Время Лиха

– Видишь: я только на два дня, а к тебе уже свататься. Так что, если со мной что-то случится, одна не останешься.

– Что с тобой случится? Опять болит что-то?
– Дарья пристально посмотрела на мужа, в глазах её появилась тревога, а на губах ещё не растаяла улыбка, сопровождавшая весёлый рассказ.

– Я, Даш, в областную прокуратуру заезжал.

– Так я и думала!..
– Дарья всплеснула руками, хлопнув себя по ноге посудным полотенцем.
– Как начал ты говорить, что в Морске выгоднее продавать, я сразу поняла, что ты всё ещё хочешь добивать своего...

– И добьюсь. Там не помогут - в Москву поеду. Грязь не должна плавать наверху. Это противоестественно. Её место - на дне...

91

– И чем закончилось твоё обращение?

– Обещали помочь. Всё написал, как сказали. Самого областного прокурора Горина видел. Контора там серьёзная. Подавляет.

– Все они серьёзные делать вид. Толку-то...

– Зря ты так. Это не у нас в райцентре: папка с одним моим заявлением. А там обо всех подробностях расспросили, не отмахнулись...

– А ты фамилии называл?.. Тех, кого подозреваешь в краже?

– "Подозреваешь"?.. Я знаю, кто украл. И фамилии их написал... Спросили только, не ошибаюсь ли. Обвинение, мол, - вещь серьёзная...

– Небось, знают их.

– Думаешь, в областной прокуратуре водят знакомство с уголовниками районного масштаба?

– Голов у чудища много, а туловище общее... Опять собака лает. Кто-то к нам на свежину... Не одевайся. Слышишь: уже на веранде.

– Значит, сосед. Они с нашим псом друзья.

Как джинн из старого глиняного сосуда, в тумане морозного воздуха появился дед Степан.

– Здравствуйте хозяевам!
– громко заговорил он, притянув дверь.
– Злыдню вашему что ли зеньки инеем залепило: едва ногу не оттяпал!

– Здравствуй, Степан Игнатьич! Садись с нами за стол!

– Вы вот вечеряете - приятного аппетиту, - а я зараз к тебе, Иван, по делу, как к свидетелю события, - старик оперся на плечо, подставленное Юрой, и стянул с себя валенки.
– За стол не сяду: уже сыт. Даже пирожков ваших пахнущих на всё село не предлагайте, а вот чаю дайте, чтоб вам неудобств не было на меня смотреть. Юрий! А ну, глянь: катанок целый?!. Не узнала меня дура. Говорю: не рычи на своих... Ну, как съездил, Иван? Можно в области торговать-то?
– дед Степан примостился ближе к печи.

Иван выждал, когда дети уйдут в свою комнату, потом ответил:

– Можно, конечно. Кабана почти продал. Орлов тоже.

92

– Вот, цельного кабана сбыл. Год растил. Сколько кормов ушло, ежели по три ведра в день. Сколько навозу перекидал вонючего. Это ж не корова. А много ли купишь за свой годичный труд?

– На эти деньги можно купить телевизор. Простенький. Или диван. Подешевле.

– А тот ячмень да картошку, что хряку скормил, считаешь? Полтелевизора минус.

– Да и продать непросто. Пока торговать начнёшь - всю голову заморочат. Ветеринары филе и полпечени себе срежут - на анализы...

– Жрут анализы-то?.. Вроде ж пост.

– Жрут... Да за место, да за рубку. Сам разделывать не имеешь права, только рубщик...

– Это что ж получается? Ты вырастил, никто тебе не помогал, а три раза поделись?.. Вот тебе и сапоги из шкурки блохи...

– Три?.. Не три, Игнатьич, а тридцать три.

– Как это?

– А вот считай. Здесь, у нас, - клеймение и ветеринарная справка. Почти сто рублей. Орлову на бензин дал на двести километров. То есть горючка пополам. По дороге четыре раза гаишники останавливали: один взял пятнадцать рублей, двое - по шестьдесят, а возле Дубков вообще наглые попались, целую свинячью ляжку требовали. Еле деньгами отделались...

– Так за что вас штрафовали?
– изумился старик.
– Орлов что ли правила не соблюдал дорожные?

Дарья тоже удивлённо посмотрела на мужа: ей он таких подробностей не поведал.

– Нарушил он один раз правила, только гаишников тогда рядом не было. А штрафуют они не за что, а почему. Потому что кушать хоца. И желательно, не хлеб и картошку, а что-нибудь повкуснее. Ещё когда выезжали, Орёл сказал: "Вот смотри, Иван, машина в идеальном состоянии, документы в порядке, но менты будут не ментами, если не оштрафуют нас хотя бы раза два. Я их называю пираньями. Это такие хищные рыбы. Водятся в Америке,

93

но у нас их тоже много развелось. Если везёшь мясо, значит, всем с тебя надо урвать. Только выедем на трассу, сразу увидишь пираний".

– Здорово живёшь!
– возмутился дед.
– Стоят, чтоб аварий не было, и обирают бедных хрестьянов!..

– Это ещё ерунда, Игнатьич. Настоящие приключения начались в самом городе. Там этой рыбкой просто кишит. На какой базар ни сунемся - нигде нет места. Вернее, места есть, но перекупщики их арендовали и деревенских не пускают. Пожалуйста, продавай им мясо оптом - и свободен. Только знаешь, какая у них цена?.. В два с половиной раза ниже, чем они сами продают. Все базары, сволочи, оккупировали. Прости, Даша.

– Но вы ж нашли место? Не сдавали им?
– спросила жена.

– Из-за этого торговали два дня. А можно и за пару часов всё спихнуть. На Резовском рынке дали нам место в самом углу, куда мало кто доходит. И это ещё за стольник. По полтиннику складывались... Правда, рэкетиры до нас тоже не дошли. А так весь базар платит четверть с дохода. Но рубщик и ветеринары своё хапнули. Опять же пришлось у родственников ночевать: Орлов к брату поехал с мясом, у того и гараж есть, а мне пришлось о двоюродном дядьке вспомнить. Конечно, шмат мяса, шмат сала. Люди-то почти чужие... Кстати, на обратном пути тоже останавливали. Только к пустым сильно не придирались...

– Понятно... Куда, говорят, ни кинь, всюду клин. Я тебе советовал: не расти свиней на продажу... Вот в связи с этим у меня к тебе главный вопрос: как там с перекрытием железной дороги?
– старика, похоже, сильно не озаботили чужие проблемы, и Иван сразу заметил, что сосед выслушивал его с каким-то нетерпением.

– Перекрытием?
– удивились они с Дарьей резкому переходу.

– Ты в Морск ездил-то?

– В Морск, конечно.

– Ну, вот вчерась работники заводов перекрыли, значит, железную дорогу. Я и пришёл узнать от свидетеля событий. Газеты-то снова врать научились...

– Впервые слышу. Мы железную дорогу нигде не переезжали. Она в стороне.

94

– Вот раз тебе и ку-ку! Тако событие, бунт целый, а вы и не глянули! Ну, даёте!..

В словах старика был упрёк, и тут только Иван догадался: сосед был выпившим, и значит, разговор неминуемо примет политический характер.

– Говорю ж: впервые слышу. В городе никаких митингов.

– Ну, тогда читай. Очевидец, ё-моё!

Степан Игнатьевич поставил кружку на край печки и сунул Ивану областную газету, на первой странице которой была помещена большая фотография: люди с плакатами "Зарплату - на руки, режим - в отставку и под суд!" пробивали милицейскую цепь; на рельсах лежало какое-то большое чучело.