Время Черной Луны
Шрифт:
Он щелкнул зажигалкой и нервно затянулся папиросой из зеленой с золотом коробки.
«Герцеговина Флор», – машинально отметил Дьяконов. Сейчас многие их курят в подражание хозяину Кремля. Чутье матерого контрразведчика подсказывало майору: дело плохо. Когда шеф – опять-таки в подражание Самому– начинал говорить о себе в третьем лице – жди неприятностей.
– Знаешь, как я это письмишко получил? Нет? – демонстративно выпустил Ягода дым в сторону Дьяконова. – Так вот, я его сегодня вынул из пакета, доставленного фельдъегерем, – печати, адрес, распишитесь в получении – все честь по чести. А знаешь, откуда пакет?
Привстав, нарком наклонился к уху майора и прошептал несколько слов.
– Не может быть!! – только и выдохнул Дьяконов в ответ.
– Не может, – согласился Ягода. – Но вот прислали же!
– Провокация! – воскликнул старший
– Да погоди ты! – раздраженно унял старого товарища Ягода. – Вам бы всем только трясти, а тут думать надо! Да и проследили уже… И даже трясти никого не пришлось! Выяснили. Вот. Читай!
Он вытащил из груды бумаг несколько сколотых канцелярской скрепкой листков.
– Иванова Нина Прохоровна, девяносто второго года рождения, беспартийная, из крестьян, сотрудница отдела спецсвязи Управления делами Центрального Комитета. Вдова красного командира, инвалида Гражданской войны, двое детей, трудится на своем месте с двадцать пятого года, принята на работу по рекомендации Орджоникидзе, – он выдержал короткую паузу, – в свое время лично знавшего ее мужа еще по Северо-Кавказскому фронту. Сообщила, что, когда запечатывала очередной конверт со спецпочтой, неожиданно потеряла сознание на пару минут. По ее словам, ощущения непонятные, но слегка похожи на обмороки при беременности – она даже испугалась, хотя, как говорит, после смерти мужа ни с кем дела не имела. Все семь лет.
Дьяконов подавил скабрезную улыбку.
– Да… Видать, тогда-то бумажку и подсунули, – резюмировал нарком. – Еще есть показания фельдъегеря, но другого, не того, что пакет доставил. В дверях служебного входа он столкнулся с неизвестным, которого прежде не встречал, хотя работает давно и многих сотрудников знает в лицо. Бледный худой мужчина неприятной внешности и белогвардейского, как он отметил, облика. Никто похожий в управлении не работает.
Ну, так что скажете, товарищ старший майор государственной безопасности? – Ягода впился взором в подчиненного.
– Гипнотизеры? – осторожно предположил Дьяконов. – Нужно ускорить нашу работу…
Хозяин кабинета без слов понял о чем речь – специальный отряд телохранителей устойчивых к внушению набирался уже полгода – с тех пор как из Германии пришли достоверные данные насчет того что в ведомстве Гиммлера стали активно привлекать на службу разных спецов по тайным наукам и прочей мистике.
– Думал об этом! – встав, Ягод прошелся взад-вперед по ковру, побарабанил пальцами по столешнице красного дерева, помнящей наверное важных господ из страхового общества «Россия», на место которого восемнадцать лет назад въехали чекисты. – А работу мы ускорили насколько можно, но ведь ты же знаешь, Андрей Иванович, устойчивых к этой чертовщине людей кот наплакал – только на самые важные объекты и охрану… сам понимаешь, кого, и хватает. Да только вот есть у меня сомнения – я уже успел тут потолковать с Барченко [7] . Тот говорит, что для простого гипноза картина нетипичная. Очень нетипичная. Понимаешь, о чем я, Андрей Иванович?
7
БАРЧЕНКО Александр Васильевич (1881-1937?).
Российский и советский ученый-медик немалое время отдавший изучению таких предметов как оккультизм, астрология, хиромантия а также феномены телепатии и гипноза. Судьба и биография его достаточно мифологизированы в 90е годы так что правду уже весьма трудно отделить от сенсационных выдумок желтой прессы. По образованию – врач-невропатолог. Участник Первой мировой войны, ранен на фронте в 1915. Был консультантом Главнауки, заведовал нейроэнергетической лабораторией Всесоюзного института экспериментальной медицины. По слухам был также главным советником НКВД по вопросам магии и оккультизма. Арестован в мае 1937, и приговорен к смерти за шпионаж. (По другим сведениям умер в заключении в 1943 или вообще продолжил жить и работать до 50х годов под другим именем). Ряд литературоведов даже предположили что именно Барченко стал прототипом (или одним из прототипов) булгаковского Воланда из «Мастера и Маргариты».
Они некоторое время молчали.
Оба были большевиками, чекистами и материалистами до мозга костей – людьми, которым по должности не полагалось верить ни в Бога, ни в черта.
Но оба также были людьми неглупыми и, тоже по должности не умевшими жить с закрытыми глазами.
И сейчас оба вспоминали …
Донесения о странных происшествиях, рапорта с мест,
в которых за сухими строками канцелярской речи проскальзывали непонимание и страх; заключения экспертов, с ученым видом разводивших руками. Сообщения разведки, ставившие аналитиков из ИНО [8] в тупик. Старые, пожелтевшие документы с печатями Отдельного Его Императорского Величества корпуса жандармов – ох, не зря их так старались спалить в феврале семнадцатого года!8
ИНО – иностранный отдел НКВД, занимавшийся разведкой.
– Так вы думаете, товарищ нарком, что… – Дьяконов не договорил: были вещи, о которых вслух сказать было выше сил.
– Будем для начала исходить из того, что и в самом деле имеет место хитрая провокация, – изрек Ягода. – Хотя не исключено, что это какая-то секта, члены которой возомнили себя настоящими вампирами. Да, хорошо бы, если так… – он опять нервно пробарабанил по столу пальцами. Но есть одна закавыка – сам понимаешь, дело мутное, сомнительное, как ни крути…Одним словом, есть ли у тебя на примете толковый человек, неболтливый и надежный? Что называется: железнонадежный?
– Есть, Генрих Григорьевич, – подумав, ответил старший майор. – Как раз в моем отделе – Аня Гуменник, недавно из Харькова перевели.
– Баба? – прищурился Ягода. Ты уж извини – но ты уверен?
– Не был бы уверен – не предлагал, Генрих Григорьевич, – не смутился столь нелестным высказыванием о своей сотруднице Дьяконов. Работник она деловой, хваткий, член партии с двадцать девятого. Еще в Гражданскую отличилась – самого атамана Струка брать помогала. Правда, вот служба чего-то не задалась – тридцать семь, а все еще сержант [9] .
9
Специальное звание, соответствующее старшему лейтенанту РККА.
– Ладно, действуй, товарищ Дьяконов. Если эта твоя… Анка – пулеметчица, – усмехнулся в усы нарком, – чего накопает путного: быть ей лейтенантом а то и старшим лейтенантом.
И в любом случае пусть проверит эту церкву и хорошенько тряхнет попов – может, знают чего.
От старшего майора госбезопасности Дьяконова А.И.
Сержанту госбезопасности Гуменник А.Б.
Провести проверку по представленным материалам.
«Генрих Григорьевич!
С этим вашим поручением получилось непонятно! Ту церковь мы проверили, но там как корова языком всех слизнула – никто не знает, куда пропал поп с помощниками, все до одного сгинули.
Да еще под ней имеются занятные подземелья. Если б не искали специально, не нашли.
Эксперт сказал, что построены при Иване Грозном и жили в них люди до сих пор.
В патриархии мы, конечно, навели шороху, но там ничего не знают – и кажется, не врут.
Но это ладно, а вот насчет сержанта Гуменник – похоже я ошибался. Что-то у неё с этим делом не так – бледная, больная, хотя отнекивается, и вообще – чего-то неладно – нутром чую. Кажется мне что она тормозит дело – хотя по какой причине понять не могу. Я думаю, надо выделить особую группу для продолжения проверки, а Гуменник арестовать и заняться ей всерьез.
Еще занятная штука – в архивах мы нашли про какого-то Станислава Чижинского, который якобы был злым колдуном и слугой дьявола. Но вот дело было при царице Екатерине Второй. В общем – темное дело, но я разберусь, товарищ Ягода…»
Черновик служебной записки, оставшийся среди бумаг арестованного старшего майора госбезопасности Дьяконова А.И.
8. Игра продолжается
Багряная нить
…Станислав Петрович раздражённо отшвырнул трубку и задумался. Ардаганов, заглянувший было в его комнату мигом оценил настроение своего хозяина и быстро ретировался. Глава Семьи пребывал в тяжких раздумьях. Стая оборотней потому и была Стаей, что защищала каждого, даже самого никчёмного своего члена и жестоко мстила за погибших. Вампиры никогда не могли этого понять, но вот оборотни не могли иначе жить. Чувство локтя у них было заложено генетически. А потому не было ни малейшей надежды, что Старейшина просто так простит смерть своих воинов. Чижинский вздохнул и притянул к себе взглядом трубку телефона.