Врата Мертвого Дома

Женщина, которая держала в руках поводья великолепного жеребца, отличалась от остальных только внимательным спокойствием, и когда Конюший наконец сумел организовать погрузку, она среди первых повела своего подопечного по широкому трапу на имперский транспорт. И хотя Конюший знал каждого из своих работников и жеребцов, его внимание рассеялось из-за необходимости принимать несколько решений одновременно, поэтому он даже не задумался над тем, что эту женщину и коня видит впервые в жизни.

Минала заметила, как «Затычка» отчалила два часа назад, сразу после того, как на борт поднялись два взвода морпехов со своим снаряжением. Торговый корабль отбуксировали из внутренней гавани, прежде чем позволили поставить паруса. По бокам от него шли две имперские галеры — эскорт, который проводит судно через Арэнскую бухту. Четыре таких же военных корабля ожидали транспорт в четверти лиги от порта.

На борту имперского транспорта было полно морпехов: по меньшей мере, семь взводов. На Криводожальском море явно было неспокойно.

Жеребец Калама вскинул голову, как только ступил на верхнюю палубу. Огромный люк, ведущий в трюм, оказался настоящим лифтом, который поднимали и опускали на лебёдках. Первых четырёх лошадей уже завели на платформу.

Старый седой конюх, который стоял рядом с Миналой, окинул взглядом её саму и жеребца.

— Новейшее приобретение Первого Кулака? — спросил он.

Минала кивнула.

— Великолепное животное, — сказал старик. — Хороший глаз у Первого Кулака.

И больше ничего достойного. Этот ублюдок всему городу показывает, что собрался бежать, а когда наконец уплывёт, уведёт с собой весь флот. Ах, Кенеб, куда же мы тебя привели?

Уходите из Арэна, так сказал Калам. Она то же самое советовала Сэльве, когда прощалась, но Кенеб теперь снова оказался в рядах армии. Поступил под командование Блистига, начальника городского гарнизона. Никуда они не уйдут.

Минала подозревала, что никогда больше их не увидит.

И всё ради того, чтобы погнаться за мужчиной, которого я даже не понимаю. Мужчину, который мне, может быть, даже не нравится. Ох, женщина, ты ведь уже взрослая, подумай головой…

Полоса горизонта на юге тянулась тонкой серо-зелёной нитью и колыхалась в горячих потоках воздуха над дорогой. Впереди раскинулась бесплодная земля, усыпанная валунами. По ней тянулась усеянная глиняными черепками торговая дорога, отделившаяся от имперского тракта.

Всадники авангарда остановились на перекрёстке. На восток и юго-восток отсюда лежало побережье, к которому жались деревни и посёлки, а также Святой Город Убарид. Небо в том направлении было затянуто дымом.

Сгорбившись в седле, Дукер вместе с остальными слушал капитана Сульмара.

— …и в этом они абсолютно единодушны, Кулак. У нас нет другого выхода, кроме как прислушаться к Нэттпаре и Пуллику. В конце концов, более всех пострадают беженцы.

Капитан Сон презрительно хмыкнул.

Под слоем дорожной пыли лицо Сульмара побледнело, но он продолжал:

— Пайки у них урезаны уже до голодного уровня, а вода? В Ватаре она будет, но что до пустыни за ним?

Бальт провёл пальцами по бороде.

— Наши колдуны говорят, что ничего не чувствуют, однако мы ещё далеко — лес и большая река лежат между нами и пустошами. Быть может, духи земли там просто глубоко закопаны, так сказал Сормо.

Дукер посмотрел на колдуна. Тот сидел на коне, молчал и только кутался в плащ старейшины, лицо его скрывалось в тени капюшона. Теперь историк заметил, как дрожат длинные пальцы Сормо на луке седла. Нихил и Бездна всё ещё не оправились после испытания на Гэлоровой гряде и не выходили из своего крытого фургона, так что историк даже засомневался, живы ли они ещё. Последние наши три мага, и двое — мертвы или слишком слабы, чтобы ходить, а третий постарел на десять лет за каждую неделю этого Худом проклятого похода.

— Тактические преимущества очевидны, Кулак, — добавил Сульмар после короткого молчания. — Как бы ни были разгромлены стены Убарида, они предоставят лучшую защиту, чем пустошь, где даже холмов не найти…

— Капитан! — рявкнул Бальт.

Сульмар замолк, его губы сжались в одну тонкую, бескровную линию.

Дукер поёжился, и отнюдь не от медленно подступающей прохлады ночи. Такой большой уступки, Сульмар, согласно виканским представлениям о вежливости, военный вождь мог ждать от кого-то низшего по званию. Какая шкура так поизносилась на тебе, капитан? Ты её, несомненно, быстро сбрасываешь, когда пьёшь вино с Нэттпарой и Пулликом Аларом…

Колтейн не отчитал Сульмара. Никогда не отчитывал. Намёки и претензии, рождённые аристократической заносчивостью и высокомерием, он встречал так же, как и всё остальное, — с холодным безразличием. Может, это и производило впечатление на виканцев, но Дукер замечал, как расхрабрились из-за этого Сульмар и ему подобные.

И капитан ещё не закончил.

— Это не только военное решение, Кулак. Есть в ситуации и гражданский элемент…

— Повысь меня, командор Бальт, — попросил Сон, — чтоб я мог высечь этого пса так, что от шкуры одно воспоминание останется. — Он оскалил зубы и посмотрел на другого капитана. — Иными словами, нам нужно перемолвиться словечком в каком-нибудь тихом месте, Сульмар…

Тот ответил безмолвной ухмылкой. Заговорил Колтейн:

— Нет никакого гражданского элемента. Убарид окажется смертельной ловушкой, если мы его возьмём. В осаде — с суши и с моря — мы не устоим. Объясни это Нэттпаре, капитан. Это твоё последнее задание.

— Последнее, Кулак?

Колтейн промолчал.

— Последнее, — пророкотал Бальт, — значит последнее. Ты разжалован. С позором.

— Прошу прощения у Кулака, но вы этого не можете сделать.

Колтейн повернул голову, и Дукер на миг заподозрил, что капитан всё-таки сумел вывести Кулака из себя. Сульмар пожал плечами.

— Мой офицерский патент был выдан Первым Кулаком. Исходя из этого, я имею права потребовать судебного разбирательства. Кулак Колтейн, силой малазанской армии всегда было то, что наша дисциплина призывает высказываться откровенно. Какие бы ни были отданы приказы — их я исполню в точности, — я имею право на то, чтобы моя точка зрения была задокументирована дословно. Если нужно, могу процитировать соответствующие пункты Устава, которые описывают мои права.

Все молчали, затем Бальт повернулся в седле к Дукеру.

— Историк, ты что-то из этого понял?

— Не хуже тебя, дядя.

— Будет его точка зрения «задокументирована дословно»?

— Да.

— И как я понимаю, разбирательство потребует присутствия адвокатов, не говоря уж о Первом Кулаке.

Дукер кивнул.

— Где у нас ближайший Первый Кулак?

— В Арэне.

Бальт задумчиво кивнул.

— Значит, чтобы разобраться с капитанским патентом, придётся поспешить в Арэн. — Он обернулся к Сульмару. — Если, конечно, предложения Совета знати не важнее решения судьбы твоей карьеры, капитан.