Врата Бога. Под сенью Ашшура

Ишмидаган покосился на грозную хищницу и заговорил:

– Государь, важные новости пришли из Элама. Только недавно на Востоке этого царства, благодаря разумным действиям матери нынешнего царя, были умиротворены персы, как Элам потрясла новая серъёзная смута.

– Что там ещё случилось?

– На этот раз в Эламе восстали горцы.

– Не касситы-ли?..

– Луллубеи.

– Значит, говоришь, луллубеи… Э-это хорошо… – произнёс Ашшурбанапал и погладил по холке пантеру. – Как ты думаешь, Ишмидаган, надолго-ли эта смута отвлечёт от западных границ Теумана?

– Я так думаю, государь, если опять не вмешается Шильках, мать нынешнего эламского царя, то восстание приобретёт нешуточные размеры и накрепко свяжет руки эламитам.

– Значит, надо помешать Шильках. Я жду от тебя предложений.

– Я уже продумал что нам сделать.

– Ну, и-и-и…

– Следует заслать к луллубеям наших людей, и не лишним будет уже сейчас поставлять им оружие. А ещё не мешало бы намекнуть кое-кому, что Ассирия поддержит их возмущение…

– Всё верно, так и действуй! – согласился с предложениями Ишмидагана Ашшурбанапал.

Главный глашатай уже собрался покинуть покои Великого царя, как Ашшурбанапал его задержал.

– Постой!

Ишмидаган развернулся.

– Я слушаю, государь! Что-то ещё?

– Да! Новый наместник Приморья уже в Ниневии?

– Он прибыл.

– Когда?

– Появился вчера под вечер.

– Ты его видел?

Ишмидаган кивнул головой.

– И пообщался?

– Нет, государь. Я с ним не разговаривал. Но мне доложили, что в Вавилоне его очень хорошо встречали. В честь него твой брат даже устроил пир.

– Хм, а что-то крамольное на этой пирушке было?

– Ничего по этому поводу не могу сказать. Тосты поднимались за тебя, государь. Крамолы в их разговорах не установлено.

– Это точно?

– Да!

– А ты его и до этого же знал?

– Я с ним не раз прежде встречался.– Ишмидаган не стал рассказывать царю о том, что же его рассорило с этим Красавчиком. А повод был, и самый что ни на есть серъёзнейший. Да такой, что одно время Ишмидаган даже подумывал нанять наёмных убийц и расправиться с этим халдейским князем, но его остановило то, что на тот момент Набуэль попал под покровительство Накии-старшей и стал её любимчиком.

– Как ты оцениваешь этого князя?

Ишмидаган немного замялся, но, наконец, выдавил из себя:

– Я бы не советовал торопиться с его назначением.

– Почему? Он мне, кажется, достоин должности, которой я намерен его наделить…

– Государь, князь этот, на мой взгляд, не надёжен. Он хитёр и… и ещё он очень… не простой.

– Хи-итёр, говоришь?

Ишмидаган согласно кивнул головой.

– Э-э, а ну-ка поясни!

– Не спорю,– тщательно подбирая слова, продолжил Главный над всеми шпионами,– он, конечно же, весельчак, балагур, гуляка, его любят все без исключения… и, прежде всего, его обожают женщины, которые сходят по нему с ума и, причём, не только за его приятную внешность, но и за его нрав, однако он сам себе на уме, и на самом деле никто не знает до конца, что от этого человека можно ожидать. И потом, я больше чем уверен, что он не такой уж и покладистый, каким хочет показаться, государь… Будь с ним осторожен!

Ашшурбанапал хмыкнул, но не стал продолжать эту тему и отпустил Главного глашатая.

Вскоре появилась Аматтея.

Ашшурбанапал вызвал раба и тот увёл Лилит, которую лидийка откровенно побаивалась.

Царь встал с кресла и приблизился к девушке. Она склонилась перед ним на одно колено. Он поднял её и, не удержавшись, поцеловал, а затем нежно погладил по плечу.

– Как спалось?– спросил Ашшурбанапал Аматтею.

– Я мало спала, государь,– ответила ему лидийка.

– А что так? Что-то тебя тревожит?– заглянул в глаза Аматтеи Великий царь.

– Да нет, ничего. Я просто увлеклась чтением, государь. А потом кое-что и сама написала.

– И что ты написала?

– Я дописывала одно стихотворение. Последние строчки его мне долго не удавались. Да что я об этом? Мы с тобой не виделись неделю, государь, и я никак не могу тебя поздравить… И вот захотела это сделать сегодня. Я хочу тебя, мой господин, от всей души поздравить с рождением ещё одного сына… от Ашшур-шаррат!

– Спасибо.

Особой радости в голосе Аматтеи Ашшурбанапал не заметил и переспросил:

– Тебя всё-таки что-то печалит? Или это усталость от бессонной ночи?

– Не обращай внимания на меня, государь.

– И всё-таки?..

Лидийка рассеянно улыбнулась.

Появился секретарь Великого царя. Долговязый Азимильк прокрался тенью и деликатно откашлялся:

– Государь, извини… Встречи с тобой ждёт халдей Набуэль. Он только что прибыл во дворец.

Ашшурбанапал хотел сказать, чтобы князь подождал, но лидийка засобиралась к себе, и Великий царь её остановил:

– Подожди-ка, не уходи! – Ашшурбанапал кое-что задумал.

– Я не хочу тебе мешать.

– Ты мне не можешь помешать, дорогая. Кстати, мне кажется, что тебе будет любопытно посмотреть на этого халдейского князя. И знаешь почему?

– Поясни, государь?– Аматтея ещё не поняла того, что же задумал Ашшурбанапал.

– Да потому, что этот князь прекрасно поёт,– ответил ей Великий царь, – и, как мне передают, он обожает исполнять песни, написанные именно на твои стихи. Он знает их все! И даже на некоторые он уже написал мелодии!

Ашшурбанапал распорядился, чтобы предполагаемого нового наместника Приморья пропустили.

Вскоре Красавчик появился в покоях Великого царя.

Халдей учтиво приветствовал Ашшурбанапала и только искоса взглянул на лидийку.

Ашшурбанапал благосклонно принял приветствие нового назначенца и, чтобы порадовать свою фаворитку, задал ему совершенно неожиданный в данном случае вопрос:

– Ты, говорят, многосторонне талантлив, князь?

Красавчик учтиво приложил ладонь к груди.

– Да, так говорят, государь. Я не буду это оспаривать.

– А ещё говорят,– продолжил Ашшурбанапал, – что ты с самой юности увлекаешься поэзией?

– О, да, государь. Это моё увлечение очень давнее!

– И ты знаешь хорошо поэзию…

– Буду не скромен, но это я могу тоже подтвердить! Это так. Многие стихи я декламирую наизусть!

– Это похвально! А тогда скажи-ка мне: кто на сегодняшний день лучший из поэтов в Ассирии? Или кто тебе больше всего нравится?

– Я бы выделил одно имя, но это, государь, не ассириец!

И халдей вновь приложил ладонь к груди и поклонился.

Красавец был обходителен и чрезвычайно учтив, всё-таки надо ему отдать должное, но не смотря на молодость он умел преподнести себя и нравился, причём всем, а не только матронам или незамужним молодкам.