Время ангелов

Пять минут ехали молча. Маша спросила:

– Мне все же не нравится твое состояние. Ты не заболела?

Полина отрицательно покачала головой.

– Что тогда?

– Да не думай об этом. Все мои сны. Де жа вю в реале. Начну продолжать, точно решишь, что я ненормальная.
– Полина улыбнулась и погладила Машину руку.

– Дорога станет короче, если хоть что-нибудь расскажешь.

– Ладно.

Полина посмотрела снова как тогда в зеркало.

– Тебе кажется, что за нами наблюдают?
– спросила Маша.

– Нет. Но я точно знаю, что за нами всеми всегда наблюдают. Где бы ты ни был, и даже внутри тебя. Ты не можешь спрятать свои мысли плохие, даже если скажешь что-то хорошее, их все равно услышат.

– Ну, я про это знаю. Психология в Универе мне удавалась. Да и философия мне нравилась, особенно Ницше. Твои слова сейчас напоминают одну его фразу.

– Какую же?

– Невозможно быть свободным от того, от чего убегаешь.

Полина молчала, потом повторила слова Маши, то есть Ницше.

– Невозможно быть свободным от того, от чего убегаешь. Именно так и есть. Она все время будет преследовать меня, потому что я от этого убегаю.

– Кто она?
– спросила Маша уже с ревностью.

– Любовь, Маш!

После этого ответа Маша вздохнула, она боялась услышать, чего-нибудь другое. Полина продолжила:

– Лет с восьми, когда мы уже вернулись с севера, мне снова начали сниться сны. Я уже не падала ни в какую яму. Но сны немного периодами повторялись. Иногда я видела пожар, тогда можно было точно знать, что к вечеру у меня будет высокая температура, но днем где-то у соседей или в соседних дворах что-то загоралось. Однажды сгорели сорок сараев. Мы жили в небольшом городке, и во дворе был определенный участок, где застроили все гаражами и сараями. Как они сгорели, никто не знает, но я перестала рассказывать после этого ужасного случая свои сны. Иногда мне снилась война, я видела, как я девчонкой спасала какого-то мальчика лет восьми, а мне было около четырнадцать. Высокий многоэтажный дом, все в руинах. Я зову его. Слышу свист фугаски, и уже вижу мальчика, накрываю своим телом и все. Темнота, тишина. Ничего не слышу. Я в восьмилетнем возрасте не знала много о войне и блокаде Ленинграда. Уже став старше, и смотря фильмы, читая об этом книги, то понимала, что я видела свою смерть прошлой жизни. Я не знаю, спасла ли я мальчика, но надеюсь, что спасла.

– А я бы хотела знать свои прошлые жизни.
– Сказала Маша.

– И я бы тоже, но помню только свою смерть последнюю.

– Может и хорошо это. Вот бы ты помнила голод, холод, видела другие смерти. Это должно быть жутковатое воспоминание.

– Может и так. Я отвлекалась от этих всех снов и миров, зачитываясь книгами. Уходила в библиотеку и проводила там несколько часов.

– Помогало?

– Да не всегда. Я потом начинала осознавать, что я одна живу, я одна живая, а все остальные как созданы для меня, чтобы мне не было одиноко и страшно. Потом став постарше это прошло. А потом...

Полина замолчала.

– Что, малыш?
– Маша уже участливо нежно ждала продолжения.

– А потом я выросла. Сны о блокадном Ленинграде меня еще не покидали, но стали реже. И начали случаться чудеса. Этот переходный подростковый период, когда тебя иногда либо что раздражает, либо наоборот вызывает бурю положительных эмоций, гормональный выброс какой-то. Чтобы я, не пожелала, сгоряча, или как-то, то сбывалось. Однажды в одном месте мы были на трудовой практике, и вечером в постройке нам надо было собрать коробки. Не просто собрать, а вытащить принести в цех и там уже их собрать. Но в постройке света не было, там вообще не было электричества, и гуляли мыши. Я про себя подумала, чтоб сгорел этот сарай. И через час прибегает к нам менеджер и говорит, сарай горит. Так же могла мысленно пожелать потоп, и помещение через час могло затопить. Я не могла понять, как вывожу из строя сантехнику и как загорелась тогда постройка. Нет, конечно, кто-то мог зажечь спичку посветить, когда собирали коробки, но мы уходили, закрывали сарай на замок, не было огня и искры, и коробки были полувлажные. Огонь появился через час. А сантехника, как могло затопить подвал или кухню, если там никто не работал на тот момент.

– Поль, ты может, преувеличиваешь? Это просто совпадение.

– Слишком часто они случались. Потом я стала контролировать свои мысли и даже если меня пытаются разозлить, то стараюсь желать им только добра.

– Ты поэтому не работаешь в команде с кем-то?
– Стало прохладно, Маша включила печку.

– Поэтому может и тоже. Я когда ухожу из какой-то организации, если я попадала с другими под сокращение, например, или просто эти интриги мне не нравились, то компания банкротилась. Закрывалась в течение года, а то и меньше.

– Ты у меня опасная девочка! Тебя обижать нельзя оказывается.
– Засмеялась Маша.

– Да никого нельзя обижать. Я после этого контролирую свои мысли, но со снами сделать ничего не могу.

– Все будет хорошо, не думай даже об этом. Мы приехали, маленький!

Маша припарковалась у дома на специально выделенном участке.

Уже в квартире Мария предложила Полине первой принять душ, пока сама сварит кофе.

Полина бросила всю с себя одежду в стиральную машинку и включила воду. Хотелось спать, вода приятно стекала по гладкой коже живота и груди.

Прислонившись к стене, она наслаждалась водяным горячим дождем, закрыв глаза.

Теплые руки обняли Полину и прижали к себе.

Полина открыла глаза. Маша. Красивая обнаженная Маша стояла вместе с ней под душем и уже целовала ее, опуская руки все ниже. Лаская грудь, живот. У Полины кружилась голова от Машиной страсти и своего желания. Сон снова сбылся.

11

Полина помнила все. Закрывала глаза и мысли снова и снова возвращали ее туда, в четыре года назад.

Москва. 11 число. Январь. Поезд. Вокзал.

Полина ехала с вокзала домой после новогодних рабочих каникул, в комнату, которую сняла перед самым католическим рождеством.

Она думала, что приедет, оставит вещи, и сразу на работу в офис. Полина совсем не ожидала, что ее ждет впереди еще один сюрприз от хозяйки квартиры.

Милая старушка, проживающая в Москве уже лет тридцать, за чашечкой чая, рассказала Полине однажды как, в свое время, получила три квартиры в Москве. Удачно выйдя замуж, а потом долго скрывала, от заводской очереди на квартиру, где стоял муж, что он умер уже как два месяца. Дали квартиру ей, потом ему как живому и еще осталось в наследство от него. Полина чувствовала каждую ложь и плохие поступки, и после подобных рассказов старушки старалась меньше с ней общаться, и бабушка доверия не вызывала.

Возможно, это послужило надоумить старушку сделать Полине сюрприз.

Полина вошла в подъезд дома и поднялась на третий этаж. Открыла дверь. Бабушка вышла из своей комнаты и еще не разувшейся девушке сообщила о намерении вернуть деньги, но чтобы Полина съехала сейчас же, в неизвестном направлении, но не оставалась.

Полина попросила оставить вещи до тех пор, пока она не вернется. Искать новую комнату времени не было и девушка поехала в гостиницу узнавать по поводу места для нее, где жила до того как переехать к этой старушке.

Гостиница это было сказано громко, ничего близкого с номерами настоящей гостиницы комнаты не представляли. Два администратора этого общежития были на месте, Полину узнали. Один из администраторов, Павел, полноватый невысокого роста огорчил тем, что мест нет, и возможно вечером появится только.

Но тут, Сергей, второй администратор, высокий красивый двадцати восьми лет, сообщил, что на шестом этаже утром освободилось одно место, но потом добавил с осторожностью, что в комнате подолгу никто не задерживается, поэтому выбор один либо берешь Полина этот номер или ждешь нового.