Врата Миров
Шрифт:
Активация защитного поля и запуск атмосферных процессоров были важнейшим, поворотным моментом, завершающим начало организации первичного поселения.
Технически идея «купола» принадлежала Захарьину. Он провел серию экспериментов, варьируя мощность эмиттеров защитного поля, разработанных для предотвращения взрывной декомпрессии отсеков космических кораблей.
Одним из последних достижений человеческой цивилизации стало использование свойства металлокерамических наночастиц в сочетании с генераторами магнитного поля. Мельчайшие светопроницаемые пылинки формировали тончайшую пленку, способную изменять характеристики
Полынин остановил вездеход неподалеку от построек временного лагеря.
– Глеб Сергеевич, поднимайтесь на командный пункт!
– Иду, – он направился к ступеням, вырубленным сервами в скале.
– Все готово? – он обменялся рукопожатием с Бестужевым, кивнул остальным сотрудникам.
– Да, генераторы откалиброваны, компьютерное моделирование успешно завершено, емкости с нанопылью доставлены.
– Отлично, – Глеб занял место наблюдателя.
– Сегодня мы включим поле и сформируем защитную пленку в виде купола над тремя плато. Затем, при успешном формировании защиты, постепенно будем продолжать калибровку, изменять плотность и конфигурацию поля.
– Ну, с конфигурацией понятно, а плотность-то зачем варьировать? – спросил Глеб.
– Управлять защитным куполом просто необходимо! – эмоционально ответил Бестужев. – Вы же знаете: в тоннелях, проложенных сквозь скалы, установлены системы очистки воздуха. В защищенной зоне будет поддерживаться избыточное давление, чтобы не допустить проникновения токсинов из загрязненной атмосферы. Поэтому нам не нужна максимальная плотность нанопленки, – это потребовало бы колоссальных затрат энергии! Мы откалибруем устройства, добьемся показателей, при которых потери очищенного воздуха будут минимальны, а потребление энергии существенно снизится!
– Но в случае внезапной необходимости мы сможем дать полную мощность?
– Безусловно! Купол станет непроницаемым, только поддерживать его в таком состоянии сложно, да и накладно. А зачем нам может понадобиться полная изоляция?
– Просто спросил. На всякий случай.
– Если вы подумали о военном применении, то напрасно, – пленка не выдержит механических воздействий.
– То есть пуля, к примеру, пробьет в ней дыру?
– Образно говоря, да. Но частицы тут же сомкнутся с незначительной потерей плотности.
– Отлично. Это я и хотел услышать.
– А вот я ничего не понял! – Бестужев вопросительно смотрел на Глеба, ожидая пояснений.
– Зенитный огонь, – пояснил Полынин. – Если вдруг придется применять средства противовоздушной обороны, как это повлияет на состояние купола?
– Некоторое количество частиц будет уничтожено, но, думаю, вести огонь можно. А почему вы спросили про максимальную плотность? Пленка не остановит крупный объект, если вы подумали о летательных аппаратах…
– А если на миг включить и выключить поле? Например, в точно рассчитанный момент? Допустим, когда предполагаемый объект будет пересекать его границу?
Бестужев задумался, затем как-то странно, с оттенком страха, посмотрел на Глеба.
– В чем дело?
– Меня просто поражает, почему любое изобретение вы стремитесь превратить в оружие? Это особый образ мышления, да?
– Мы на чуждой, неизученной планете, – пожал плечами Глеб. – Случиться может всякое.
– Хорошо. Я сделаю для вас
расчеты. А теперь мы можем приступить к мирному строительству?Полынин кивнул. Последняя фраза его задела.
«Ладно, пусть думает обо мне что угодно. Дай бог, чтобы мои опасения оказались напрасными». – Глеб повернулся к экранам.
Огромные емкости, заполненные сероватой жидкостью, были установлены в центре среднего плато.
– Включаем купол!
– Мощность эмиттеров – семьдесят процентов. Частицы не реагируют!
– Меняем конфигурацию поля. Прижимаем его к земле!
– Есть изменение. Контакт!
Глеб с интересом наблюдал за происходящим. От емкостей вдруг начали подниматься тонкие струйки жидкости, они притягивались к незримому полю, растекались по нему, а затем вдруг… исчезали!
– Что происходит? Почему они как будто растворяются в воздухе?
– Частицы образуют пленку толщиной в несколько нанометров. Она светопроницаема и невидима для глаза.
Полынин кивнул, продолжая наблюдать.
В воздухе над емкостями медленно расползалось серое пятно.
– Забор частиц завершен! Начинаем конфигурировать купол!
Серое пятно пришло в движение, стало постепенно истончаться, растягиваться в виде полусферы, еще некоторое время его можно было наблюдать невооруженным взглядом, затем визуальный эффект исчез.
Несколько минут прошли в напряженном ожидании.
– Поздравляю всех! Купол сформирован! – неожиданно произнес Бестужев. – Толщина пленки расчетная, края сомкнулись со скалами. Потребление энергии – пятьдесят два процента от максимума!
– И что теперь? – поинтересовался Глеб.
– Теперь мы находимся под защитой, через час начнем тестовое включение атмосферных процессоров, а еще через сутки можно будет выйти наружу без защитного костюма и дыхательного аппарата!
«Прометей» двигался по орбите в опасном соседстве со множеством обломков инопланетных космических кораблей.
Русанов завтракал. Жизнь на борту постепенно вошла в рабочее русло, но будни не радовали. Панорама окрестного космоса вызывала чувство безотчетного ужаса. Русанов злился на себя, специально не отключал экраны, но становилось лишь хуже.
Он не понимал, что его психика дала трещину. Никогда Андрей не признавал за собой слабости, всегда, даже в самые трудные моменты, управлял ситуацией, не позволял сомнениям вмешиваться в свои планы.
Теперь все резко изменилось, но он продолжал мыслить стереотипами прошлого. Каждый из обломков, проплывающих в поле зрения, вызывал у него невольный холодок, пробуждал недавние шоковые ощущения, заставлял чувствовать себя совершенно беззащитным. Один залп инопланетного корабля едва не уничтожил «Прометей» – думать об этом было невыносимо!
Ночью его мучили кошмары. Днем он не находил себе места, постоянно вмешивался в ремонтные работы, срывался на Захарьина, но больше всего его злила позиция Полынина.
Тот упрямо отстаивал свою точку зрения, нес какой-то бред о людях, о надежде, которую им обещали, о потеплении, которое наступит лет через тридцать, не раньше!
«А на что надеяться мне?!» – озлобленно думал Русанов. «Полынин прав – корпорации больше нет», – тут же начинал нашептывать внутренний голос.
Он потерял привычную точку опоры, его мировоззрение пошатнулось, мечта, к осуществлению которой он шел всю жизнь, медленно угасала, он терял самоконтроль, постепенно погружаясь в глухую депрессию, грозящую обернуться нервным срывом, но упорно гнал прочь зреющую проблему.