Временщики. (Судьба национальной России: Ее друзья и враги)
Шрифт:
Народ видел, что жизнь заметно изменяется к лучшему.
Народ чувствовал себя под защитой могучей власти, которую воплощал собой Иосиф Сталин. Жизнь и покой народа защищали победоносные Вооружённые Силы гроза и смертный ужас всех недругов Большой России. Служба в армии была почётна. Милиция самоотверженно боролась с расхитителями народного добра, бандитами и ворьём. Разгул вооружённого бандитизма оказался сведён на нет уже к концу 40-х годов – и это после того обилия оружия, которое оставалось на полях и в лесах сражений. Правда, настоящей основы для бандитизма не было (и впрямь, что значит социалистическое государство рядом со свинствами общества частной собственности). Присутствовала лишь порочная природа человека. Собственность
В обществе, где каждый мог найти работу, проституция находилась под запретом и наказывалась как одна из разновидностей злостного тунеядства. Все виды полового извращения закон преследовал (на подлостях и мерзостях никто не делал деньги).
Народ гордился своим Отечеством.
Народ искренне переживал смерть Сталина.
"Повесть временных лет" глаголит о смерти князя Владимира в июле 1015 года: "…сошлись люди без числа и плакали по нём – бояре как по заступнике страны, бедные же как о своём заступнике и кормителе".
Именно так и было всё во вторую седмицу март 1953 года. Тяжёлая рука правителя не всегда воспринимается народом как бедствие, если она оделяет по праву и закону, если она защищает по своей святой обязанности и если правитель держит себя достойно (не пьянствует, не мочится прилюдно, не дирижирует оркестром в хмельном угаре, не кривляется в выступлениях, ровно умалишенный, и не лжёт без конца). Некоторое представление об этом даёт письмо от одного из моих читателей летом 1993 года. Я привёл его в своей книге "Мы есть и будем" на 262-263 страницах.
"Уважаемый товарищ Власов!
Читаю и перечитываю твои статьи в газете "Советская Россия". Нравятся они мне правдивостью, смелостью. Но кое-что и недоумение вызывает. Опять эти набившие оскомину выражения "казарменный социализм", "командно-административная", "реки крови" и т.д.
Семьдесят лет прожил, но ни одного дня не жил в казарменном социализме, если не считать армейские казармы. А без командно-административной системы мы не выживем. Что с кровью – так она и тогда лилась, льётся и теперь.
Возрождается КПСС? Я в партию вступил в 1945-м, а вышел из неё в 1970 г. Только вступал я в ВКП(б).
А тогда партия была другой. И разлагаться она начала не в 60-70 гг., а в послевоенные годы… Не плюйте на историю. Живите для народа. Добейтесь того, чтобы президента, если такая должность сохранится, народ приветствовал бы, любил бы, верил бы ему, как в своё время верил своему вождю.
Я сталинист, как сейчас таких называют. Но я им не был обласкан. Я простой рабочий (был) – пенсионер. Не нажил капиталов. 70 лет прожил, но не смог приобрести приличной одежды. С августа 1942-го по май 1943-го (два месяца в госпитале) – беспрерывные бои, в мае новое ранение, десять месяцев в госпитале. С апреля 1944 г. снова в армии. Крови пролито много. Вшей покормил вдоволь – но ни одной награды.
…г-н Чубайс на всю страну утверждает: "Пусть выживет сильнейший!"
Этот волчий закон хорош для шахтёров (тогда они раскольнически шли на сговоры с правительством Ельцина. – Ю.В.) и предпринимателей всех мастей, но не для врачей, учителей, пенсионеров и вообще всех остальных, в т.ч. и армии.
Г-ну Шумейко как-то сказали, что раньше цены были очень низкие, на что он ответил, что и зарплаты были символические.
Докладываю: в 1941-м, перед войной, я, 17-летний рабочий на заводе, получал сначала 450 руб., потом 650 руб.
На базаре картошка была 3 руб. (мера: 16 кг), мясо было 3 руб. кг. Подсчитай, что чего и сколько я мог купить на эти деньги.
Плохо было с промтоварами. Это было.
Но я был сыт. Я не думал о том, что буду кушать завтра. И дети мои почти даром посещали д/сады, были в п/лагерях, даже на черноморском побережье.
Попробуй сейчас!
Т.Власов! Написал тебе просто так, от души. Накипело, а поделиться не с кем. Извините за почерк. Руки больные. Прошу прощения за текст.
Даёшь новые интересные публикации, только без "тирании" в прошлом.
г.Волгоград. ШешинН.И" [77] .
Нравится нам или нет, но смерть Сталина убедительно показала любовь народа к нему, а последующие десятилетия лишь подтвердили сей факт с неизменностью. У народа своё понимание руководителя. Оно в корне расходится с пониманием интеллигента, и тем более прозападно настроенного. Народ определяет своё отношение от буден жизни: справедливости труда, забот, надёжности существования, наименьшего произвола властей, невозможности жировать преступникам и махинаторам от власти и ворам, то есть всей тяготы жизни.
[77] Письмо Н. И. Шешина не первое и не последнее. В 90-е годы я получил тысячи и тысячи писем и телеграмм. Ещё столько же не дошло… по умыслу властей, разумеется…
По смерти Сталина к мечу жадно и нетерпеливо потянулось сразу несколько рук, рукоять ухватила рука не национального вождя. Да и откуда ей было взяться там… национальной?…
Грозная тень вождя с недоумением взирает на нас из прошлого. Тот ли это народ, с которым он возродил великую дежаву, сломал хребет гитлеровской Германии, выстоял перед "атомным" шантажом заросшей салом Америки?…
Неужели вся история людей – это только метания из одной крайности устройства жизни в другую?
ГЛАВА IV
2 ноября 1917 года (по старому стилю) бывший военный министр Александр Иванович Верховский напечатал письмо в горьковской "Новой Жизни", которая тогда прочно и надолго заняла противоленинскую сторону:
"Я глубоко возмущен тем, что меня, не спросив, включили в список министров (Совет Народных Комиссаров. – Ю.В.). Ни в какие соглашения с большевиками я не пойду, так как люди эти, всё обещая, ничего не дадут. Вместо мира междоусобная война, вместо хлеба – голод, вместо свободы – грабежи, анархия и убийства.
Мир может дать только правительство, признанное всей страной. Крестьяне, юг, казачество соглашения с большевиками не признают.
Я боролся за активную политику мира, но никогда не пойду вместе с людьми, у которых руки в крови от предательского убийства.
Мы должны спасти страну от анархии. Нужно бороться за порядок, а большевики ничего, кроме позора, не дают".
Это была и позиция генерала Духонина.
Верховский сразу же после обнародования письма рванул в Ставку. 4 ноября он уже в Могилеве вместе с В. М. Черновым – вожаком разношерстной партии эсеров, и видными эсерами Шохерманом и Фейтом. Все они выступили на заседании Общеармейского комитета у Перекрёстова. Материальную силу новой власти пытались сломать словоговорением. Россия продолжала захлебываться словами.