Время игры

И проблема совсем не в теории, а в том, как понять, где мы на самом деле, и как жить дальше, если все случилось так, как я думаю. Согласитесь, оказаться за пределами своего времени в хорошо вооруженной и подготовленной к чему угодно компании надежных друзей, да еще и чувствуя постоянную поддержку почти всемогущего и всеведущего Антона, или вот так, как я сейчас, – две большие разницы.

После обеда, когда Аня устроилась с книгой в шезлонге под тентом, я уединился с Ириной на кормовом балконе и в осторожных выражениях изложил ей суть моих опасений. К предложенной гипотезе она отнеслась достаточно спокойно. Как я давно уже убедился, главное для нее – чтобы мы были вместе, а остальное как-нибудь уладится.

– Мы же все равно собрались путешествовать без особой цели, и отпуск у нас не 24 дня, так что пока причин для тревоги нет. Сначала нужно точно определиться, где мы и почему, а уже потом думать, как быть. Или сами найдем выход, или Антон возникнет, как чертик из табакерки. Как бы опять не его это шутка. Появится и скажет, что неизбежная на море случайность требует твоего вмешательства именно здесь, сейчас и таким именно образом…

За годы общения она вполне овладела и принятой в наших кругах лексикой, и стилем мышления. Впрочем, еще 9 лет назад (биологического времени), в ночь первого знакомства я установил, что мы с ней «одной серии», отчего и неожиданностей в наших отношениях быть не может. А когда они вдруг все-таки случаются, как, например, произошло с нашим давним разрывом и ее замужеством, то все рано или поздно возвращается на круги своя.

– Если мы оказались в будущем, – сказала она, мечтательно всматриваясь в рассекающую индиговую гладь океана кильватерную струю, – ты быстро в этом убедишься, покрутив ручки радиоприемника. В тридцать седьмом и следующими за ним временными рубежами со связью было все в порядке. Поймаешь Би-би-си или радио Коминтерна, и все узнаем.

– А вот тогда газеты потерялись, и мы так и не узнали, что же на нашей родине произошло, и что за три славянских президента подписали приговор Советскому Союзу, – вспомнил я нашу четырехчасовую прогулку по странной, осененной царскими трехцветными флагами Москве декабря 1991 года.

Даже Антон не смог помочь нам выяснить, где и почему мы побывали, поскольку подчинялся тем же законам природы, которые гласят, что, оставаясь в пределах данной реальности, побывать в будущем и вернуться после этого в прошлое невозможно. Мы же совершенно случайно попали из безвременья Замка вообще неизвестно куда – в собственное ли наше будущее или, как в романе Шекли, в реальность, отличающуюся от исходной одной-единственной деталью, всего двумя деталями и так далее…

– Да, забавное вышло приключение, – ответила Ирина с мгновенно проявившейся и так же быстро исчезнувшей улыбкой, непонятно к чему относящейся – к тому, что мы пережили на московских улицах, или к эпизоду уже в квартире, когда нас чуть не застали друзья за спонтанными и чрезмерно бурными любовными утехами.

– А если мы оказались не в будущем, а в прошлом? – поинтересовался я. – Тенденция-то ведь в том, что мы как-то незаметно соскальзываем все ниже и ниже. До двадцатого года уже добрались, а теперь вдруг раз, и еще глубже провалились. Хорошо еще, если в начало нынешнего или конец прошлого века, а то сразу в тартарары, времена Магеллана или Крестовых походов… И радио, кстати, здесь не работает.

Я не шутил, подобная перспектива казалась мне куда более возможной, чем противоположная. И радости, само собой, от подобной возможности отнюдь не испытывал. Ну, конечно, мы и там не пропадем… Поначалу.

На год продовольствия у нас хватит, золота имеется в достатке, оружия и боеприпасов – до конца дней, если даже со всем миром воевать придется, тем более имея таких верных и умелых бойцов, как наши роботы.

Но социализироваться в архаическом обществе мы точно не сможем. И, значит, придется превращаться в этаких Агасферов, обреченных бродить по миру, нигде надолго не задерживаясь, без друзей, единомышленников и всего, что сопутствует нормальной человеческой жизни. Вроде дона Руматы Эсторского, даже еще хуже.

– Не грусти, Новиков, – уловила ход моих мыслей и смену настроения Ирина. – Еще ведь ничего не решено. Давай сначала разберемся, а уж потом будем думать, как жить…

Ничего более умного я все равно придумать не мог, почему и отправился в рубку, поскольку подошло наконец время аварийной связи. Те самые «три минуты молчания».

Таковыми они и остались. Ни на коротких, ни на средних волнах ни малейших признаков осмысленных сигналов. Только треск атмосферных разрядов.

Я еще сидел перед рацией, выключив питание и мрачно уставившись на собственное отражение в экране компьютерного монитора, как, почти бесшумно прошелестев босыми ногами по ступенькам трапа, за моей спиной вновь возникла Ирина. Лицо ее прямо-таки лучилось радостью, и я еще не успел догадаться о причине, как она рассеяла мое недоумение.

Нет, она летела ко мне отнюдь не для того, чтобы сообщить, что все наши проблемы решились сами собой и Ларсен, к примеру, увидел-таки в бинокль берег, именно тот и именно там, где нам нужно.

Все гораздо проще. Расставшись со мной, Ирина вдруг вспомнила, что она не только светская женщина, отправившаяся с другом в запоздавшее не то на год, не то на восемь лет «свадебное путешествие», а и неплохой в прошлом специалист как раз по межвременным перемещениям и спецоперациям в иных мирах.

Хотя из всей необходимой аппаратуры у нее с собой был только портсигар, прибор весьма универсальный, но маломощный, рассчитанный на поддержку стационарных установок типа «шар», она все же сумела рассчитать необходимые параметры генерируемого поля и дотянулась лучом до географической точки, где сейчас должна бы находиться «Валгалла».

Ирине это удалось потому, что координаты постоянного места парохода у второго причала на внутреннем рейде острова Мармор, где ударными темпами возводился Царьград, вольный город и новый форпост Югороссии в Мраморном море, уже имелись в памяти прибора. То есть канал прямой связи как бы уже существовал, только в свернутом виде, его нужно было только активизировать. Но все равно энергии в «аккумуляторах» хватило еле-еле.

Буквально за несколько секунд, пока они работали, Ирина успела увидеть нужное место, и ей все стало ясно.

– Будущее, Андрей, несомненное будущее, причем опять не в нашей реальности… – И она объяснила, почему пришла к данному выводу.

Во-первых, там, где мы заложили город, где местные и привезенные из России строители уже успели воздвигнуть пирсы, портовые сооружения, первые кварталы городских улиц, она не увидела совсем ничего.

Пустынный малоазиатский пейзаж, такой же, как до Рождества Христова, а возможно, и до потопа. Зато в море она увидела сразу несколько кораблей более чем современного вида, а в небе – инверсионные следы летательных аппаратов. И – «сапиенти сат» 25 , как любили говаривать древние.

25

Умному достаточно (лат.)

В самом деле, раз Ирина не увидела никаких следов города, значит, его здесь и не было. За 50-100 лет (допустим) даже те постройки, что мы уже успели возвести, никуда бы не делись при любом развитии исторических событий. Стоят же на месте и Порт-Артур, и Дальний, и Харбин, хотя Россия давно потеряла права на обладание ими. Следовательно, и реальность здесь другая. Жаль, что я своими глазами не увидел те корабли и самолеты, которые видела она. Уж я бы смог хоть приблизительно определить время, отделяющее их и от 1921-го, и от 1984-го, в ту или другую сторону.