Врата Кавказа

Единственным реальным союзником в христианском мире было Московское царство, а затем – Россия. «Сближение с последней, – пишет З. Авалов, – было догмой грузинской политики задолго до присоединения».

В XVI веке, когда казаки Ермака устремились за Урал, окончательно решая вопрос безопасности восточных границ Московского царства, неожиданное предложение поступило с южных рубежей преобразовывающегося территориально и внутренне государства. Следя за усилением северного соседа, кахетинский князь Леон в 1564 году обратился за покровительством к Ивану Грозному. Сделал он это, естественно, добровольно, не под давлением каких-то московских князей, а под давлением своих агрессивных соседей – персов и турок. Общей границы между Грузией и Московским царством тогда не существовало. Степи между Каспием и Чёрным морем контролировали кочевники и турки, с которыми шла перманентная война. Россия бы и рада была помочь, но, связанная проблемами освоения новых пространств и ведением постоянных войн с южными и западными соседями, была просто не в состоянии этого сделать. Но само стремление Грузии вступить в союзнические отношения с Россией и даже войти в её состав уже свидетельствовало о том, что грузины осознавали два важных фактора. Первый – на поверхность всплыли естественные симпатии к единоверному православному народу, и второй – геополитическое значение грузинской территории, которая в случае падения грузинского политического центра могла быстро исламизироваться.

Живым примером служила соседняя Великая Армения, которая после упадка своего могущества была разорвана на клочки, а православие не просто притеснялось, а жестоко преследовалось и искоренялось. Сам армянский народ в целях самозащиты нации вынужден был начать свои бесконечные скитания по миру. Опустевшие земли были заселены пришлыми племенами, исповедовавшими ислам, которые начали рассматривать коренных жителей-иноверцев исключительно как своих рабов. Принявшая знамя православия из рук умирающей Армении Грузия не могла позволить себе подобного. И вот уже несколько столетий этот островок Христовой веры держался исключительно на мужестве и отваге грузин, которые в очередной раз устремили свои взоры на север.

При Петре I одним из его любимых друзей и сподвижников был имеретинский царевич Александр. Ещё при жизни Петра царь Картли Вахтанг, свергнутый турками с престола, переселился в Россию со всем семейством по призыву Петра, не сумевшего в своё время помочь грузинской армии. Вместе с ним в Россию выехало свыше 100 грузин: царевичей, князей, воинов, духовных лиц.

Грузинский царь Арчил обратился к Петру I с просьбой помочь грузинской печати. «Царь Пётр велел немедленно отлить грузинские буквы для печати, и из Московской казенной типографии вышли первые печатные книги на грузинском языке. Потом русскими же мастерами и учителями заведена была типография и в столице Карталинии – Тифлисе» [4] .

4

Россия под скипетром Романовых. 1613–1913. Спб., 1912.

Регулярно повторявшиеся нашествия турок и персов, а также кровавые междоусобные стычки разрозненных грузинских княжеств привели к тому, что грузины, и без того малочисленные, были поставлены на грань физического исчезновения, в лучшем случае – ассимиляции с мусульманами Ирана, Турции и горских народов Кавказа. Царь Картли и Кахетии Ираклий II едва мог выставить десятитысячное войско, причём плохо вооружённое, совсем не обученное и не знавшее никакой дисциплины. Поэтому царь Ираклий II, зная и без того незавидное положение страны, обратился за помощью к России.

Спустя полгода был подписан Георгиевский трактат [5] , согласно которому грузинский царь Ираклий II признал над собой верховную власть Российского государства.

Это сейчас грузинскому народу внушается, что Георгиевский трактат – роковая ошибка добродушных грузинских правителей, доверившихся коварным русским императорам, что от северного соседа Грузия всегда получала лишь чёрную неблагодарность в ответ на добро, а затем лишилась каких-либо атрибутов суверенности… Но это неправда!

5

Георгиевский трактат 1783 года – договор о покровительстве и верховной власти Российской империи с Карталийско-Кахетинским царством о переходе Грузии под протекторат России. Заключён 24 июля (4 августа) 1783 года в крепости Георгиевск. По договору царь Ираклий II признавал покровительство России и частично отказывался от самостоятельной внешней политики, обязываясь своими войсками служить российской императрице. Екатерина II со своей стороны выступала гарантом независимости и целостности территорий Картли-Кахетии. Грузии предоставлялась полная внутренняя самостоятельность. Стороны обменялись посланниками. Договор уравнивал в правах грузинских и русских дворян, духовенство и купечество. Особое значение имели 4 секретные статьи договора. По ним Россия обязалась защищать Грузию в случае войны, а при ведении мирных переговоров настаивать на возвращении Карталийско-Кахетинскому царству владений, издавна ему принадлежавших. Россия обязалась держать в Грузии два батальона пехоты и в случае войны увеличить число своих войск.

Современные люди, забывшие веру и Бога, забыли и то, почему Грузия столь отчаянно стремилась в объятия России. Ведь не русский посол приехал в Тифлис уговаривать грузин присоединиться к России. Это грузинские князья отправились в Петербург, буквально вымаливая Россию вмешаться во внутренние дела Грузии, жертвуя всем, в том числе и суверенитетом. На тот момент для православных грузин эта мера была вынужденной, иначе царства Кахетинское и Карталинское попали бы под пяту исламской Персии или Турции. Для набожных грузин подобная перспектива была хуже смерти. Например, соседние с Картли и Кахетией княжества Имеретия, Мингрелия и Гурия ежегодно платили туркам позорную дань: не только деньгами, но и «живым товаром», отправляя определённое число девушек. Правда, Картли и Кахетия такую же дань платили Персии. В первых же строках Георгиевского трактата отразилась вся суть исторически выверенных российско-грузинских отношений: «Во имя Бога всемогущего единого в Троице святой славимого. От давнего времени Всероссийская империя по единоверию с грузинскими народами служила защитой, помощью и убежищем тем народам и светлейшим владетелям их против угнетений, коим они от соседей своих подвержены были. Покровительство всероссийскими самодержцами царям грузинским, роду и подданным их даруемое, произвело ту зависимость последних от первых, которая наипаче оказывается из самого российско-императорского титула. Е.и.в., ныне благополучно царствующая, достаточным образом изъявила монаршее свое к сим народам благоволение и великодушный о благе их промысел сильными своими стараниями, приложенными о избавлении их от ига рабства и от поносной дани отроками и отроковицами, которую некоторые из сих народов давать обязаны были, и продолжением своего монаршего призрения ко владетелям оных…»

Ираклий, не окончив читать текст документа, который он едва ли не по буковке выверял вместе с Чавчавадзе, свернул свиток и отдал его своему верному князю.

– Дело сделано! – произнёс он. – Расскажи, Герсеван, как всё прошло?

– 18 июля, будучи уполномоченным вашего императорского величества вместе с генералом от левой руки князем Иваном Константиновичем Багратионом и архимандритом Гайосос, в сопровождении ещё 21 человека грузинских дворян и духовенства, мы прибыли в Георгиевскую крепость. Там нас уже ждали уполномоченные императрицы Екатерины II князь Григорий Потёмкин-Таврический и его брат генерал-поручик Павел Сергеевич Потёмкин. Неделю мы в спорах и взаимных уступках рождали текст нашей охранительной грамоты – Георгиевского трактата. Затем мы приступили непосредственно к переговорам. Я сообщил братьям Потёмкиным, что мне поручено объявить: царство Картли-Кахетия будет подчиняться всероссийскому императорскому престолу.

Георгиевский трактат принципиально отличался от всех существовавших до того российско-грузинских документов. Прежде грузинские цари подписывали «крестоцеловальные записи», а русские цари посылали «жалованные грамоты», но ни те, ни другие не определяли взаимные обязательства и точное разделение прав владетелей. На этот раз всё было по-другому.

Подписание этого трактата вызвало большую радость в Грузии, изнемогавшей от нападений внешних врагов и внутренних неурядиц.

– Герсеван, ты спас не только нас, но и весь наш народ. Я хочу наградить тебя. Прими это!

Царь Ираклий протянул министру грамоту. Чавчавадзе развернул её и прочёл: «Божией милостью дается сия грамота Вам, который, подобно предкам Вашим, оказываете нам великое усердие…»

Чавчавадзе взглянул на довольного своим решением Ираклия и прочёл в самом конце текста: «…в вознаграждение стольких услуг, Вами оказанных, пожаловали Мы Вам имения, коими владели Мы по смерти родственника Вашего, Иасонова сына – Уриатубаши, Зегали, в коих однофамильцы Ваши никакого участия не имеют».

– Благодарю, Ираклий! – произнёс Чавчавадзе, приближаясь к окну и всматриваясь вдаль, как бы желая увидеть будущее своей страны. – Что я ещё могу сделать для народа?

– На основании пятого пункта трактата ты назначаешься полномочным министром Грузии при российском императорском дворе.

Выбор Ираклия II оказался верен. Чавчавадзе пробыл в российской столице вплоть до 1787 года, всё время находясь при князе Потёмкине.

Понимая, каким громадным влиянием пользовался при дворе его опекун, Чавчавадзе всегда старался приобрести его расположение и в своих донесениях Ираклию II уговаривал его сделать Потёмкина грузинским вассалом, подарив ему местность от Дарьяла до Ананура, местность по течению Арагвы, Хев до Мтиулета. Он исчислял все те выгоды, какие может извлечь Грузия в случае, если этот участок попадёт в руки столь именитого русского человека: Дарьял сделается крепостью и будет защитой от осетин, дорога станет безопасна, Ананур обратится в европейский город. Наконец, по секрету он будто бы передавал царю о желании князя Потёмкина жениться на 18-летней дочери Ираклия – Настасье.

Вовремя подписанный Георгиевский трактат буквально спас грузин как самодостаточную нацию. Русский солдат своим штыком отвёл исламскую угрозу. В соответствии с Георгиевским трактатом русские воинские подразделения в Грузии были впервые размещены в 1784 году «для сохранения владений Картлинских и Кахетинских от всякого прикосновения со стороны соседей и для подкрепления войск Его светлости Царя Ираклия II на оборону». В одной из статей договора, дававшего широкие полномочия грузинской знати и купечеству, было указано: «…Ея императорское величество обязуется содержать в областях его два полных батальона пехоты с четырьмя пушками». Таким образом, в случае войны стороны обязались совместными силами противостоять любому противнику. Благодаря такому решению после вышеупомянутого боя два батальона Бутырского полка – Белорусский, в котором служил наш герой – Павел Михайлович Карягин, и Горский – при двух пушках и двух единорогах были отправлены в Грузию по дороге, впоследствии названной Военно-Грузинской, построенной всего лишь за одно лето усилиями полутора тысяч солдат Селегинского мушкетёрского полка.