Врата Славы. История Ашурран-воительницы

—Правду ли сказала ты, что я тебе приглянулся? — спросил он, бросая на нее жаркий взгляд из–под ресниц.

—Правду, — отвечала Ашурран и без промедления поцеловала Элату в сахарные уста. — Да только не имею я привычки делить ложе с каждым юношей, который мне приглянулся. Особенно если этот юноша на меня и не посмотрел, пока я на него смотрела, и ласки свои предлагает лишь в благодарность.

—Не обижайся, больше мне по сердцу мужчины.

—Да и мне кое–кто другой больше по сердцу, чем ты.

И Элата усмехнулся лукаво, поняв, на кого она намекает. Все же на прощание сорвала Ашурран с его губ еще один поцелуй, совсем не целомудренный, ибо не в ее правилах было отказываться от удовольствия.

Наутро Ашурран сняла золотой перстень и отдала Кеанмайр в уплату за стол и ночлег.

—Не слишком ли высокая цена за кувшин вина да бессонную ночь? — заспорила хозяйка.

—По мне, так это даже слишком дешево, ибо ваше гостеприимство бесценно, — отвечала Ашурран.

—Что ж, не стану я отказываться от платы, но и ты не огорчай меня отказом. Оставайся здесь столько, сколько захочешь. Наш дом — твой дом. А чтобы не чувствовала ты себя лишней, я тебя назначаю охранницей.

Засияло лицо Ашурран, ибо совпадало это с ее тайным желанием. И сама Кеанмайр хотела того же. Может, Ашурран показалась ей похожей на дочь, которой у нее никогда не было, а вернее всего, на нее саму в юности, или же другая была причина, но приняла хозяйка Ашурран, как родную, и привязалась к ней сверх всякой меры.

Лишь одно незаконченное дело беспокоило Ашурран — шайка Зостры. Не хотелось ей, чтобы хозяйка или ее сын получили стрелу в спину, или чтобы ночью «красного петуха» подпустили в таверну. Не дожидаясь нападения, расспросила она тихонько окрестных жителей, в каких краях обитает Зостра, оседлала коня поздним вечером и отправилась в путь, никому ничего не сказав. Верно она рассчитала, что головорезы не упустят шанс с ней расквитаться. А когда они напали вдесятером, без угрызений совести перебила она всю шайку вместе с главарем и вернулась в таверну еще до рассвета. Кеанмайр, увидев кровь на ее одежде, сразу догадалась, что к чему, и даже укорять за риск не стала. «Что за чудесный воин эта девушка, едва достигшая двадцати лет, что не моргнув глазом выходит на бой с десятью противниками!» — подумала она и стала расспрашивать Ашурран о ее прошлом и будущем. Ашурран отвечала уклончиво, не имея охоты раньше времени раскрывать свое происхождение и былые подвиги. О будущем и вовсе она не задумывалась, не успев еще разобраться, какова эта страна и чего от нее можно ждать. Правду сказать, в то время больше всего остального волновала ее полная грудь Кеанмайр в вырезе платья.

Сказала так хозяйка таверны:

—Давно я желаю найти жену своему сыну. Не окажешь ли ты мне честь, взяв его в мужья? Кажется, вы оба вполне по сердцу друг другу.

—Можно сказать, что по сердцу, однако не больше, чем брат и сестра.

—Разве не из–за Элаты осталась ты в нашей таверне?

—Нет, совсем не из–за него. Зачем мне копия, когда есть оригинал?

С этими словами заключила она Кеанмайр в объятия. Те недолго противилась, да и противилась ли вообще? Лишь несколько ударов сердца, и приникла она к Ашурран, смыкая губы с ее губами. Чудно и непривычно было ей обнимать женщину, но скоро смущение ее исчезло, ведь душа ее давно стремилась к Ашурран, и не видели в такой связи жители Юнана ничего необычного. Кеанмайр и Ашурран легли на ложе и предались взаимным ласкам, получая удовольствие, несравнимое ни с чем. Стали они ночи проводить на одном изголовье, живя, как одна семья. Элата же полюбил Ашурран всем сердцем, как нежный брат, и частенько делился сердечными тайнами, чтобы она дала совет или посочувствовала.

Много бесценных сведений почерпнула Ашурран из разговоров с Кеанмайр и с посетителями таверны. Важнее всего было то, что в этом мире женщины куда больше прав имели, чем в Иршаване, и сами распоряжались собой и собственным имуществом. Кеанмайр была тому лучшим примером. Конечно, почитали женщину за слабый пол и, взяв замуж, ограничивали ее свободу. Но все же путь женщинам был повсюду открыт, хоть и требовалось от них на этом пути больше твердости и мужества, чем от мужчин. Среди королей и князей Юнана встречались женщины. А лучшие из чародеек в могуществе были равны королям, и не требовалась им сильная рука и воинское искусство, чтобы повергать врагов.

Даже в войско женщин принимали свободно.

—Правда, выше сотника нашей сестре не дослужиться, — сказала Кеанмайр со вздохом. Самой ей приходилось служить в войске князя Фалариса, тому уж больше двадцати лет, и вернулась она в родной дом с младенцем. — Некоторые девки нарочно в войско идут, чтобы найти мужа получше или отца ребенку. За год как раз успевают обернуться. Глядишь — сняла панцирь и колыбельку качает. А еще идут в войско, чтобы научиться владеть мечом и денег подзаработать. Потом возвращаются, собственные дома оборонять от варваров и разбойников. Страна–то большая, мужиков не напасешься. Самим приходится выкручиваться. А с твоим умением в войске самое место. Только не в Фаларисе — наш князь ни с кем не воюет. Вот разве в Киаране — беспрерывно им горцы досаждают. Они там любому воину будут рады, а уж такому, как ты — вдвойне.

—Не наскучила ли я тебе, что ты гонишь меня прочь? — шутливо сказала Ашурран.

Кеанмайр вздохнула.

—Боюсь, что раньше наша бедная таверна тебе наскучит. Хороша такая жизнь лишь для того, кто много повидал.

Прошло какое–то время, и Ашурран засобиралась в путь.

—Видно, таков мой удел, — сказала она. — Не могу долго усидеть на месте.

—Что ж, не вечно тебе жить подле моей юбки, — согласилась Кеанмайр, хоть и не без грусти. — Ждут тебя славные подвиги. Сама я такой была в молодости, как не понять. Когда же наскучит тебе поле брани, возвращайся сюда. Наши двери всегда будут для тебя открыты.

И Ашурран отправилась в Киаран, увозя с собой сердце хозяйки и тепло ее души. И в холодные ночи грело ее воспоминание об объятиях Кеанмайр.

История демона из Цинзу

Деревня Цинзу располагалась в живописной местности у подножия гор. Река Ци стремила свои чистые воды по плодородной долине. С другой стороны к деревне подступал густой лес. Казалось, не найдешь на много миль вокруг более благословенного уголка земли. Но на лицах жителей Цинзу, исключая только самых маленьких детей, ничего не понимающих в жизни, не было заметно ни довольства, ни счастья. Взгляды их были печальны, и немало людей носило темные траурные одежды.

Остановившись в Цинзу, Ашурран была немало поражена этими обстоятельствами. Не в силах побороть любопытство, она принялась расспрашивать стариков, греющихся на солнце.

Ей поведали, какое несчастье постигло деревню Цинзу. В окрестностях обосновался демон, нападающий на женщин и юных девушек. Вот уже десять лет демон бесчинствует, унося невинные жизни, и нет такой семьи в Цинзу, которую бы не постигло тяжкое горе. Многие воины отправлялись на поиски демона, чтобы положить конец его злодеяниям, однако возвращались ни с чем, а некоторые и вовсе не возвращались — то ли стыдились неудачи, то ли находили бесславную гибель в когтях чудовища. Жители деревни пытались подстеречь демона и убить, но напрасно — он имел обыкновение показываться только женщинам и девушкам.

—Что же такое этот демон? Никогда прежде я не слышала ни о чем подобном, — сказала Ашурран.

—Говорят, что у него есть два воплощения, дневное и ночное. В дневном воплощении он может принимать любой облик, какой пожелает, безмерно прекрасный и соблазнительный. Он зачаровывает свою жертву, так что та сама желает сближения. Истинный же облик демона, или его ночное воплощение — это ужасное и отвратительное чудовище, с огромными зубами и когтями, все покрытое чешуей, острой, будто лезвие бритвы.

—Откуда берется подобная напасть? — спросила Ашурран.

—Говорят, что человек, погибший от любви, возрождается в образе демона. Десять лет назад случилась здесь одна печальная история. Юноша Пайцзи был влюблен в дочь мельника, самую красивую девушку деревни. Он много раз пытался добиться ее благосклонности, но избалованная поклонниками девушка неизменно его отвергала. В конце концов юноша совершенно изнемог от своей безнадежной страсти и бросился в пруд. В том же году в округе появился демон. Дочь мельника, так и не вышедшая к тому времени замуж, стала его первой жертвой.