Времена огня и погибели
Шрифт:
— А вы помните, — склонилась вперед Эйслин, — почему Айтверн пытался вас убить?
Ретвальд до сих пор не мог забыть этой сцены. Накануне он видел ее во сне. Только в том сне Артур все же убил его, пронзил грудь холодной сталью, и Гайвен проснулся с криком.
— Разумеется, помню, — сказал он. — Я сам был виноват в этом. Я сидел перед ним и рассуждал, как с армией покорю континент. Я был опьянен победой. Все далось так легко, а враг оказался ничтожным. Магия подчинилась мне, безграничные знания — открылись. Я считал, что я теперь — Шэграл Крадхейк, Темный Владыка, Повелитель Бурь во плоти. До сих пор иногда так считаю, — признался
Гайвен запнулся. «А Артур решил проткнуть мне кинжалом сердце». Молодой Ретвальд сомневался, вправе ли он винить за это вассала и друга. Герцог Айтверн действительно сделался ему ближайшим другом, несмотря на все их разногласия и споры, однако и этот друг не смог поддержать и одобрить замыслы чудовища, в которое Гайвен, как он теперь сознавал, начал превращаться. «Но разве я не был прав? — мелькнула предательская злая мысль. — Разве миру не нужна опора? Разве я не достаточно умен, чтобы этой опорой стать?»
— Вижу, вы в смятении, — проронила Эйслин. — Все еще желаете править миром?
— Я не знаю. Я ничего не знаю, вы понимаете? — спросил Гайвен с внезапным для себя отчаянием. — Мать говорила, я буду достойным королем — более достойным, нежели был отец. Артур верил в меня и начал ради этого войну. Шэграл указал мне путь, поделился частичкой себя. По сути сделал собой, чтобы я продолжил его дело. Вы считаете, я могу отступить? Я не отступлю. Это мой трон. Моя страна. Мое королевство. Я уничтожу всякого, кто будет стоять у меня на пути.
Эйслин Дановар вздохнула и встала. Подошла к Гайвену и положила руку ему на плечо:
— Вы великий чародей, Гайвен Ретвальд, — сказала она с непривычной мягкостью. — Вы очень опасный противник, я дважды видела вас в бою. Вы неплохой политик — по крайней мере, на дипломатическом завтраке держались достойно, хотя и не блестяще. Во всех прочих отношениях, однако, вы запутавшийся в себе мальчишка. Это не плохо и не хорошо — просто данность. — Эйслин забрала у Гайвена бутылку. — Ложитесь в кровать. Еще один бокал — и вас вывернет, а я не желаю спать в запахе блевотины.
Понукаемый эльфийкой, Ретвальд встал, ощутив, что его в самом деле шатает и даже немного мутит. Сделав несколько шагов, он опустился на кровать. С некоторым усилием снял с себя сапоги и положил на пол оружие, после чего растянулся во весь рост, откинувшись головой на подушку. Потолок кружился, а вместе с ним кружилась и вся комната. Эйслин села рядом, провела ладонью у него по лбу:
— Горячий, — хмыкнула она. — Значит врут, что у принцев дома Метели по венам течет холодное серебро вместо крови.
— Я исполню, что задумал, — сказал Гайвен, чувствуя, как отяжелел язык. — Верну себе трон. Покончу с Келихом. Сделаю так, чтобы больше не было ни разорения, ни войн. Пусть все наконец закончится и наступит мир. Может, я действовал раньше неправильно. Может, мы сможем найти какой-то другой, лучший путь.
— Все возможно под этой старой луной, — пробормотала девушка.
Эйслин, не раздеваясь, тоже легла рядом, укрывшись одеялом. Ее присутствие будоражило и манило. Это было какое-то совершенно незнакомое пьянящее тепло. Гайвен ощутил непривычное волнение. У него никогда не было прежде женщины. Будь он посмелее, мог бы попытать счастья с какой-нибудь из придворных фрейлин, но некая
робость неизменно тому препятствовала. Когда Артур вспоминал о своих любовных победах, это вызывало одно лишь глухое раздражение.Лишь однажды юный Ретвальд целовался с девушкой, и то была Айна Айтверн. Воспоминание об этом моменте до сих пор вызывало у Гайвена боль — как и собственное глупое поведение в их последнюю встречу. «Мне нужна королева, и наследница Айтвернов подойдет. Вы красивы, и у вас хорошая наследственность». Обида и задетая гордость заставляют порой говорить глупые вещи.
Сейчас Эйслин Дановар была рядом, стоит только протянуть руку — и Гайвен вдруг понял, насколько же ему этого хочется.
— Я могу поручиться, — сказал он с трудом, — что останусь джентльменом, хоть мы и находимся в одной постели, сударыня. Со мной вы можете не беспокоиться ни о чем.
— Я абсолютно верю в вашу порядочность, милорд, — призналась Эйслин совершенно серьезно, после чего неожиданно придвинулась к нему и крепко обняла. Положила голову на плечо. У Гайвена перехватило дыхание от тепла ее тела, и он сам почувствовал жар.
Юноша вдруг понял, что эльфийка пьяна — может быть, лишь немногим меньше, чем он сам. Они выпили не так уж много вина, но наверно, иногда и такого количества хватает, если прошел перед этим через огонь и смерть.
— Извините меня, — сказала Эйслин. — Я очень устала. Давайте спать.
Меньше, чем через минуту, дыхание девушки сделалось спокойным и ровным. Леди Дановар уснула практически мгновенно — она ведь и в самом деле совершенно выбилась из сил. Не каждый день гибнут товарищи, что были почти как братья. Не каждый день тебя пытается убить твой король.
Гайвен еще долго лежал, боясь пошевелиться и потревожить Эйслин. Опьянение медленно проходило, но чувство, будто погруженный в ночь мир вращается вокруг них двоих, никуда не делось. Окно было открыто, и звезды в небе горели во всю мощь — недоступные и далекие. «Интересно, вернемся ли мы на них однажды?»
Постепенно, несмотря ни на что, юношу тоже сморило, и он отошел ко сну. К тому моменту уже близилось утро, так что проспал он до самого полудня. Разбудила Гайвена Эйслин, сообщив о готовом и начавшем остывать завтраке. С трудом поднимаясь с кровати и принимаясь за яичницу с беконом, молодой человек отметил, что минувшей ночью ему не снилось никаких снов — ни плохих, ни хороших. Во всяком случае, он ни одного не запомнил.
Городской Дом Собраний Малериона оказался весь забит собравшимся в нем народом. Жители западной столицы заполнили не только просторный главный зал вместе со всеми его галереями второго и третьего этажей, но и теснились в вестибюле, столпились на примыкающей к величественному беломраморному зданию площади. Пришли обитавшие в городе аристократы и дворяне помельче из близлежащих графств, торговцы и ремесленники, священники и купцы.
Невольно Айна Айтверн вспоминала похожее собрание, случившиеся немногим меньше, чем неделю назад, в Тимлейне. Организованное Роальдом Рейсвортом, чтобы заставить жителей столицы покляться в верности новоявленной королеве. Тогда все было иначе. Чинно, благопристойно, торжественно. Церемония хоть и отдавала фарсом, как понимала теперь девушка, но была срежессирована дядей достаточно старательно.