Врата Лилит

Но в этот миг видение прекратилось и он увидел, что летит не к прекрасным девушкам и юношам, а мерзким паукообразным щупальценогим и щупальцеруким тварям, с сладострастно истекающим пенистой влагой отверстиями - то ли ротовыми, то ли половыми...

В последний момент Ганин лихорадочно заработал руками и вновь взлетел в воздух, а щупальцерукие тени разочарованно завыли на всю лужайку - да так громко, что теневые ветви раздвинулись и на лужайку ворвалось сразу трое здоровенных псов - шестилапых, с хвостами-змеями и ошейниками из змей на толстых шеях, красными с тарелку глазами и белыми хищными клыками, с которых стекали хлопья пены. Они тут же, оглушительно лая, напали на щупальцерукие тени, и те, взвизгнув, бросились, кто куда. Вслед за собаками на полянку ворвался верхом на приземистом носороге какой-то черный мохнатый тип с козлиными рогами на голове, красными глазами и ногами с козлиными копытами. Спрыгнув с носорога, он быстро подскочил к неистово совокупляющимся на траве теням, истекающим какой-то зловонной пенящейся жидкостью и рычащим от наслаждения, и хватанул по обоим бичом с огненно-красными хвостами, так что во все стороны полетели снопы искр. Обе тени взвизгнули, но не расцепились, продолжая спариваться. Тогда козлоногий стал бить их ещё и ещё, четвертый, пятый, шестой раз, но тени все равно упорно не хотели расцепляться, а рык их все возрастал и возрастал.

– Прекрати! Немедленно прекрати! Ты разве не видишь, что им больно!
– воскликнул Ганин, совершенно забыв про страх, и приземлился рядом с козлоногим.

Но козлоногий лишь смерил его презрительным взглядом и злорадно рассмеялся, потрясая огромными, толстыми и острыми рогами.

– Больно!? Больно, говоришь?! А-ха-ха-ха!!!
– и ещё пару раз, с видимым удовольствием, хватанул их бичом, так что огненные искры посыпались снова.
– Да, пусть им будет больно! Пу-с-с-с-с-сть, а-ха-ха!

Ганин бросился на козлоногого и схватил его лапу обеими щупальцами, пытаясь вырывать у него бич - козлоногий же был больше двух метров ростом, без малого!

Но тот оттолкнул его, словно мешок с соломой, и Ганин кувыркнулся на траву.

– Скажи спасибо, что тебя не огрел! Не лезь в мою работу!

И козлоногий опять принялся стегать несчастных изо всех сил и лишь когда Ганин насчитал двенадцатый удар, одна из теней, жалобно взвизгнув, отцепилась, наконец, от своего любовника и бросилась прочь. Убежала и другая, но козлоногий ни за кем не гнался - он свою работу выполнил.

– Барятинский! Марш в свой сектор, пока ещё не всыпал - ты меня знаешь! А новичка не выпускай одного - если его сожрут, а ты был виноват - семь шкур спущу! Собаки у меня, сам знаешь! Тень затряслась от ужаса, когда все три пса единогласно зарычали, а змеи на их шеях зашипели, повернув свои морды в его сторону. Даже носорог издал дикий рев, обнажив почему-то львиные клыки.

– Ну, все, я пошел!
– козлоногий бойко вскочил на носорога и вместе с собаками был таков, а тень, грустно понурив голову, медленно поплелась по пустынным рощицам и лужайкам обратно к отверстию тоннеля.

Когда оба путника вернулись на побережье светящегося озера, Ганин набрался смелости и, тронув тень за плечо - вся спина у неё была покрыта светлыми бороздками - то ли шрамами, то ли ожогами -, тихо, исполненным жалости и сострадания дрожащим голосом, сказал:

– Значит, ты из братьев Барятинских... Михаил или Алексей?

– Михаил...
– еле слышно и также печально прошелестела тень.

– А где брат твой?

– А он в другой сектор ходит развлекаться - к мальчикам...

Ганина передернуло от отвращения.

– Хорошенькое развлеченьице, нечего сказать - бичами по спине!

Тень взглянула на него удивленно и пожала плечами.

– Хоть такое-ссс... Говорят, на уровне девятом, где убийц-с-с-с-сы сидят, раз-з-з-з-звлечения покруче - друг друга реж-ж-ж-ж-ут круглые сутки. Там, чтобы их раз-з-з-з-знять, надо бить раскаленными докрасна железными дубинками, а то и чем похуж-ж-ж-ж-же... Мы тут ещё блаж-ж-ж-женствуем! Девочки, сам видел, как на подбор и всегда готовы. Так что - вдруг повеселев, встрепенулась тень - ж-ж-ж-ж-живи да радуйс-с-с-с-ся! Кстати, а тебя как звать-величать?

– тень приветливо протянула одно из щупалец.

– Я - Ганин!
– и он протянул ему в ответ свое щупальце. Но эффект от его фамилии оказался совершенно обратный - тень испуганно съежилась и отпрыгнула в сторону.

– Х-х-х-х-х-художник! Х-х-х-х-х-художник! Х-х-х-х-х-удожник!!! Чур, меня, чур! Охрана-а-а-а-а! Художник здес-с-с-с-с-сь!

Ганин схватился было за голову, но тут же, откуда ни возьмись, сверху показался огромный жирный черный ворон и, стремительно спикировав на тень, хлопнул её металлическим клювом в темя, и та бессильно рухнула, погрузившись прямо в светящийся поток...

– Убил!
– вздохнул Ганин.
– Убил его!!!

– Как же, убьешь эту сволочь, как бы не так, кар-р-р-р-р!
– обиженно прокаркал ворон, сверкая глазками-бусинками.
– Проспится - вылезет - зато помнить ничего не будет!

– Ой, да это река - Лета, что ли?

Ворон хитро посмотрел на Ганина и закряхтел от смеха.

– Типа такого, кар-р-р-р! Когда их тут все достает, пытаются топиться в ней, а потом вылезают как новенькие, а память у них отшибает надолго... Впрочем, нам пора, Госпожа ждет! Следуй за мной!

Ганин взлетел вслед за вороном и нырнул опять в какой-то черный колодец, открывшийся прямо перед ними, в стене...

Снежана вошла внутрь розового замка с чувством неодолимого трепета. Идеально правильные башни и шпили из розового кирпича, розовая мостовая, настоящий подъемный мост и стрельчатые окна, все в разноцветных витражах... Ей даже стало стыдно за свой такой неподходящий для здешних красот наряд - шорты, майка и кроссовки. Наверное, в таком месте ходят только в длинных платьях со шлейфом и исключительно в туфельках! Видимо, хозяйка замка заметила её смущение и снисходительно ухмыльнулась.

– Не стесняйся, милочка, чувствуй себя как дома... Гостей сегодня не будет, кроме одного, и то - тебе хорошо знакомого.

– Ещ-щ-щ-щ-щё бы, мяу!
– поддакнул подлиза-кот.
– Все у нас сегодня по-домашнему, по-семейному, так сказать, по с-с-с-с-свойски! Посидим, так сказать, у комелька, поболтаем-ссс... Не с-с-с-с-с-тесняйся!

Когда они пересекли огромную трапезную залу, заставленную длинными столами, Снежане показалось, что у неё отвалятся ноги от усталости, а когда они стали спускаться в какие-то подземелья по винтовой лестнице, освещенной рядами факелов, стоящих в литых бронзовых подставках, ей показалось, что она находится здесь уже не одну вечность.

Наконец, лестница закончилась, и они вошли в довольно просторную комнату, в которой, несмотря на большую, судя по спуску, глубину, было совершенно не сыро, а, наоборот, уютно, тепло и светло. Свет проникал сюда из каких-то специальных колодцев, помещение было хорошо провентилировано. В одной стороне был огромный, больше человеческого роста, камин, в котором горело пламя. Там уже сидел здоровяк с собачьей головой и пудовыми волосатыми кулаками, жаря на вертеле здоровый кусок баранины и поливая его из большого половника красным вином, приправленным пряностями. В воздухе носился аппетитный запах жареного мяса, ароматного вина, гвоздики, перца и чеснока.