Время для жизни 2
Шрифт:
Косов улыбнулся, вспомнив, как Лиза очень внимательно, как старательная ученица, слушала его, задавала вопросы. Хихикала:
— Вот прямо так, да? Открыв рот и округлив губы? Ой, нас так учительница по пению заставляла делать, когда я в начальной школе в хор ходила. Говорила — нельзя хорошо петь, не открывая рта в должной мере! Звуки, говорила, будут не те, не правильные!
— Примерно так, да. Только губки не должны быть напряжены. Когда ты их напрягаешь, то они становятся тонкими. А приятнее — когда они мягкие и полные. Да, да… вот так! Молодец! И когда вверх ведешь… позволяй губкам идти расслабленно,
А вот «шестьдесят девять» — у них никак не получилось! Лиза вся «уходила» в собственные ощущения и ничего поделать с этим не могла. Просто лежала, уткнувшись ему в пах.
«А ведь ей и правда нравится! Надо как-то… в самом конце девочку подтолкнуть, заставить ее кончить, чтобы «зафиксировать» кайф от процесса ее собственным оргазмом!».
«А Зойку… надо все-таки как-то… как ту сову — «разъяснить»! Только… аккуратно это сделать, не оттолкнув Эльзу!».
Вроде бы и всего несколько раз они делили постель, но Косов заметил, что девушке все больше и больше нравится — во вкус входит. И все больше хочется ей попробовать — разнообразного.
— Дир гефёльт эс, майне либен мэдхен? — спросил Косов.
Лиза поперхнулась, подняла голову, и прокашлявшись, засмеялась:
— Ваня! Я не перестаю тебе удивляться! Ты решил совместить этот урок с уроком немецкого языка?
— Варум нихт? — удивился он.
— Кан зейн, — чуть задумалась Эльза, — Гут.
Потом снова засмеялась:
— Ты и… все эти тонкости мне по-немецки объяснять будешь? Справишься?
— Нихт зихер, майне либе, — пожал плечами Иван, — Не уверен…
— Ну вот… А на твой вопрос… Их махе дас вирклих герн! Очень нравится! Я сама вся… потекла! И скажу честно… ни у нас в семье, ни в школе мне никто не объяснял, как по-немецки объяснить все эти тонкости и нюансы… в совокуплении! Сам понимаешь — маме и папе это и в голову не могло прийти, а в школе… как-то… забыли, наверное!
И Лиза снова рассмеялась.
Он смог уловить момент, когда девушка подошла близко-близко. И сам настроился, и ей помог — пальцами. Кончили они весьма бурно. И он, и — уж так получилось — она. Эльза и не подумала вытащить… изо рта. А изливался он весьма бурно!
— Их фюлле мих гут! — простонала она, уткнувшись ему в живот, — Ви шён!
Потом подняла голову, и глядя на Косова мутным взором, прошептала:
— Ду бист кёстлих! Ты очень вкусный!
— Да? Тебе правда понравилось?
— Я, ди вархейт. Ес хат мир зер гут гефёлен. Очень… очень понравилось!
— Тогда я тоже хочу… попробовать тебя на вкус…, - потянулся вниз Иван.
— Шприх дойч, нетти…
«Ага… вроде бы понял!».
— Э-э-э…Их мёхте дих шмекен! — пробормотал он.
— Я… Я виль дас аух! — девушка упала на спину и широко раздвинула ножки.
Уже под утро, сидя на кухне за чашкой кофе, Лиза, надув губки, выговаривала ему:
— Айвэн! Эс вар унхёфлих! Ес тут согар вех! Это было… грубовато! Я не ожидала, честно сказать… Мог бы быть и по-нежнее…
— Тебе было больно? — почесал нос Косов.
— Ну-у-у… немного. Просто… неожиданно! Я так расслабилась… а ты…
— Извини… больше не буду, честно… просто у тебя попа такая красивая. Не удержался! — повинился Косов.
— Дурак! И про — «не
буду». Просто будь нежнее. Договорились?— Конечно, хорошая моя! Ду бист шён!
— Данке… Ду бист гроссартиг!
Следующим утром даже Машка не смогла испортить Косову настроения:
— Слушай! Ты что там с ней делаешь? Она вся цветет и пахнет! — сморщив носик, негромко спросила «язва».
— Девушка радуется жизни! А когда она радуется — все вокруг поет! — улыбнулся Иван.
— Радуется жизни? Ну-ну…, - фыркнула девчонка, а ее подруга, старательно делая вид, что ей не интересно, стригла ушками рядом.
— Маш… Ты чего такая злая, а? Тебя кто-то обидел? Жизнь, что ли, не складывается? — спросил Косов.
— Я — злая? С чего ты взял? — удивилась «мелкая».
— Ну как же… Другие люди, видя веселого, можно даже сказать — счастливого человека и сами, не осознавая того, радуются. За другого радуются, понимаешь? А ты… все с «подколочками» своими. Все язвишь! Или… завидуешь, да?
— Вот еще! — хмыкнула Машка, — Тут, если кто и завидует твоей подружке… так — вон, Светка.
— Вот же ты… дура, Машка! — со злостью бросила упомянутая подружка, и взметнув полой платья вокруг бедер, убежала в аудиторию.
— Ну вот… и подругу обидела! Какая ты…, - покачал головой Косов.
Машка шмыгнула носом:
— А может и я — завидую? Не подумал?
— Может и ты… Только я тебе, по-моему, сразу сказал — я с девушками младше восемнадцати — ни-ни!
— Ну и дурак! — фыркнула ему Маша, и отправилась вслед за подругой в класс.
На перерыве, в курилке, Эльза спросила у него:
— А ты что опять… с этими обсуждал? Они опять к тебе клеятся, что ли?
— Да нет… мы разговаривали о человеческой зависти.
— Вот как? — удивилась девушка, — Чего это вас на философию потянуло?
— Я им объяснял, что завидовать одной красивой девушке, когда она радуется жизни, не стоит.
— Ага! Вон оно что… Сучки мелкие! Хотя… пусть завидуют! — с довольным видом хмыкнула Лиза.
Потом чуть поморщилась, и села немного по-другому.
— Ты чего? — забеспокоился Косов, — Болит?
Подруга засмеялась:
— Да! Попа болит! Только… не то, о чем ты подумал! Там — все нормально. Мышцы болят, сидеть не могу толком! Не заметил разве, что я сегодня стараюсь больше ходить или стоять. Приседания эти твои…
Косов и впрямь заметил, что Лиза, вместе с девчонками, чуть в стороне от парней, занимавшихся на брусьях и турнике, очень усиленно занимались упражнениями на ноги и ягодицы.
— Зато попа будет — крепкая, как орешек! — улыбнулся Иван.
— Ага… когда это еще будет! А сейчас — болит! — насупилась Лиза.
— Да у тебя и сейчас уже попка — ух! Красивая и очень соблазнительная!
— Не подлизывайся! Пару дней все же перерыв сделаем. Хорошего тебе — помаленьку! — показала ему язычок подруга, — Кстати! А ты не подумал вот о чем — подлизывайся… это значит — под Лизой! Будь — под Лизой! Понял?! Сегодня надо будет опробовать! И не вздумай отказываться!
Иван хмыкнул:
— Да я и не думал отказываться!
Дни покатились за днями. Утром — спорт, потом занятия, потом… потом это, по вечерам которое — становилось все лучше и лучше!