Время делать ставки

Я свернула в относительно тихий и комфортабельный переулок, решив добраться до серебровского офиса окольными путями. Так было длиннее, но спокойнее. А автомобильные пробки выводили меня из себя и лишали возможности спокойно размышлять.

Но не тут-то было. В одном из хваленых тихих переулков меня тормознул щеголеватый автоинспектор и, приложив руку к фуражке, вежливо проговорил:

— Старший инспектор Кириллов. Ваши документы, пожалуйста.

— Да, конечно, — сказала я, расстегивая сумочку и доставая права и техпаспорт, — а в чем дело, товарищ инспектор? Скорости я точно не превышала.

Щеголеватый инспектор не ответил: он просматривал документы. Потом наклонился к окну и проговорил:

— Видите ли, Мария Андреевна, вам придется потерпеть небольшую и несколько неприятную процедуру. Но ничего страшного, если, конечно, все чисто. Дело в том, что мы сейчас пробиваем данные по угону. Ваша машина в точности походит на угнанную. Так что вам придется пройти в нашу служебную машину и немного подождать, пока мы все проверим и перепроверим.

— Какой еще угон? — переспросила я. — Вы, господин инспектор, наверняка ошиблись. Ну хорошо, — раздраженно добавила я, — хорошо, проверяйте! Но ведь вы меня часа три проманежите, а у меня дела.

— Еще раз извините, — любезнейшим тоном сказал старший инспектор Кириллов, — я прекрасно понимаю ваше возмущение. Но только и вы войдите в наше положение. Прошу вас, выйдите из машины.

Я пожала плечами и подчинилась. Бело-голубая машина автоинспекции стояла тут же, на углу небольшого уютного парка, коими так богата столица.

— Вот сюда, на переднее сиденье, — кивнул инспектор Кириллов, — пожалуйста.

Я пробурчала под нос что-то о чрезмерной старательности ментов, когда это не надо, а когда надо, вырисовывается сплошная халтура, и села в машину. Но развить мысль о несвоевременности оперативных мероприятий, предпринимаемых представителями законности, мне не удалось. За спиной возник глухой, сумрачный шепот, прорвался резкий звук, и темно-серая хрустящая пелена вырисовалась перед глазами. Это было так просто — заманили, накинули на голову мешок… я вскинулась, чтобы дать отпор, но в нос и тотчас же в легкие проникло что-то тошнотворно-сладкое, я конвульсивно вдохнула глубже, и каркающая тьма заклубилась у меня перед взором. А потом — потом было так, как бывает, когда в ходе прямого эфира с площади какой-нибудь хулиган бьет по камере, камера падает об асфальт, разбивается — и вместо четкой картинки на первый план прорывается черно-белая, с рябящими белыми звездочками, пустота…

* * *

Я очнулась от надсадного бормотания в виске. Сначала я подумала, что это кто-то бубнит мне в правое ухо, но тут же поняла, что я просто прихожу в себя, и шумит в голове.

Я открыла глаза. Так получилось, что я обрела зрение на несколько мгновений раньше, чем слух, потому что я увидела упитанного молодого человека, который, глядя на меня, беззвучно шевелил губами. Бессловесное шевеление длилось секунд пять, пока наконец я не различила:

— …глядит. Ну, сейчас узнаем, что к чему. Добрый день, красавица.

— Добрый, коли не шутите, — пробормотала я и интуитивно повернула голову влево. Там стоял брюнет в темных брюках и белой рубашке. На боку в кобуре обозначался пистолет. Красивое лицо брюнета было хмурым, волосы растрепались. Он глядел на меня с явным неудовольствием.

— А я думала, что вы повыше будете, господин Звягин, — пробормотала я.

Да, это был он, начальник охраны Сереброва. Так получилось, что я ехала к нему самостоятельно, а меня подвезли. И уж конечно, я не рассчитывала, что встречусь со Звягиным при таких обстоятельствах.

Лишь после того, как я увидела главного из тех, кто меня захватил, я окончательно определилась в пространстве. Мы находились в просторной комнате с высоченными потолками и минимальным количеством мебели. Я полулежала на диванчике, подогнув под себя ноги, а правая моя рука затекла, я ее почти не чувствовала. И это неудивительно, потому что она была неестественно выгнута и пристегнута наручником к батарее. Запястье ломило.

Я привстала и несколько изменила свое положение на диване так, чтобы рука начала снова обретать чувствительность, а браслет наручников не так впивался в кожу. Звягин молча наблюдал за мной.

— Ну что же, — наконец сказал он, — вот и поговорим. Выйдите все.

Трое молодых людей в одинаковых черных костюмах тотчас же покинули комнату. Остался только Звягин и еще один, в котором я при ближайшем рассмотрении признала того самого старшего инспектора Кириллова, который приятно удивил меня любезной манерой обращения. Он подошел к окну и прикрыл жалюзи. В комнате образовался мягкий голубоватый полумрак, приятный для глаз.

— Кто вы такая? — отрывисто спросил Звягин.

— Мне кажется, что об этом вам может рассказать вон тот господин, который представился мне старшим инспектором Кирилловым. Он видел мои документы и знает, как меня зовут.

— Меня вовсе не интересует, как вас зовут! — отрезал Звягин. — Мы не в клубе, и я с вами не заигрываю, так что ваше имя меня не интересует. Я спрашиваю, какого черта вы третий день вынюхиваете во дворе Сереброва!

— Третий день?

— Третий! Сначала ходила к этим Клепиным, потом во дворе с синяками терлась, а сегодня у Гирина была! Что вы делаете во дворе моего шефа?

— Вашего шефа? — переспросила я, невинно захлопав ресницами. — Простите, у такого важного молодого человека, как вы, еще и шеф есть? А я думала, что вы сами босс.

— Ты мне тут дурочку не валяй, корова, — грубо сказал Звягин. — Ты чего вынюхивала во дворе, а? Что тебе надо?

— А я думала, что вы сами догадаетесь, — ответила я.

Звягин пожал плечами и вынул из внутреннего кармана фотографию Илюши Сереброва.

— Вот это, — произнес он, — вот это я нашел у тебя в сумочке. Кроме того, там же были несколько «паленых» удостоверений и связка отмычек. Если бы ты была из мусарни, то не таскала бы с собой подобное барахло. К тому же у тебя «беретта», а такое оружие в органах не носят. Кто ты такая? Почему у тебя в кармане фото Ильи? Ну, говори, сука!

— А вы не такой вежливый, как ваш сослуживец, господин Кириллов, — сказала я угрюмо, — или он не Кириллов? Что он не инспектор, я уже вижу определенно.

Звягин и тот, кто представился мне Кирилловым, недоуменно переглянулись. Алексей Игоревич милостиво озвучил обуревавшие их эмоции:

— Да ты че, швабра, ума лишилась последнего? Она тут еще и вопросы задает!

Сказав это, Звягин коротко размахнулся и влепил мне увесистую пощечину. По всей голове пошел гул. Моя голова мотнулась назад, и показалось даже, что страдальчески хрустнули шейные позвонки.

— Вот истинный джентльмен, — проговорила я, выплевывая струйку крови прямо на диван. — Сразу дает даме понять, что ему от нее надо.

Звягин не спеша вынул пистолет из кобуры. Снял его с предохранителя с тем сладострастным видом, с каким он занимался сексом с Камиллой Серебровой. Его глаза возбужденно блестели. «А, он же любит садо-мазо, — припомнила я фрагменты той видеозаписи, — экспериментатор!.. А такие обычно изобретательны».

— Вот что, моя дорогая Маша, — сказал Звягин. — Я не буду долго тебя уговаривать. Я вообще не люблю уговаривать женщин: считаю это насилием над личностью. Все женщины сами просили и умоляли меня, чтобы я их осчастливил. Так что я буду краток: или ты сейчас же внятно и четко рассказываешь, кто ты такая и какого хера трешься где не надо, или я последовательно простреливаю тебе ручки и ножки, а потом трахаю по полной программе. Вот этим пистолетом в том числе. И не думай, что меня смутит вид крови. Это меня даже заводит.