Время легенд (др.перевод)

Походный рундучок отца она поставила в спальне, в ногах кровати, и накрыла его стеганым одеялом из ярких лоскутьев. В нем по-прежнему лежали посылки, открытки и письма, запертые от нее чужой рукой. Время от времени она перебирала их, читая написанные отцовской рукой строки и вспоминая лучшие часы, проведенные с ним.

И потом всегда плакала.

Она, как и раньше, жила воспоминаниями, и добрыми, и горькими. И те и другие причиняли ей жгучую боль, но она старательно хранила память об отце, погружаясь в сладостные и мучительные воспоминания.

Ей нравился ее дом: куда бы ни забрасывала ее беспокойная профессия, ей всегда было куда вернуться, у нее был свой дом.

Выключив автоответчик после того, как прозвучала последняя запись, она занялась почтой, которую не успела рассмотреть перед вечерней пробежкой. Счета и рекламные проспекты, уныло подумала она, сортируя почту: счета и прочую важную корреспонденцию оставила на столе, а все остальное отправила в корзину. Счет за телефонные переговоры, счет от доктора, распечатка банковских счетов, распечатка кредитных расходов, мусор, мусор, мусор. И почему это столько фирм тратит прорву денег на переписку, рассылая этот ненужный рекламный хлам? Разве они не знают, что большая их часть, если не целиком, остаются нераспечатанными. Ей в голову пришла праздная мысль — сколько же тонн макулатуры переправляет почта страны за год? И наплевать, что в то же время задерживается или вовсе не приходит важная корреспонденция. Надо бы сделать статью для газеты, решила она, и пометила в календаре, что следует переговорить об этом с Беном Роллинзом. С Тиренсом Хильером говорить бесполезно — он отклонит и это предложение. Вот уж кто наверняка читает все подряд, подумала Джейми. Да он поди только такую почту и получает.

Рекламы туристских агентств, журналы — ничего нового, кроме нескольких писем от друзей, с которыми она состояла в постоянной переписке. Зевая, она заметила обратный адрес на одном из конвертов — Саунд-Бич. Едва взглянув на него, Джейми тотчас решила, что письмо от Элис Харкорт.

— Макулатура, — объявила она и выбросила его в корзину.

Глава 11

Саутгэмптон, июль 1984 года

— Знаешь, я страшно волнуюсь, — призналась Андреа. — Так и вижу, как иду по проходу в церкви, спотыкаюсь и падаю со всего размаха.

Джейми захохотала и подошла к ней, чтобы поправить фату, украшенную шелковыми белыми цветами и мелким жемчугом.

— Успокойся, — сказала она убежденно, — люди каждый день венчаются.

Андреа встревоженно взглянула на нее.

— Но я-то первый раз! — вновь запричитала она. — А вдруг я наделаю каких-нибудь глупостей?

— Смотри на это иначе, — усмехнулась Джейми. — Если ты и совершишь глупость, то по крайней мере ты сделаешь это с помпой. А зная твою мать, можно быть уверенной, что она никому ничего не позволит заметить! — Джейми поправила длинную фату.

Андреа повернулась к ней, складки белого шелка взметнулись вокруг ее ног.

— Вот спасибо!

— Стой смирно, — приказала Джейми, закрепляя вуаль большими заколками, — не то потеряешь фату.

— Не потерять бы голову.

Джейми улыбнулась:

— Может, вам с Томом стоило сбежать?

— Я так и хотела, — вздохнула Андреа. — Но родители и слушать не стали, особенно мама. Весь этот цирк — ее рук дело.

Джейми оглядела свадебный наряд подруги — на двадцать тысяч долларов шелку, жемчуга и старинных кружев. Невиданное платье, которое, без сомнения, украсит страницы библии швейной индустрии — журнала «Женская одежда». Китти Марлер может гордиться — даже подвенечное платье ее дочери будет вынесено в газетные заголовки, мысленно забавлялась Джейми.

Андреа подошла к туалетному столику, надела тройную нитку жемчуга и серьги. Джейми, стоя перед зеркалом, отразившим ее в полный рост, придирчиво осматривала собственный туалет. Энди сдержала слово — ни единой розовой нитки. Темно-абрикосовое платье из шелка, простое, приспущенное с плеч, обрамленное широкой полосой гофрированных кремовых кружев. В широкополой шляпе из оранжевого вельвета она напоминала красотку с юга. Наряд для исполнительницы роли Скарлетт О’Хара, хмыкнула она без восторга. Определенно не ее стиль, но для данного случая сойдет.

Выглянув в окно, она увидела собирающихся на лужайке гостей. Образцовый сад, как на картинке, был разукрашен белыми широкими лентами, и кругом, куда ни кинешь взгляд — белые цветы. Белый ковер тянулся от дверей во внутренний дворик, куда должны были выйти невеста со своей свитой, до алтаря, где уже дожидались священник и жених. С противоположной стороны стояли стулья для приглашенных. Джейми вспомнились свадебные фотографии ее родителей.

«А это что такое, папочка?» — спросила однажды Джейми, вытаскивая из ящика толстую книгу в белом кожаном переплете. Ей тогда было всего шесть лет, и она с трудом удерживала тяжелый фолиант.

Отец какое-то мгновение молча смотрел на него, и странное выражение появилось на его лице.

— Это наш свадебный альбом, принцесса, — сказал он наконец. — Фотографии из тех времен, когда мы с твоей мамой были женаты.

— Были? — Джейми склонила голову набок, глаза ее заблестели от любопытства. — А разве сейчас вы не женаты?

Отец засмеялся.

— Ну, разумеется, принцесса, — потрепал он ее по волосам. — Я лишь хотел сказать…

— Можно посмотреть? — нетерпеливо попросила она.

— Если хочешь, давай, посмотрим вместе.

Она радостно кивнула. Посадив ее к себе на колени, он открыл альбом с большими фотографиями чудесной, романтической свадьбы. Для Джейми они были как картинки из книжки волшебных сказок — принцесса и ее великолепный принц.

— Какая мама была красивая, правда? — завороженно произнесла Джейми.

— Она и сейчас красивая, солнышко, — возразил он очень мягко.

— Она гораздо симпатичнее, когда улыбается, — решила Джейми и для убедительности ткнула маленьким пальчиком в одну из фотографий. Потом, нахмурившись, посмотрела на отца: — Но теперь она почему-то не улыбается.

Отец покачал головой.

— Да, принцесса, — ответил он, покачивая ее на колене. — Твоя мама заболела и поэтому перестала улыбаться.

— И теперь она умрет, да, папочка? — спросила она, и ее мордашка сморщилась от огорчения.

Он был ошарашен ее вопросом.

— Нет, солнышко, ну, конечно же, нет!

Но он ошибся. Мамы не стало ровно через две недели.

Уже смеркалось, когда Джейми улизнула со свадебного пиршества, с облегчением влезла в джинсы и майку и полетела на своем «джипе» обратно на Манхэттен. Выруливая по скоростному Лонг-Айлендскому шоссе, она поймала себя на мысли, что думает о доме на Саунд-Бич, где она выросла. Когда она ушла оттуда? Лет шесть назад? Несмотря на все, что там случилось и стало причиной ее внезапного отъезда, она скучала по старому, беспорядочно выстроенному дому. Там прошли лучшие годы ее жизни. Интересно, изменилось ли там что-нибудь после ее отъезда?