Врата ведьмы (Др. издание)

Джоак приподнял бровь. Девушка утверждала, что глава касты убийц нашел ее, когда она маленьким ребенком блуждала в пустыне. Он забрал ее в Альказар и обучил всем нужным навыкам. Значит, она от него что-то утаила?

— И что ты узнал?

— Об этом тяжело говорить. И я не сказал никому, даже мастеру Белгану. — Шаман бросил кости на песок и поднялся.

Джоак посмотрел вначале на рассыпанные кости, а потом на тощего шамана.

— Что они сказали о Кесле?

— Уже поздно, — отвел глаза Партус. — Завтра предстоит трудный переход, если ты хочешь добраться к Альказару вовремя.

Вскочив на ноги, юноша пнул песок вместе с костями. Попытался схватить шамана за локоть, но тот проворно отскочил.

— Спрашиваю последний раз — ты в самом деле хочешь знать правду? О Кесле и о том, что вас связывает? Почему она призвала тебя?

На миг Джоак усомнился — взаправду ли он хочет знать ответ? Но потом понял, что просто обязан его узнать. Нельзя же все принимать на веру. Внезапно лишившись голоса, он кивнул.

— Нет, — возразил Партус. — Скажи это вслух.

— Ответь мне! — крикнул юноша, с трудом прокашлявшись.

— Но ты поклянешься не передавать мои слова никому из ваших друзей. Никому, даже самой Кесле.

— Клянусь.

Партус как-то обмяк и ссутулился.

— Девушка, которую ты любишь… — сказал он. — Кесла, не та, кем кажется.

— Не понимаю.

— Кесла… — Шаман отвернулся. — Кесла — это выдумка, сон, порожденный пустыней и наделенный материальным обликом, чтобы отправиться в наш мир. Раз она выбрала тебя, значит, тебя выбрала сама пустыня. Она призвала ваятеля в пески Южных Пустошей, призвала к делу хранителей, отметив тебя как человека, который избавит пустыню от порчи. Ты ведь видел гнойный нарыв, который зреет в Туларе. — Партус медленно побрел прочь, сказав напоследок огорошенному Джоаку: — Запомни, Кесла — не настоящая.

Юноша, замер, оцепенев. Слова шамана крепче любых веревок спутали его, лишив возможности двигаться. Вздрогнув, он вспомнил рыжеватые, отливающие бронзой волосы Кеслы, ее лукавую улыбку, привычку выставлять вперед ногу, рассказывая какую-нибудь веселую историю, ее ладонь, так уютно устроившуюся в его. Горячая слеза скатилась по щеке юноши, в то время как глубоко внутри что-то разлетелось на тысячу мелких осколков.

Над водами Оу’шала прозвучал его наполненный горечью голос:

— Кесла…

ГЛАВА 11

Когда солнце поднялось высоко в небо, Кесла взобралась на гребень дюны, опередив медлительных спутников. Ей хотелось первой увидеть Альказар, поприветствовать родной дом без посторонних глаз. Девушка откинула с лица шелковый шарф и сбросила капюшон дорожного плаща.

В лиге от нее вырастал из пустыни красноватый утес, сложенный из песчаника, — Альказар, одинокий гигант, замерший в песке, словно большой корабль. Его отвесные склоны отражали солнечный свет, вкрапления кварца сияли, словно драгоценные камни. Нужен был зоркий глаз, чтобы различить замок, спрятанный в самом сердце выветренной скалы. Но Кесла знала каменную громаду как свои пять пальцев. Альказар всю жизнь был ее домом и не мог спрятаться от нее в тенях и трещинах. С песчаной гряды она четко видела узкие щели, больше похожие на разломы, по всей высоте откосов — окна и амбразуры. Девушка ясно представила глаза, наблюдающие за ней, готовые поднять тревогу при виде незнакомого каравана.

Кесла помахала рукой невидимым стражам, приветствуя давних друзей.

Но сколько она ни вглядывалась, никто не подтвердил, что заметил ее. Хотя обычно в таких случаях давали сигнал, пуская «зайчик» зеркалом. Расстроившись, Кесла опустила руку. Еще на рассвете шаман Партус послал вперед двух гонцов, чтобы доставить радостную весть мастеру Белгану. Они должны были прибыть в Альказар гораздо раньше полудня.

Вздохнув, девушка глянула через плечо. Ее спутники преодолевали последний крутой подъем, чтобы присоединиться к ней. Она переступила с ноги на ногу, дрожа от нетерпения. Как же ей хотелось поскорее достичь замка! Здесь, в пределах видимости Альказара, она едва сдерживала себя. Много месяцев прошло с тех пор, как она последний раз видела наставников и друзей по учебе. Шагрилл, толстая повариха, обучавшая ее ремеслу посудомойки; Хамф, большеухий главный конюший, со своим табуном пугливых маллюков; Краннус, мастер ядов, любитель отпускать сомнительные шуточки. Но больше всего она тосковала по мастеру Белгану, ее учителю, опекуну, советчику. Во многом он заменил ей отца, которого девушка никогда не знала.

Последние мысли настроили ее на грустный лад. Она окинула взглядом бескрайние равнины Пустошей. Откуда она прибыла? Где на этом засыпанном песком пространстве ее настоящий дом? Но глаза девушки помимо воли вернулись к громаде Альказара. Вот и ответ — ее дом здесь.

Вздохнув, Кесла снова повернулась к каравану пустынников и ее спутникам, которые наконец-то вскарабкались на вершину дюны. Джоак первым присоединился к ней. И тут же начал разглядывать утесы и обрывистые склоны Альказара.

— Какой он большой! — воскликнул юноша, вытягивая шею, чтобы рассмотреть замок получше.

— Там живут, — застенчиво пояснила Кесла, — более четырехсот учеников, подмастерьев и мастеров касты.

— А по виду не скажешь, что там вообще хоть кто-то обитает.

— Так сделали специально. Пять столетий тому назад, когда помещения Альказара вырезали в песчанике, каста переселилась сюда из разрушенного замка Дракк, что в Южной Аласее. Они искали безопасное убежище подальше от любопытных глаз и преследователей из Гал’готы, безопасную крепость, где могли бы восстановить силы и возродить касту.

— Я вижу, — пробормотал Джоак.

Кесла подошла к нему ближе, но юноша отодвинулся. От нее не укрылось, что он даже плотнее запахнулся в плащ.

Девушка искоса посмотрела на него. Весь день Джоак старался избегать ее общества: отводил глаза, отвечал односложно, делая вид, что у него нет времени для беседы. И хотя его отношение не было столь же подозрительным и враждебным, как в начале их путешествия, он вел себя холодно, будто и не возникли между ними теплые чувства под звездным небом пустыни.

— Джоак… — мягко начала она, намереваясь объясниться.

Но он отвернулся и поспешил к приближающимся носилкам с Ричалдом.

— Надо помочь им…

И торопливо подставил плечо, чтобы облегчить ношу элв’инам, втаскивающим на гребень дюны своего капитана.

Позади них карабкался Хант, тащивший на плечах Шишон.

— Смотри, Кесла! — закричала малышка. — Хант — маллюк!

— Конечно! — улыбнулась девушка.

Шишон настолько поразили ездовые звери кочевников, что она замучила погонщиков, пока те готовили косматых маллюков к поездке и грузили припасы.

— После похода я и смердеть буду как маллюк. — Хант закатил глаза, шагая мимо Кеслы.

Высокий кровавый наездник направился вниз по склону прямиком за носилками.

Неторопливо и размеренно оставшаяся часть каравана проползла мимо нее. Сай-вен и Каст ненадолго задержались, чтобы выпить по глотку воды из бурдюка. При этом Касту пришлось покрепче сжать мешок из шкуры маллюка, чтобы выдавить последние капли. Когда он пил, Кесла заметила, что обожженную руку широкоплечего мужчины полностью покрывает мазь из масла, настоянного на змеиных языках, — сильное целебное средство. Кожа выглядела не такой красной, волдыри спадали. У знахарей кочевых племен накопился огромный опыт по лечению ожогов, ведь солнце Южных Пустошей пощады не знало.