Врагов выбирай сам

Сэр Герман лишь покачал головой. Он не поверил. И не собирался верить. И странное дело: сколько раз сам думал о том, что неплохо было бы избавиться от слишком опасного, слишком непонятного своего рыцаря для особых поручений, а когда услышал то же самое от Тори, воспротивился всей душой. Он больше не хотел убивать Артура. И не собирался позволять кому бы то ни было причинять мальчику вред. А то, что Зако Золотой Витязь найден мертвым, – всего лишь глупое, хотя и очень нежелательное совпадение. Зако зарубили мечом: длинным, архаичным двуручником. Мечом! Артур же не расстается с Миротворцем.

– Ты скажешь, он не изменился? – игнорируя его жест, напористо сказала Тори. – Скажешь, что не замечал никаких странностей, что этот синеглазый остается собой и не появилось в нем ничего необычного?

– Видишь ли, – произнес командор с облегчением и легкой насмешкой, – я за всю жизнь не встречал никого более странного и необычного, чем брат Артур. Включая нашу семейку.

– Виртуозное владение оружием, – загнула палец Тори, – приступы ясновидения; неуязвимость; разного рода чудеса, необъяснимые даже для магов, – ты это имеешь в виду?

– Не только. – Смеяться вдруг расхотелось.

– Что мы гадаем? – чуть мягче заметила госпожа де Крис. – Все это легко проверить. Разумеется, твой мальчик и сам по себе непрост, потому что воплощения Звездного сродни инициации Светлой Ярости: абы кто ему не подходит, случается, он и вовсе не находит достойного. А кроме того, воплощение – это все-таки не одержимость. То, что делает Артур, делает Артур. Он неуклонно ведет твои земли к гибели, к войне или катастрофе, к чему-то фатальному, но делает это сам. Просто... ну, обстоятельства и все такое. Судьба. Звездный вмешивается лишь в самом крайнем случае, в таком, когда человеческих сил не хватает. Он пальцем о палец не ударит, если твоего парня убьют в обычном бою, ругнется и будет искать другого носителя, но во время поединка со Светлой Яростью он наверняка дал о себе знать. Ты просто, когда увидишь Артура, вели ему рассказать о поединке во всех подробностях Он верит тебе?

– Его, возможно, убивают прямо сейчас, – холодно проговорил сэр Герман.

– Это было бы славно, – безжалостно и так же холодно ответила госпожа де Крис, – для тебя-то уж точно лучше так, чем убивать самому.

– Я тебе не верю.

– Ладно, – сказала Тори, – ты мне не веришь. Но ты триста лет нянчился с этим осколком мира, не давал ему рассыпаться окончательно, а сейчас готов пожертвовать всем только потому, что жалеешь одного-единственного мальчишку. Мастиф, – она поморщилась, изображая сочувствие, – я знаю, решать всегда трудно. Но подумай еще и о том, что через несколько дней твой мирок вернется на настоящую Землю. Вернется вместе со Звездным! Ты представляешь, что он устроит, оказавшись там? Сколько погибнет людей?

– Я не верю, – как можно доходчивее повторил сэр Герман, – и не поверю, пока ты не предоставишь мне доказательств.

– Можно и доказать, – неохотно признала Тори, – найти Светлую Ярость. Но мне бы этого не хотелось.

– Сколько человек тебе нужно?

– Это по ситуации. – Она покусала губу, разглядывая край стола. – Если Зако убит не Артуром...

– Да какого... – не выдержал сэр Герман, – нет! Говорю тебе, Арчи не может убить человека.

– Не мог, если Звездный не вмешался. Но тогда Зако должен был убить Артура. А ты говоришь, твой синеглазый жив. Ладно-ладно, как скажешь.

– Где твой меч?

– Уже не мой. Здесь, рядом – в большом городе на северо-запад отсюда... В Шопроне. И все-таки, Мастиф, если Зако убит... Да не перебивай ты меня, ради всех богов! Так вот, если он убит не Артуром и Светлую Ярость взял кто-то другой, кто-то не способный к инициации, я предпочла бы ее отнять. Так что на всякий случай дай мне пару крепких ребятишек. А то, может, сам составишь компанию?

Шопрон? Сэр Герман задумался. Сейчас, когда дорогая бабушка получила наконец-то какое-никакое, а собственное тело, из Сегеда можно было уезжать. Артур в столице – хочется верить, что он еще в столице, – и командору ордена Храма, пока идут поиски, тоже не грех перебраться в тамошние казармы.

– Едем, – сказал он, вставая – Когда ты будешь готова?

– Да хоть сейчас. – Тори залпом допила вино. – Только распорядись, чтобы принесли мужскую одежду. Терпеть не могу всякие амазонки.

* * *

В палатке Галеш нашел удобную койку, застеленную чистым, накрахмаленным бельем. Столик с изысканным – не хуже чем герцогу подают – ужином. На низкой подставке стоял резной ларчик, полный золотых монет, – плата за то, что не побоялся приехать. Разумеется, брать эти деньги Галеш не собирался: себе дороже, и к ужину не притронулся. Отодвинул подальше золотую посуду, разложил на парчовой скатерти вязку сушеного мяса, сухари и пару яблок. Подумал и все же нацедил себе вина, рассудив, что вино подарено людям Господом и, значит, не будет большой беды, даже если принять его от демона.

Поужинав, менестрель расчехлил гитару. Тут и хозяин явился: шелковые стены завибрировали от густого баса:

– Ты споешь для меня, смелый Галеш? Или по-прежнему считаешь, что демон не достоин твоего таланта?

– Сколько можно вспоминать? – сварливо поинтересовался музыкант, подкручивая колки. – Всякий может ошибиться.

– Я не ошибаюсь, – сообщил голос, – и ты не ошибаешься, когда складываешь песни. Так ты споешь для меня?

Велик был соблазн сказать «нет», потому что по всем законам человеческим и христианским недопустимо использовать дар божий для услаждения демонов. Но ведь и демоны были когда-то ангелами. Да к тому же песня просилась на волю, нетерпеливо покалывая кончики пальцев. Новая песня. Ее нужно выпустить, иначе она может задохнуться. И умереть.

Галеш еще думал, а струны уже отрывисто звенели, как будто медь ударялась о медь. Как будто колокола на звоннице кафедрального собора решили вместо обыкновенного благовеста отбить военный марш.

И слова, как солдаты, ровно и четко, пошли отбивать шаг, следуя звонкому ритму.

Скорей, скорей закройте двери в ваших домах!Вы слышите, как к горлу подступает страхИ чьи-то тени мечутся на тех холмах,Что ближе прочих к травам погоста?И крошится туман от блеска их забрал,А тот, кто впереди, уже подал сигнал,Он движется, как входит в плоть стальной кинжал.Ты слышишь, как звенит его поступь?Идет Король Мертвых!

«Господи!... – вздрогнул Галеш, отбивая пальцами размеренно-жуткий проигрыш. —

Это еще что? Зачем? О ком?»

Он призрачное воинство ведет на свет,Чтоб те, кто изменил, могли сдержать обет,И нет предела памяти, и смерти нет,И вера в Слово больше не фетиш!И небеса роняют хриплый крик воронНа редкие зубцы их проржавевших корон.Дави в своей груди непроизвольный стон:Ты можешь быть средь них, Ведь ты веришь, веришь:Идет Король Мертвых!

Хозяин тенью на колеблющемся шелке оформился у противоположной стены. Силуэт его плыл, терялся среди других теней, играющих со светом неяркой лампы, но постепенно очертания загустели, стали объемными. И вот уже сгусток тьмы, похожий на закутанного в плащ человека, стоит напротив.

Ярко сияют в темноте похожие на звезды глаза.

И скован, как тиски, его холодный ротТем ужасом, что стелется с гнилых болот.И каждому, кто знает, что настал черед,Его глаза распахнуты настежь!А в них предсмертным хохотом поет металл,Стирая тень проклятия с разрушенных скал.Лови свои зрачки в осколках битых зеркал!Ты можешь умереть, и ты знаешь, знаешь:Идет Король Мертвых!