Врата Иврел

— Нет, ты уж договаривай, — сказал Эридж. — Предполагает уничтожить силу Фая… зачем? Чтобы жить в бедности и прозябать в безвестности? Или рисковать, наживая столько кровных врагов? Ведь ты для нее ничего не значишь. Я предлагал ей тебя в обмен на обещание пойти на юг. Но она отказалась.

Вейни пожал плечами. Для него не было новостью, что он не нужен ей, разве что как средство для осуществления ее целей. И она никогда не обманывала его в этом.

— Она просто вышвырнет тебя в сторону, — сказал Эридж. — А что еще сделать подобное сердце в Хеймуре, если оно не имеет никаких привязанностей? Она создаст еще больший холод и еще большие опасности. Я предпочитаю врагов с характером, но при этом с понятием чести. Мне больше по душе сражаться с людьми. Фай стар и почти сошел с ума, но он никогда не вел войну с нами, ни он, ни его предшественники. Он лишь занят своими зверями и своими прихотями. Но как ты смотришь на то, если всем этим начнет заниматься Моргейн?

— А что ты сам сделал бы, обладая всем тем, о чем мы сейчас говорим, — грубовато спросил Вейни. — Нечто подобное тому, что я видел в Ра-Моридже?

— Оглянись вокруг, — сказал Эридж. — Посмотри повнимательней, как живет народ. Уверяю тебя, что не так уж и плохо. Много ли ты видел такого, что следовало бы изменить? У нас есть свои законы, храмы, тишина полей, и лишь наши враги, Кайя, досаждают нам. Вот это и есть моя работа. И мне не приходится стыдится за то, что я делаю здесь.

— Действительно, Моридж выглядит очень хорошо, — сказал Вейни. — Но что касается тебя самого, ведь ты не сможешь обращаться с теми вещами, с которыми имеет дело Моргейн, а кроме того, ведь она не собирается их отдавать. Лучше попытайся найти в ней союзника. Это будет самое лучшее, что ты сможешь сделать для Мориджа.

— И присоединиться к тем десяти тысячам, которые погибли в Айрен? С ее помощью?

— Но она не убивала их. Большая часть всех этих рассказов — ложь.

— Но если это произошло с ее помощью, то это одно и то же. И я не хочу, чтобы Моридж и Нхи постигла та же участь. Я не могу поверить ей. Но этому — этому — я поверил бы, я поверил бы, что она ценит силу. — Он поднялся в возбуждении и достал из шкафа, стоявшего рядом со столом, какой-то сверток. Пока он держал его в руке, ткань развернулась, и Вейни увидел, к своему ужасу, золотую рукоятку Подменыша. — Вот что держит ее в Бейн-эй. И я бьюсь об заклад, брат мой, что ты должен знать кое-что об этом.

— Я знаю только одно: она приказала мне держать руки подальше от него, — сказал Вейни. — На что и ты должен обратить внимание, Эридж. Она говорит, что большая опасность может исходить от этого проклятого клинка, и я верю в это.

— Я знаю, что она ценит его больше своей жизни, — сказал Эридж, — и даже больше, чем все остальное, что у нее есть. Это было очевидно. — Он резко дернулся, когда Вейни попытался протянуть руку к мечу. — Нет, этого я тебе не дам. Но мне хотелось бы услышать твои объяснения о том, что он значит для нее. И если ты действительно мой брат, то ты расскажешь мне об этом по собственному желанию.

— Я честно скажу тебе, что не знаю, — ответил Вейни, — и если ты благоразумный человек, то ты позволишь мне вернуть ей эту вещь еще до того, как она успеет принести нам несчастье. Из всех вещей, которые есть у нее, эта — самая опасная, которой боится даже она сама.

И он сделал вторую попытку взять меч, начиная опасаться за намерения Эриджа относительно клинка: тот считал, что именно этот предмет являет собой источник силы. Он думал так уже хотя бы судя по тому, как Моргейн хранила его и никогда с ним не расставалась. Неожиданно Эридж повысил свой голос до крика, и в распахнувшуюся дверь вбежала четверка маай.

А Эридж уже обнажал клинок, выдвигая его из ножен здоровой рукой. Лезвие напоминало полупрозрачный лед, который мерцал опаловым отливом, и весь окружающий воздух как будто начал петь у них в ушах. Вейни сразу узнал эту ужасающую вибрирующую мелодию, которая срывалась с кромки лезвия.

— Нет! — закричал он, отскакивая в сторону. Воздух уже почти ревел в темноте, и сильный ветер затягивал их. В этот момент все четверо маай уже исчезли, втянутые в безбрежное пространство, открывшееся между ними и дверью.

Эридж внезапно отбросил клинок, который заскользил по полу, сокрушая все вокруг себя. Неожиданно для самого себя Вейни быстро подхватил ножны и осторожно пополз к лежащему на полу клинку. Он взялся за золоченого Дракона в тот момент, когда в дверях появились новые люди, привлеченные шумом в комнате. Все та же прозрачная звездная темнота поглотила и их, и в это время рука Вейни начала неметь.

Он понял, что именно это ощущение оцепенения, которое почувствовал и Эридж несколько мгновений назад, заставило того отбросить меч. Внезапно Вейни услышал странный крик и почувствовал, как чья-то рука опустилась на его запястье.

Тогда он рванулся и побежал вниз по лестнице, но не для того, чтобы разрушать все вокруг, а для того, чтобы наконец-то обрести свободу, и никто в этот миг, никто их тех, кто видел произошедшее, кто видел это жуткое мерцание неизвестного им мира, вихрем срывающееся с опалового лезвия колдовского меча, зажатого в его руке, не посмел остановить его.

Он хорошо знал дорогу. Миновав главный выход, он побежал к конюшням, где суматошно наорал на плачущего конюха, чтобы тот оседлал для него самую лучшую лошадь. И все это время вся крепость пребывала в полной тишине. Укрываясь от стрел, которые, как он ожидал, каждую минуту могли обрушиться на него из узких крепостных окон, он добрался до ворот и приказал мальчику открыть их.

Держа ножны и повод в одной руке, а другой сжимая трепещущий клинок, он вскочил в седло и поскакал. Стрелы, как он и ожидал, мчались ему вдогонку. Одна из них, пущенная с крепостной стены в темноту просто на удачу, задела кромку меча и исчезла в бесконечности. Другая попала в лошадь, заставив ее спотыкаться. Но несмотря на это, он был свободен. Перепуганная стража при виде угрозы со стороны колдовского оружия не посмела задерживать его. Вторые ворота остались позади, и теперь он мчался по дороге, извивающейся по склону холма.

Пока еще не было видно его преследователей. Он представил себе, как Эридж собирает людей, пытаясь отобрать тех, кто отважится участвовать в погоне. То, что Эридж будет среди них, не вызывало у него никаких сомнений. Он очень хорошо знал своего брата, чтобы представить себе, будто тот мог отказаться от задуманного.

И Эридж, в свою очередь, очень хорошо знал, по какой дороге будет скакать Вейни, и если бы он не вырос на земле Моридж, ему не удалось бы ускользнуть от них. Он скакал, выбирая самые короткие дороги, которые значительно сокращали его путь к окончательной свободе. И он и Эридж очень хорошо представляли себе всю паутину окрестных дорог.

Теперь все зависело лишь от того, успеет ли он добраться, если это вообще возможно, до Бейн-эй и до Моргейн быстрее, чем его преследователи или их стрелы.

8

Погоня вновь была за его спиной. Когда он оглядывался назад, всматриваясь в отдельные пятна снега, окружавшие дорогу и поблескивающие в свете ночных звезд, он одновременно мог различать и темную массу всадников на вершине холма или вдоль дороги. Но хорошо объезженная лошадь все время поддерживала расстояние между ними почти постоянным.