Врата ведьмы (Др. издание)

— Тебе нужен он? — Маг помахал палкой из окаменевшего дерева.

Джоак смотрел на магический жезл, ощущая пронизывающие его потоки темной силы. Настроившись на эту заманчивую мелодию, он понимал: посох не видимость, а самый что ни на есть настоящий. Грэшим каким-то способом протащил с собой в сонную пустыню нечто вещественное.

— Если хочешь заполучить мой посох, — старик отступил на шаг, — тебе придется явиться сюда и взять его.

Ничего иного Джоак и не ожидал от темного мага.

— Когда я приду, ты позволишь мне беспрепятственно уйти?

— А как я смогу помешать? Посох твой.

Вздохнув, брат Элены зажмурился. Он знал, что шагает прямиком в ловушку, но понимал, что не может поступить иначе. Перед мысленным взором юноши будто яркий маяк сияло окаменевшее дерево посоха. Ему необходимо заполучить волшебную вещь. Увидев ее впервые, Джоак постоянно боролся с желанием прикоснуться к ней. И теперь он использовал эту болезненную тягу, чтобы разбудить в душе отвагу и переступить черту, отделяющую его от сонной пустыни.

Он сделал шаг и ощутил песок под подошвами.

— Я здесь. — Он открыл глаза и посмотрел прямо на Грэшима. — Я выполнил свою часть сделки.

— О, я слышу гнев в твоем голосе, мальчик мой. Неужели ты не доверяешь мне?

— Ты поклялся отдать посох.

— Он твой. — Темный маг протянул деревяшку. В его глазах светилось предвкушение чего-то, дикое, похожее на черный голод.

Джоак знал, что идет прямиком в ловушку, но не мог не потянуться за посохом. Его рука поднялась, пальцы сами дернулись вперед… Умом он пытался обосновать необходимость поступка, но в глубине сердца ярость слилась воедино с жарким пламенем вожделения. Он видел, как умерла Кесла и крошечный огонек ее магии исчез в безграничном океане Вейра. Он хотел видеть василиска мертвым, и неважно, какую цену придется за это заплатить!

Пальцы Джоака сомкнулись вокруг окаменелости. На миг перед его глазами появилась картина — шаман Партус, хватающийся за это же посох, и Грэшим, принимающий облик старика.

Юноша ощутил толчок, от которого содрогнулось все тело. Померк свет. Песчаные вихри закрутились вокруг бесконечной чередой. Но вот чувства вернулись. Джоак боролся со странной слабостью и пытался сосредоточиться. Они с Грэшимом стояли внутри песчаной бури, держась за оба конца палки, напитанной магией. И темный огонь бушевал по всей длине посоха.

Когда смерч достиг головокружительной скорости, хохот колдуна стал оглушительным. Окруженный мощью урагана, Джоак чувствовал, как нечто жизненно важное покидает его тело. Дыхание прерывалось. Очертания Грэшима расплывались. Теперь они оба вращались столь быстро, что облик Джоака накладывался на фигуру темного мага, сливаясь с ней воедино. Юноша с ужасом следил за этим, когда его тело пронзила жестокая боль.

Он закричал… И все закончилось.

Ослабевший, пошатывающийся Джоак вновь стоял на песке, держа в руке посох.

Напротив него замер изменившийся до неузнаваемости Грэшим. Кожа его стала гладкой, карие глаза сияли молодостью и задором, густые медно-рыжие волосы рассыпались по плечам. И куда только подевалась согбенная спина? Чародей радостно рассмеялся.

— Спасибо, Джоак! — И Грэшим разжал руки, отпуская деревяшку. — Как и было обещано, посох и вся магия, что найдешь в нем, твои!

— Что?.. — Юноша поднял добычу.

Посох сжимала рука, которую он не узнавал, — морщинистая и костлявая, покрытая сетью лиловых сосудов. Оглядев себя, он обнаружил, что и ноги его высохли, как тростинки, и дрожали. Чтобы не упасть, ему пришлось опереться о посох.

— Что ты наделал? — хриплым голосом спросил он.

— Разве это слишком большая плата за спасение мира? — удивился Грэшим. — Я не убивал тебя, не наводил порчу, а всего-навсего похитил твою молодость.

Темный маг взмахнул рукой, и в воздухе появилось подобие зеркала. Джоак увидел изможденного старика, который, скрючившись, опирался на палку. Его седые волосы ниспадали до пояса, а морщинистое лицо испещряли коричневые пятна. И тем не менее брат ведьмы узнал его. По зеленым глазам, знакомым с детства, которые смотрели на него из зеркала.

— Наваждение! — все еще не верил Грэшиму Джоак. — Как шаман Партус!

— Боюсь, что нет… Шаман Партус был самым обыкновенным сновидцем, умевшим наводить заурядные картинки. Но ты — ваятель! Изменения, которые вызывает твоя магия, необратимы. Поэтому молодость, которую я украл у тебя, останется со мной вечно.

Джоак расслышал горькую правду в речах Грэшима.

— Верни все обратно! — Он направил посох на темного мага.

Тот слегка отвернулся и поднял руку, но не для того, чтобы защищаться, а чтобы полюбоваться собственным юным телом.

— Как замечательно… Молодость гораздо важнее, чем золото или власть. Она — подлинное сокровище этой жизни.

Джоак потянулся к темному огню, заключенному в посохе. Может, он и стал дряхлым стариком, но все еще владеет волшебством. И тут, к своему ужасу, обнаружил, что деревяшка пуста.

— Я же говорил, что отдам тебе посох, — печально улыбнулся Грэшим. — И всю магию, которая в нем заключена. Но, к несчастью, мое заклинание потребовало слишком много магической силы. Да, мне понадобилась вся магия посоха, чтобы завершить начатое преобразование.

— Ты провел меня!

— Я сыграл на твоих собственных темных страстях, — отмахнулся от обвинения маг. — Ты явился сюда не для того, чтобы спасти мир. Это всего лишь оправдание. Ты пришел потому, что жаждал завладеть моим посохом и его магией.

Колени Джоака дрожали. Он хотел было возразить, но не сумел натянуть лживую маску. В глубине души брат ведьмы знал, что Грэшим прав.

— У меня такое ощущение, — вздохнул колдун, — что я воспользовался твоей неопытностью. Поэтому прими от меня маленький подарок — без всякой награды, просто так, по доброте моего юного сердца.

Джоак поднял глаза.

— Ответ на твой вопрос кроется в тебе. — Маг взмахнул рукой. — Не нужно никакой черной магии, только твоя собственная. Ответ всегда был в тебе. В тебе и в том кусочке сна в облике девчонки.

— Кесла ушла! — Джоак зажмурился. — Ее поглотил Вейр!

— Ой, я не могу… С каких это пор сон может взять и уйти? Разве тот, прежний, Широн погиб после сражения с Ашмарой? Пока жива пустыня, сон тоже будет жить.

Ощутив разгорающуюся надежду, брат ведьмы сильнее навалился на посох.