Время «Ч», или Хроника сбитого предпринимателя

— Так-так!.. — приободрил Сташевский собеседника.

— Вы же знаете какие у нас в исполкоме оклады, стыдно сказать, против ваших-то. Так вот, я думаю, не смогли бы вы, в счёт официальной аренды выдавать нам… э-э-э, кое-какие деньги… Мелочь, в общем… Но официально! С квитанциями. Если вам это нужно. Как вы думаете, а?

Сташевского вопрос застал врасплох. Не сказать чтобы уж совсем глуп был, понимал, что вопрос когда-нибудь да должен будет возникнуть, правда не догадывался, как именно… И не представлял себе, как рассчитываться за совет, за рекомендацию… Как? Такой практики в его прежней жизни не было, и на коммерческих курсах такое не разбирали. А тут, вот оно… подошло, наступило.

— Я думаю… нет проблем, Александр Михайлович. Вы ж, помогаете… А по какой ставке?

— Ну, не как с японцев, конечно, — весело уже хмыкнув, кивнул головой в сторону первого этажа, к «Мерубене корп», — вы ж свои, родные можно сказать, не узкоглазые… В половинную цену… Пойдёт?

Сташевский мгновенно просчитал: в половинную стоимость выходило… почти половина шестёрки «Жигулей». Прилично.

Гость ещё пояснил.

— Ни за телефоны, ни за уборку, ни за охрану помещения вы платить не будете. Нам и японцев хватит. При том, официальную часть арендной платы на эту сумму мы уменьшим. Пойдёт?

— Да-да, пойдёт… Договорились, — увидев в уступке приличную выгоду, согласился предприниматель.

— Ну и отлично. Сможешь зайти ко мне сегодня вечерком? — по-свойски уже, переходя на «ты», гость заглянул в глаза.

— На работу?

— Зачем на работу, домой. Посидим, коньячку выпьём, с супругой мой познакомишься… Часиков… ежели в семь, а?

— Нет проблем, Александр Михайлович, буду.

— Ну и хорошо. До вечера. Супруге привет.

— Спасибо, передам. До вечера.

Сташевский вежливо проводил гостя до выхода на крыльцо, на улицу. На первом этаже, у подножья лестницы их встретил и проводил управляющий конференц-залом Николай Михайлович. Деды-охранники, оторвавшись от телевизора, чинно поднялись с кресел, почтительно повернулись к вельможно-начальственной процессии. «Один из Главных в гостях! И к кому!.. Надо же! Вот они где, мохнатые лапы-то живут и расцветают», читалось на их лицах, но весь их вид выражал только почтительность и покорность.

— Кстати, тёзка, — остановился уже за дверями гость, — я думаю тебе обязательно нужно отдельный кабинет выделить… Ведь руководитель, как-никак, не этично работать в одном кабинете с сотрудниками-то… не положено. — Дружески подтолкнул Сташевского плечом и первым весело рассмеялся. — Чтоб было где коньячок с гостями выпить, да с секретаршей побаловаться… Так, нет, Николай Михайлович? — Даже управляющего конференц-залом обаянием охватил. — Мало ли с кем я могу к другу в гости приехать. Верно, Николай Михайлович?

— Да, Александр Михайлович, правильно, — в тон поддержал Николай Михайлович. — Без кабинета руководителю никак нельзя.

— Вот, значит, и это сделаем. Будет тебе и кабинет, Александр Александрович, будет и секретарша…

— Секретарша это хорошо, — поддакнул управляющий. — Особенно молодая!

Ну так, с пониманием хмыкнул гость.

— Конечно, молодая, а на кой они старые-то нужны… внуков только нянчить.

— Это точно! До свидания, Александр Михайлович. Заезжайте. Ждём.

— Да уж… Конечно. Работы вот только много, — бурчал гость, с трудом умащиваясь в чёрную исполкомовскую «Волгу», поднял руку в прощальном приветствии. — Бывайте!

И отъехал.

С этого дня, плату за аренду Сташевский ежемесячно, не позже 4-го числа, лично передавал Александру Михайловичу в простом газетном пакете.

Сташевский вернулся в кабинет. Думая о том, что вовремя гость напомнил о секретарше. Ну не совсем о секретарше, а…

Пару-тройку недель назад, Людмила Николаевна Образцова, юрист, как и обещала в телефонном разговоре, появилась в офисе предпринимателя Сташевского точно в условленное время, правда в сопровождении своей подруги по работе, и своего мужа. Вся троица сразу и по достоинству оценила и сам конференц-зал, и офис, и будущего шефа Людмилы Николаевны. Разговор прошёл быстро, легко, к полному взаимному удовольствию. Подругу можно не обсуждать, она, зав юридической кафедрой, женщина с малопривлекательной внешностью, резкими движениями, короткой отрывистой речью, сразу расставила все точки: «Вот, Александр Александрович, сама я у вас работать не могу, сами понимаете — на мне кафедра, а вот Людмила Николаевна Образцова, наш лучший юрист, изъявила желание с вами переговорить. Так что, если вы подойдёте друг другу, я буду рада».

— А это мой муж, Алексей Алексеевич, познакомьтесь, пожалуйста. — Приветливо улыбаясь, представила своего мужа Людмила Николаевна.

Мужчины, привстав, пожали друг другу руки: «Очень приятно!», — кивнув, сказали. Александр Александрович, как обычно, от души стиснул руку, показывая своё расположение. Но обычного, бодрого эффекта от пожатия, к удивлению Александра Александровича, в этот раз не получилось. Хотя рука у Алексея Алексеевича была такой же крупной, как и у Александра Александровича, но он её подал не широко и крепко, а как-то не по-мужски, «лодочкой» всунул. Пожатие от этого оказалось вялым, безрадостным, как пустая перчатка. В глазах одного мелькнул элемент удивления, в глазах другого, досады!.. Вялая рука, в мужской среде, плохой признак, не дружественный, знал Александр Александрович. Не при знакомстве же! В таких ситуациях Александр Александрович чувствовал себя не очень удобно, будто специально пальцы отдавить человеку хотел, силой хвастал. Так именно сейчас вроде и получилось. Досадно! Но оба вида не подали.

— Пилот первого класса! — С гордостью добавила Людмила Николаевна. — Командир корабля.

— О-о-о! Командир! — воскликнул Александр Александрович, с большим уже интересом разглядывая широкоскулое, округлое лицо человека лет сорока, с копной русых, вьющихся волос, такой же бороде и усами, широким лбом, крупными надбровным дугам, серыми глазам, чуть смущённой улыбкой, напряжённому, изучающему взгляду… — И какого же корабля, Алексей Алексеевич? — спросил.

— Ил-62… — Так же за мужа ответила Людмила Николаевна. Она явно гордилась им и очень видимо хотела, чтобы мужчины понравились друг другу, сдружились. — Так что, если нужно куда улететь… Нет проблем.

— Правда? — Не поверил Александр Александрович.

— Ну, если надо… — пожав плечами, скромно подтвердил супруг. — Почему бы и нет? Всё в наших скромных руках. — С улыбкой пошутил, раскрыв ладони.

— У вас, я вижу, борода шикарная, — похвалил Александр Смирнов. — Окладистая. Такие сейчас редко…

Алексей Алексеевич, привычно запустил руку в бороду, поправляя её и оглаживая.

— Да вот, всё хочу сбрить, да жена не даёт, — с улыбкой косясь на супругу, пожаловался Алексей Алексеевич. — Нравится, говорит, ей… иногда, в некоторые моменты!

Людмила Николаевна кокетливо опустила глаза, подтверждая и вроде стесняясь некоторой интимности разговора. Бросила всё же короткий осуждающий взгляд на мужа. А он весело изобразил удивление: а что особенного я сказал, свои все.

— А я пробовал отпустить, — гася возникшую неловкость в разговоре, сообщил Александр Александрович. — Но не могу: и редкая она получается, и колючая. Трёх дней не могу выдержать — сбриваю. — С сожалением потёр голый подбородок. — Колется…

— Давайте-ка, друзья, поговорим всё же о Людмиле Николаевне. — Вернула разговор на исходную линию завкафедрой. — Вопросы есть, Людмила Николаевна?

— Да, — встрепенулась Людмила Николаевна. — Если можно.

— Конечно! — Разрешил Сташевский. — Я слушаю.

— Скажите, Александр Александрович…

Людмила Николаевна, невысокая, весьма женственная шатенка, чуть за тридцать, с причёской «карэ», аккуратным неброским макияжем, точно подчёркивающим её серо-зелёные, с лукавинкой глаза. Чуть заметный миндалевидный разрез глаз хоть и выдавал некоторое наличие восточный кровей, но не портил, скорее украшал лицо, придавая улыбке и взгляду особую кокетливую пикантность. Мягкая же обаятельная улыбка, с красным овалом губ, усиливали притягательность; открытая шея… нежный овал плеч… ухоженные руки и ногти, маникюр… Под тёмно-серым, строгого покроя облегающим жакетом, скрывалась невысокая грудь, тонкая талия и умеренной длины юбка того же цвета, что и жакет, на довольно округлых бедрах… дополняли приятный образ. Ещё, это Александр Александрович заметил сразу, как только она вошла, сильные икры ног, как у танцовщиц, и изящные маленькие туфли на тонком высоком каблуке. Некоторую ассиметричность в пропорциях фигуры в пользу верхней части, скрадывали зауженная юбка и туфли на высоком каблуке. Яркая, подвижная, кокетливая молодая женщина… обаятельная, соблазнительная. Это Александр Александрович отметил сразу.