Врата бога. Ашшур в гневе. Часть первая

Увидев вошедших к нему супругу и царицу-мать, Ашшурбанапал поспешно оборвал свои расспросы насчёт беглянки и отпустил Главного глашатая. Лилит, отойдя по его приказу в дальний угол, там послушно улеглась и закрыла глаза.

– Дорогой, – Ашшур-шаррат приблизилась к царственному мужу и поцеловала его, – мы тут с тётей обсуждали, какой нашему старшему сынуле сделать подарок, ведь через пять дней будет его день рождения. И никак не можем к чему-то прийти. Тётя предлагает одно, а я настаиваю на другом, вот мы и решили привлечь тебя к обсуждению этого вопроса, может, ты нам что-то подскажешь?

– Я предложила подарить Ашшур-этель-илани красивую и опытную молодую рабыню! – заявила Накия. – А что тут такого?! – упреждая возражения племянницы, заявила царица-мать. – Мальчику через пять дней исполнится тринадцать – ему пора становиться мужчиной! Пусть наложница преподаст ему первые уроки любви! Ему следует мужать, а то он по-прежнему играет с солдатиками!

– А я всё равно против! – возразила Накии Ашшур-шаррат. – Я предлагаю Ашшур-этель-илани подарить колесницу с упряжкой коней! Ну а ты, дорогой, что на это скажешь?

Ашшурбанапал не сразу вник в то, о чём сейчас говорили Накия и его супруга. Но вот до него наконец-то дошло, что же они обсуждали, и он им ответил:

– Вы обе правы! Я бы предложил ему сделать двойной подарок! Ему стоит подарить и колесницу, и молодую наложницу. А ещё я от себя ему тоже сделаю подарок. Я его назначу офицером в гвардейский полк, и пусть он мужает на службе. А то Ашшур-этель-илани растёт действительно слишком изнеженным! Парню надо мужать! – и, увидев взгляд супруги, обращённый на него, Ашшурбанапал добавил: – Возражений я не принимаю! Мой старший сын будет служить! Я так решил!

– Я тебя поддерживаю! – согласилась с Ашшурбанапалом Накия. – Своего старшего сына ты должен уже привлекать к государственным делам, а для этого он обязан пройти вначале воинскую службу, это ему необходимо.

И под напором тётки и мужа Ашшур-шаррат сдалась. У её старшего сына через несколько дней должна была начаться новая жизнь.

***

О Вавилоне уже тогда слагались легенды. Для того времени он представлял из себя нечто удивительное. В VII веке до новой эры город с населением в тридцать тысяч жителей уже считался крупным, а тут по тем временам был просто гигантский мегаполис – он занимал обширную территорию там, где Евфрат сближался с Тигром, и население его доходило до миллиона человек. Наряду с последней столицей Ассирийской империи – Ниневией, он был самым космополитичным городом той эпохи, и в нём проживали не только коренные вавилоняне, перемешавшиеся между собой потомки шумеров и аккадцев, но и представители десятков других народов, причём не только тех, которые населяли Ближний Восток. В городе этом было множество торговых лавок, рынков, храмов, всяческих подворий, в том числе даже индийских, карфагенских и нубийских купцов, и на его улицах и проспектах можно было встретить рыжих скифов, вертлявых греков, рослых фракийцев или же чёрных, как смоль, и хорошо сложенных мускулистых негров.

Вавилон, казалось, никогда не отходил ко сну.

Шамаш с первого взгляда влюбился в этот город и теперь не мыслил себя где-нибудь ещё. Живя все последние годы в Вавилоне, он стал постепенно забывать, что по отцу всё-таки ассириец и что он принадлежал к царствующей в империи династии. Теперь он воспринимал себя скорее вавилонянином, ведь его мать была родом именно из этого города.

Набу-ката-цабат появился, как всегда, неожиданно и без предупреждения.

– Пусть боги будут благосклонны к тебе, зятёк! – поприветствовал вавилонского царя визирь.

Тот кивнул в ответ головой и продолжил просматривать глиняные таблички, которые ему с утра принёс секретарь. Их целая стопка лежала перед ним на столе. У Шамаша закончился очередной загул, и теперь он был более чем серьёзен.

– Ну и что там у тебя? – спросил его Набу-ката-цабат.

– А-а! Ничего хорошего! – нахмурился старший брат Ашшурбанапала. – Расходы растут, и значительно, и я не знаю, как мы их будем перекрывать, так как поступления от налогов с каждым годом падают. Я сейчас просматриваю отчёты за последние три месяца, и они меня совсем не радуют.

– А я как раз пришёл сообщить тебе, что пора наши расходы увеличивать.

– Куда ещё?! – оторвался от финансовых отчётов Шамаш. – У меня и так голова болит, как свести концы с концами! Вскоре во всём себя придётся ограничивать.

– Разгони половину своего гарема и будет у тебя приличная экономия! Ведь несколько сот дармоедок держишь! А нам вскоре понадобятся не эти вертихвостки, а воины!

Шамаш окончательно оторвался от своих табличек с отчётами и вопросительно уставился на тестя:

– Что ты имеешь в виду?

– А то самое, что тебе, дорогой зятёк, пора увеличивать армию. Время для этого уже наступило.– Набу-ката-цабат заозирался по сторонам и, убедившись, что никого рядом нет и никто его, кроме Шамаша, не услышит, всё равно понизил голос до шёпота. – Или ты думаешь, что нам двух вавилонских корпусов хватит, чтобы справиться с ассирийской армией, когда мы поднимем восстание и перестанем признавать над собой власть Великого царя?!

– Ну, хорошо, я сейчас не буду спрашивать, где мы найдём средства, причём совсем не маленькие, чтобы сформировать целую армию, а вот скажи мне, под каким предлогом мы это сделаем? А ведь это надо сделать так, чтобы мой братец ничего не заподозрил! И чтобы он нам на это дал добро!

– Я уже и об этом подумал, – многозначительно усмехнулся тесть Шамаша. – Ты, главное, изыщи для набора новых воинов золота!

Глава третья

Зачастую, когда хотели сказать о чём-то очень удалённом и необычном, то для сравнения приводили Дильмун. Он упоминался в том же примерно ключе, как и сейчас мы упоминаем топонимическое название «Тьмутаракань». О нём Аматтея много слышала, так как уже в те годы об этом острове, как и о Вавилоне, слагались легенды. Он являлся самым крупным островом в архипелаге, состоявшем из тридцати трёх островов, лежавших у восточного побережья Аравии. Из всех этих островов Дильмун выделялся размерами, и только он был заселён. А вообще все острова этого архипелага были плоские и сложены были в основном из известняка. И только на Дильмуне имелось несколько источников пресной воды. Но, несмотря на то, что их было достаточно много, почти половина острова представляла из себя классическую аравийскую пустыню с очень скудной растительностью.

Впрочем, на Дильмуне были и оазисы. В самом крупном из них, находившемся на севере острова, располагался единственный город на архипелаге, являвшийся одновременно и его столицей.

А ещё Дильмун с незапамятных времён превратился в место захоронения для правителей шумерских городов, а также для их приближённых и жрецов, и до сих пор на нём возвышались десятки тысяч могильных курганов – от совсем небольших и до очень внушительных, возраст самых старых из которых исчислялся, по меньшей мере, четырьмя тысячелетиями.

По религиозным представлениям шумеров, чтобы обрести покой и счастье в загробной жизни, необходимо было упокоиться именно на этом острове. Вот и хоронили шумеры всех своих знатных соплеменников на протяжении нескольких тысячелетий на Дильмуне. И даже в описываемое время некоторые богатые вавилоняне изъявляли желание быть похороненными на этом острове, так что количество могильников на нём продолжало возрастать.

***

Дильмун давно пережил эпоху своего расцвета, которая пришлась на время существования в Южной Месопотамии шумерской цивилизации. Тогда он являлся связующим звеном в торговле между городами-государствами шумеров и Мелуххой, то есть Индией. Но по мере угасания шумерских государств торговые пути стали смещаться, и к XIII веку до новой эры они окончательно переориентировались с моря на сушу и пролегли по территории Элама. После этого Дильмун как-то уж очень быстро превратился в захолустье.