Вражда
Шрифт:
С каждым ударом часов на колокольне она все отчетливей осознавала, что не доживет до утра. Холод многих убьет нынешней ночью, но они - его случайные жертвы, потому что он ищет и замораживает ее одну. Те, кто наслал его, знают: она не станет просить приюта и искать спасения ценой унижения.
Осталось лишить их радости, не дать себя схватить. Волшебный конь, который унесет ее от погони, смирно ждал в ридикюле - когда же она сожмет его рукоять и взведет курок.
Но она не хотела делать это перед молодчиком в картузе и честерфильде.
– Уйдите, - проговорила она.
– Уйдите прочь.
– Вам плохо? Я могу отвезти вас к врачу.
– О, нет, оставьте! Все расходы я беру на себя, - светлоглазый взволнованно приложил ладонь к сердцу в знак искренности.
– Или доставить вас домой? Назовите адрес - экипаж, к вашим услугам.
«А вдруг?..
– робко блеснула далекая вспышка в потемках тоски и безнадежности, сгустившихся вокруг Рагнхильд.
– Нет, нет! Я не стану ни о чем просить!..» - мгновенный блеск погас, осталась только тлеющая где-то в глубине сердца крохотная искорка.
Она покачнулась, закрыв лицо рукой. Озабоченный Гертье осторожно подхватил ее под локоть.
– Простите мою вольность - я без позволения… Клянусь честью, сьорэнн, я защищу вас от любой опасности. Кавалер Гертье, ваш покорный слуга. Разрешите помочь…
– Да… я… разрешаю, - выдохнула Рагнхильд, слабея.
– - Бог мой, Гертье!
– вытаращился Бабель, когда его молодой приятель подсаживал девицу в фиакр.
– Кого ты подобрал?
– Замолкни, дружище, и перебирайся на подножку. Девушка совершенно замерзла, вот-вот лишится чувств. Приятель, гони! Бабель, как только приедем, беги наверх и растапливай печь, а я поведу барышню по лестнице.
Рагнхильд слушала их диалог еле-еле, в полуобмороке. Она старалась сжаться под ольстером, чтобы сохранить хоть малую толику тепла, доехать до жилья и - о, счастье!
– до печки! Только бы оказаться в закрытом помещении, где есть очаг и дрова - или торф, или уголь, безразлично, - тут-то она сумеет согреться!
Холод немного ослабил хватку. Рагнхильд стало чуть легче. Но порой за звуками копыт и колес ей мерещился бесплотный голос: «Ты думаешь, это - спасение? Не радуйся раньше времени. Мы сломим тебя!» Из-за дуги кожаного фордека, накрывшего пассажиров, словно раковина, на миг показался чей-то прозрачный лик с острыми глазами-звездами, взглянув из стылого воздуха в лицо жертвы.
Заставив себя забыть о приличиях, Гертье обнял девушку за плечи, чуть прижав к себе, чтобы ей стало немного теплее.
– Мой дом совсем недалеко, скоро приедем. Постель, ужин… вино, если захотите. Когда оттаете - скажете, кто вы и куда вас отвезти. Не бойтесь, мы - порядочные люди.
– О да!
– важно фыркнул Бабель, потирая нос.
– Мы - джентльмены!
– Мой милый джентльмен, мы будем спать на полу. Тюфяки и покрывала возьмем у консьержа.
– Если даст. Мне так и кажется, что он обложился всеми тюфяками, сколько у него есть.
– Думаю, уступит на ночь… по талеру за штуку. И вот еще - войди к нему и отвлеки внимание. Мне все равно, что старикан думает о нас, но репутация сьорэнн не может быть запятнана ни в коем случае. Она войдет и выйдет незамеченной, и так будет, даже если ради этого тебе придется отречься от пьянства, а мне - от наследства.
– Вот так оказия!
– Кефас задумчиво поковырял плотно утоптанный снег наконечником трости.
– А ведь мы почти настигли ее. И вдруг… словно улетела, Не думаю, что сейчас она способна быстро двигаться.
Гереон осматривал улицу с того места, где обрывался
след. Девушка не могла исчезнуть, не оставив никаких примет. Скажем, отпечатки башмачков. На снегу, прорезанном ободьями тележных колес и смятом литыми каучуковыми шинами фиакров, виднелись оттиски подошв и каблуков, осели и твердо запечатлелись запахи. Гереон втянул едва ощутимый кисловатый дух крепко выделанной воловьей и козлиной кожи, шерстяной аромат отлично промытого и окрашенного сукна, стальной привкус обувных подковок и железо конских подков.– Уехала в экипаже. Она остановилась здесь, - указал Гереон тростью.
– Кто-то приблизился к ней, она повернулась… Некоторое время они беседовали, затем вместе пошли к проходу между сугробами. И отправились в ту сторону, - трость показала на северо-восток.
Кефас провел глазами по траектории, описанной тростью Гереона, принюхиваясь и присматриваясь.
– Ее увез мужчина, - уточнил он, поразмыслив.
– Молодой; он немного надушен опопанаксом… духи из камеди, слышишь? А экипаж был наемный.
Вскоре они встретили пустой фиакр, ехавший с полуночной окраины к главным островам города. Извозчик остановил коня в надежде, что щегольски одетым господам потребуется экипаж, но двое в жемчужно-сером с обеих сторон заглянули в двуколку, пошевелили тростями под сиденьем, молча обменялись взглядами, и потом младший из них заговорил:
– Ты возил девушку и парня. Только что, не более получаса тому назад. Куда ты их отвез, где высадил?
– Запамятовал, - усмехнулся в ответ извозчик.
Кто знает, зачем они разыскивают парня и девчонку? Откуда им стало известно, что те двое встретились и укатили вместе?.. Девица может оказаться улизнувшей из родного дома; договорилась сбежать с милым - а ее дружок сердечный нарочно петлял по Маэну и морочил голову извозчику, чтобы в условленное время как бы случайно подхватить свою пассию на улице. Если их поймают - вроде сговора и не было, а кучер - свидетель. Или окажется, что она - служанка, утащила из ларца хозяйки бриллиантовую парюру, весь набор - кольца, серьги, фермуар и фероньерку! немыслимых денег стоит! и, конечно, из-за слепой любви к молодчику. А он ее в висок свинчаткой - бац! и в прорубь. Всяко может статься - у жулья много разных затей!
В общем, как ни поверни, придется франтам раскошелиться за искренний рассказ.
– Морозно, знаете ли, господа! До нутра проняло; станешь ли тут запоминать?..
– Бывает еще холодней, - спокойно сказал старший денди, глядя извозчику в глаза. Возница вдруг понял, что щеголь и не мигает вовсе, а зрачки у него будто разгораются. Извозчик в полной растерянности повернулся к младшему франту, а он - о, матерь Божия!
– ну вылитый ночной кошмар!.. С перепугу кучер вздумал посильней тряхнуть вожжами, послать лошадь вскачь - но, оказалось, руки так сковало мертвящим холодом, что они одеревенели по плечи и стали бесчувственными.
– Ты хочешь денег… - начал молодой франт, а старший закончил:
– …или вернуться живым?
– Вторая набережная, - в ужасе забормотал извозчик, ощущая, как лед, обездвиживший руки, наползает, пробирается в грудь и останавливает дыхание, - на Маргеланде, двадцать седьмой дом…
Щеголи отвели глаза - и к рукам извозчика вернулась подвижность. Не медля, он хлестнул коня и поспешил уехать подальше от страшных встречных.
– Меня охватывают нехорошие предчувствия, - признался Кефас.
– Вторая набережная… Этого не могло случиться!