Времена негодяев

— Пропадем ведь в Хибаре, — сказал высокий дружинник и покачал головой.

— Со мной? — поднял брови Сармат, и дружинник с облегчением рассмеялся, удивившись своему сомнению.

Они вышли на лестницу и поднялись наверх. Вход на чердак охранял дружинник с карабином. Сармат кивнул ему, спросил, где водитель. Дружинник ткнул пальцем вверх.

На плоской крыше дома стояла большая шестиместная платформа с откинутым верхом. Водитель перегнулся через кресло и смотрел за борт.

— Быстро в машину! — сказал Сармат.

Человек в кресле водителя обернулся.

— Ты кто, парень? — Рука Сармата метнулась к кобуре, а Виктор настороженно замер.

Широкий раструб в руке «водителя» дернулся, в лицо ударила тугая волна и стала душить, душить…

2

Резкая нашатырная вонь щекотала ноздри, потом так едко ударила в макушку, что Виктор чихнул и открыл глаза. Минуту или две все плавало в тумане, потом прояснилось, и он обнаружил себя в кресле. Пошевелился руки, ноги целы и свободны. Это странно, поскольку Сармат, что сидел в кресле напротив, был примотан к спинке веревками.

Огромная комната, и много людей. Они подходили к Сармату, смеялись, тыча в него пальцем, с опасливым любопытством разглядывали лежащий на столе полуразобранный меч.

Виктор огляделся. На ободранных стенах висели портреты мужчин и женщин в старинной одежде. В углу стояло желтое знамя с черным орлом. Окна занавешены тяжелой плотной материей. В одном месте ткань отошла, видны доски, которыми забиты окна.

Шум и гомон стихли. К Сармату подошел невысокий, коротко остриженный человек с большими рыжими усами, закрученными кверху.

— Ну, что, Сармат? — осведомился он, неприятно улыбаясь. — Как говорится — здравствуй и прощай!

Вперед выскочил детина с заячьей губой и замахнулся штык-ножом. Сармат даже не сморгнул. Рыжеусый отвел руку с ножом.

— Это мы успеем. За всех наших мальчиков ответит! Разве мы звери? Голос его задрожал, он провел рукой по усам. — У меня не было на тебя зла. Отдал бы вещь, принадлежащую нам по праву, — и мир! Мы не совались в твои дела. Зачем ты влез в наши?

Сармат ничего не отвечал, прикрыв глаза.

— Что же ты молчишь?

— Я с покойниками не разговариваю, — пророкотал Сармат. — Можешь заказывать себе мешок, Дубасов.

— Ах, вот оно как, — протянул Дубасов. — Ладно. Молодой человек, — он небрежно ткнул пальцем в Виктора, — как я понимаю, ни при чем. Гонец он и есть гонец. Мы его отпустим. Чуть попозже. А тебя, Сармат, закопаем живьем, если не скажешь, где реликвия. Скажешь, тоже закопаем, но мертвым. Оценил мое великодушие?

От злости Виктор чуть не задохнулся. Дубасов знал о его миссии. Плохо. Из гонца можно вытрясти связи, каналы, ходки и много всякого. А главное — коды-рекомендации, сущая находка для авантюриста. Откуда они узнали, что я гонец, — задумался Виктор, но тут все стало ясно. Из-за спины Дубасова появился хмурый Михаил.

— Я бы на вашем месте проявил благоразумие, — сказал он Сармату.

Сармат с любопытством посмотрел на него:

— Давно я не видел предателей.

— Я не предатель, — с достоинством ответил Михаил. — Ротмистр Жуков к вашим услугам.

— Эти ваши игры… — пробормотал Сармат.

До сих пор Виктору было все равно, как повернется дело. Выплыть, а здесь пусть разбираются сами. Гонец, вмешивающийся в чужие дела, долго не живет. Впрочем, добавлял обычно старый Гонта, и не вмешивающийся себе жизни не прибавляет. Виктора распирала злоба. Подлый выверт и подставка хмурого представителя ООН, случившегося местным бандюгой, меняли расклад. С Сарматом у них свои счеты. Хмурый Жуков раскрыл его, гонца. Теперь пусть не обижается, если гонец начнет платить по счетам.

Он поднялся, шевельнул пальцами. В комнате человек двадцать или больше. Некоторые сидели за длинным столом, ели и пили, один спал прямо на полу, двое стояли у знамени, а остальные столпились вокруг Сармата и Дубасова. Подобраться к стойке с оружием и взять ствол? Толку мало, срежут как куренка.

Сидящий у окна мужчина с матерчатыми нашлепками на плечах вскинул мутные глаза, бормотнул невнятно и уронил голову. Доски к рамам прибиты неплотно, сквозь щели хорошо виден двор, разбитые скамейки, мусорные баки. Почти в таком же дворе он рассчитался с Боровом.

На него вроде никто не обращал внимания, но двое у знамени, стоявшие навытяжку, сопровождали взглядами каждое его движение. Дубасов в это время пытался что-то сказать Сармату, но тот, не обращая на него внимания, медленно и веско объяснял слушателям, что с монархистами у него прекрасные отношения, но Дубасова пусть это не беспокоит, поскольку он, Дубасов, мелкий самозванец и пидер гнойный, да ко всему еще не сумевший сберечь краденое.

Дубасова чуть удар не хватил. Лицо налилось кровью, он забрызгал слюной, пытаясь что-то сказать, а к Сармату опять подскочил кровожадный парень с ножом.

— Ваш предмет у меня, — негромко сказал Виктор.

Тишина. Сармат опустил глаза. Дубасов бросил острый взгляд на побледневшего Жукова и поощрительно оскалил зубы.

— Где же он?

— Спрятан.

— Сколько? — напрямую спросил Дубасов.

— Пятьсот чонов!

Кто-то присвистнул, но Дубасов расплылся в улыбке.

— Дорогой вы мой, что же сразу не сказали? Кто вам мешал честно заработать?

«Кто бы тебе тогда помешал прирезать меня, негодяй?», — подумал Виктор.

Ротмистр пропал, но тут же вернулся с плоским стальным ручником. Дубасов достал ключ, вставил, повертел колесики, откинул крышку и, повернув ее так, чтоб не было видно содержимого, извлек толстую пачку металлически отблескивающих чонов.

Глаза парня с ножом алчно полыхнули, он облизнулся и запоминающе посмотрел на Виктора.

«Смотри, смотри, — подумал Виктор, — я тебя тоже запомнил».

— Итак? — спросил Дубасов, перекладывая чоны в карман и щелкнув крышкой, отдал ручник Жукову.

— Предмет не у меня.

— Ну, еще бы, — усмехнулся Дубасов, — вас мы, пардон, пощупали. Так что — отпустить, и вы, честное благородное, через пять минут принесете?

— Зачем же так? — спокойно ответил Виктор. — Пойдем вместе. И его не забудьте, — кивок в сторону Сармата.

— Это недоразумение, — внушительно сказал Дубасов. — Он останется здесь. Мы неплохое местечко ему присмотрели…

— Нельзя, — глядя в глаза Дубасову, строго сказал Виктор. — У кого брал, тому и должен отдать. Слово гонца свято, не слышали разве?

Дубасов разгладил усы, кивнул.

— Остальное, — добавил Виктор, — меня не касается.

— Итак, — быстро глянув на своих людей, сказал Дубасов, — вы передаете Сармату, получаете… — тут он похлопал по своему карману, — и слово гонца не нарушено. Так?