снизу вверх, под подбородок, бросило Тори на землю, засыпанную каменной крошкой.
– Она там?
Подоспевший Галеш нервно сжимал футляр с гитарой:
– Она там? Вернулась?
– Кажется, нет, – Артур не побрезговал, пнул носком ботинка бесчувственное тело. И понял. Понял, на что надеялся менестрель. – Я не знаю точно, – он развел руками, – попробуй.
Галеш шлепнулся перед телом на колени, положил рядом гитару, ладонями обхватил лицо Тори и застыл.
Через минуту, очень-очень долгую минуту, он поднял на Артура нерешительный взгляд:
– Ее там не было, – сказал тихонько, – не успела вернуться.
– Конечно, не успела. – подал голос приковылявший поближе Альберт, – она в некросферу ушла, да там и осталась. Братец, я хочу ее книгу!
– Еще чего!
– Артур...
– Забудь.
– И почему я знал, что так будет? – грустно промолвил Альберт. – Братец, ты способен на корню задушить самую благую идею. Такие, как ты, препятствуют гармоничному развитию общества и...