Временщики. (Судьба национальной России: Ее друзья и враги)
Шрифт:
И о нашей жизни словами почтенного историка Сергея Михайловича Соловьева (1820-1879): "…народный дух страдал, чувствовалась измена основному жизненном правилу… чувствовалась самая тёмная сторона новой жизни, чувствовалось иго с запада, более тяжкое, чем прежнее…" (Коялович, С.362).
Одновременно полезные сведения о русских черпались из сочинений иностранных авторов, побывавших на Руси [179] .
В своих лекциях Михаил Осипович якобы занимал выражение противосемитскую и противопольскую стороны, о чём спешит насплетничать "Советская историческая энциклопедия" (по духу совершенно нерусская), что не отвечает смыслу дел этого человека. Коялович защищал Россию. И оно так и есть: ни одного противоеврейского высказывания или какой-либо двусмысленности в этом главном труде Кояловича я вообще
[179] Татарское иго над Русью породило у Ватикана блудливые надежды наложить и своё иго на истекающий кровью русский народ – иго духовное. Для сего они деятельно сносились с Александром Невским и Даниилом Галицким, но получили от ворот поворот. Будучи почти бездыханной, Русь, однако, в своей православной вере не покачнулась и не поддалась ни исламу, ни латинянам. Очнулась, окрепла – и мечом проложила дорогу к независимой и достойной жизни. Рабы не мы – мы не рабы! Ныне же мы идём в раскрытые объятия церковных масонов, облачённых в одежды первых священников церкви.
Отсюда для нас вытекает главнейший вывод о важности сбережения народа.
Занимаясь наукой об истории, Михаил Оспипович приходит к выводу о том, что все лучшие историки, исследуя углубленно историю России, непременно приходят к славянофильству (славянолюбству). Это светлый и достойный взгляд на своё место в народе.
Мы из своего времени можем с полным основанием присоединиться к выводам Кояловича.
Мы говорим:
Конечно же, праматерь жизни людей – нация. Всё прочее не в состоянии решить ни одного коренного вопроса для государства и в борьбе лишь подпирает, может усилить национальное, что огненным клином рассекает мглу времени, единственно сберегая и сохраняя людей и народ (уже одна общность языка чего стоит). Под соединённым ударом Запада только нация ещё не даёт России растечься киселём по всем народам и государствам.
ТОЛЬКО НАЦИЯ, ОНА ОДНА, И ЛИШЬ НАЦИЯ ЕЩЁ НАХОДИТСЯ НА СТРАЖЕ РУССКОГО ГОСУДАРСТВА, ГОСУДАРСТВЕННОСТИ, ЕГО ВЛАДЕНИЙ И ЛЮДЕЙ.
ЛИШЬ ОНА И ТОЛЬКО ОНА ЕЩЁ НЕ ПРЕДАЛА ЛЮДЕЙ.
НАРОД СПОСОБНЫ ПРЕДАТЬ МАРКСИСТЫ, ПРЕДАЮТ ДЕМОКРАТЫ, НО НЕ НАЦИЯ, НЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ.
НАЦИЯ СТОИТ НЕСВОРАЧИВАЕМОЙ ЖИВОЙ ГЛЫБОЙ.
Коялович высказывает своё отношение к царю Петру: "Бесспорно Пётр любил свою идеальную Россию и созидал её с такою силою и таким самозабвением, какие свойственны только гениям. Он даже сам считал лучшею стороною своей деятельности то, что постоянно пребывал в работе, конечно, для создаваемой им России. Но что такое был петровский идеал России? ‹…›
Он, ничем не стесняясь, отверг законную жену и поставил на ея место Екатерину. Он погубил своего сына, подорвал даже в принципе правильность престолонаследия и… умирая… бросил Россию на произвол судьбы" [180] .
Пётр I отошёл в мир иной на 53 году жизни [181] .
Гитлер (1889-1945) тоже умер около того – в 56 лет. Правда, он убил себя, но вряд ли бы протянул дольше. К дню самоубийства фюрер был выработан до предела и поддерживал жизнь различными впрыскиваниями.
[180] Коялович М.Там же. С.358.
[181] Другой преобразователь России, Ленин (1870-1924), умер на 54 году, будучи последний год с лишним уже не жильцом на белом свете.
Наполеон (1769-1821) умер на 52 году.
Похоже, 52 года-56 лет – это предел жизни для преобразователей, на большее их не хватает.
В итоге великий русский престол заняла бывшая служанка Марта – вдова опочившего самодержца. Женщина – без воспитания, без образования, без каких-либо вообще твёрдых жизненных правил. Такое даже вообразить трудно, а оно произошло…
С. М. Соловьёв, документально воссоздавая
картину смерти Петра (1672-1725), замечает вскольз, как бы сквозь зубы, что умирал государь малодушно.Мы можем уточнить: да, царь не оставил не только закона о престолонаследии, но даже обычного завещания, далее устного. Когда смерть уже прерывала дыхание, Петру подсунули бумагу. Он успел лишь нетвёрдо начертать: всё оставляю… – и далее полезла кривая с кляксами. Он потерял сознание, чтобы уже не пробуждаться к жизни. А ведь речь шла о громадном государстве и одном из самых обширных народах. Россия была оставлена на похотливую служанку Марту!
Вот тебе и рассуждения о благе Отечества, до которых Пётр был столь охоч. Его малодушие сделало Россию во весь ХVIII век и даже начало ХIХ-го игрушкой авантюристов и могло, в общем-то, привести её к необратимому упадку. Россию спас несгибаемый дух народа.
Петровские преобразования превратили Россию в вотчину для иностранцев, подготовили её национальное крушение. Иностранцы время не теряли и сделали немало для принижения русского национального самосознания. Это было, помимо прочего, и чувство самосохранения: проще жить в обезличенной, безродной среде.
Когда со второй половины XIX столетия по нарастающей начались проповеди врагов русской государственности (тайные общества, масонские братства, революционные кружки и партии всех оттенков, "передовые" журналы и "передовые" сочинители), русское самосознание не имело в себе запаса национальных идей для отпора, оно уже находилось на роковом ущербе. Идеи были наработаны, и не одним поколением, но они оказались вымыты напором враждебной мысли – вымыты и почти бесследно растворены. Нож врага проникал в тело России без сопротивления.
Какое-то время Россия ещё держалась крестьянством (до февраля 1917-го), а так всё кончилось бы гораздо раньше.
И вместо заупокойной царю Петру, а заодно и нам, Михаил Осипович Коялович приводит выдержку из лекций профессора Сергеевича:
"Насильственное введение чужих порядков… соединённое с презрением к своему народному наносит… величайших вред…
Относясь с недоверием ко всему русскому, великий преобразователь России и не подозревал… что московский процесс ХVII в. (развитие Руси в ХVIIв. Ю.В.) стоял далеко не во всём ниже современного ему немецкого. Вместо того, чтобы выяснить основные начала нашего старого порядка, развить то, что в нём было хорошего, и положить конец дурному, он начал с того, что смешал почти все (начала. – Ю.В.) выработанные практикой…" [182]
[182] Коялович М. Там же. С. 273,284-285. Текст выделен мной.-Ю. В.
И Сергеевич приводит в пример судопроизводство. Пётр I (1672-1725) попробовал заменить его на немецкое, но оно оказалось хуже. Тогда царь попятился в старое, но было уже поздно, смерть караулила его…
Не лишне будут и напоминания К С. Аксакова:
"История нашей родной земли так самобытна, что разнится с самой первой минуты. Здесь-то, в самом начале, разделяются эти пути, русский и западноевропейский, до той минуты, когда странно и насильственно повстречаются они, когда Россия даёт страшный крюк, кидает родную дорогу и примыкает к западной…
Пути совершенно разные до такой степени, что никогда не могут сойтись между собою, и народы, идущие ими, никогда не согласятся в своих воззрениях. Запад, из состояния рабства переходя в состояние бунта, принимает бунт за свободу, хвалится ею и видит рабство в России… Но пути стали ещё различнее, когда важнейший вопрос для человечества присоединился к ним: вопрос веры… Поняв с принятием христианской веры, что свобода только в духе, Россия постоянно стояла за свою душу, за свою веру…" [183]
[183] Коялович М. Там же. С. 273,284-285. Текст выделен мной. – Ю. В.
Их было трое, Аксаковых, широко известных в русской культуре.
Сергей Тимофеевич Аксаков (1791-1859) и его сыновья Константин Сергеевич (1817-1860) и Иван Сергеевич (1823-1886). Все трое – одарённые литераторы, певцы красоты России и сами красивые люди. Сыновья Сергея Тимофеевича станут вождями славянофильства (славянолюбия). Подлинным литературным шедевром является книга Аксакова-отца "Детские годы Багрова-внука", совершенно не известная нашей средней школе.