Время любить

И вот результат: Андрей стал самостоятельным, прекрасно живет с женой, у них чудесный сын, получили квартиру. Может, станет знаменитым писателем… А она, Ася, уже второй год живет с «бизнесменом» Валерой… Разве его можно поставить рядом с Андреем?.. Правда, Валерой она вертит как хочет – тот, как говорится, смотрит ей в рот и выполняет все ее капризы… Но надолго ли все это? Теперь прижали любителей легкой наживы, а Валера, привыкший к легкой жизни, не желает порывать с прошлым…

– Еще налить? – спросил Андрей.

– Ты когда-нибудь изменял Марии? – вдруг спросила она, кроша длинными пальцами в кольцах печенье.

– Странный вопрос, – усмехнулся он. – Можно на него не отвечать?

– Я и так знаю, что ты ей не изменял.

– По-моему, ревность, измена, домострой – это отжившие понятия, – задумчиво глядя в окно, проговорил он. – То самое прошлое, которое не вернешь. Если мужчина, любя одну женщину, живет с другой, значит, он изменяет самому себе, а не ей.

– Я тебя не понимаю, – сказала она.

– Хорошо, допустим, жена не любит мужа, он не смирился с этим и нашел другую, – пояснял он. – Это что, измена? Ей, жене, наплевать, что нелюбимый муж ушел к другой.

– Почему же все-таки люди изменяют друг другу? – скова задала ему вопрос Ася.

– Мы по-разному с тобой понимаем слово «измена», – терпеливо ответил Андрей. – Любовь вечна, и у нее свои законы. Еще раз повторю тебе свою мысль: кто изменяет любви, тот изменяет себе самому…

Он поднялся с табурета, высокий, на мускулистых обнаженных руках темнеют редкие волоски. Глядя, как он ставит на газ кофейник, Ася подумала, что с такой фигурой ему бы плясать в грузинском ансамбле. Бедра узкие, талия тонкая, а плечи широкие. «Что чувствует мужчина, наделенный недюжинной физической силой? – размышляла девушка. – Андрей, пожалуй, с любым справится!»

Ася видела, как он расшвырял у ресторана «Волхов» здоровенных парней, да и Оля рассказывала о его схватках с хулиганьем. После того как Андрей устроил хорошую взбучку парням, ошивавшимся по вечерам на лестничных площадках их дома, те забыли туда дорогу, правда, потом напакостничали – сломали половину почтовых ящиков в парадной.

Когда Андрей снова разлил горячий кофе по чашкам, Ася подняла на него свои выразительные светлые глаза:

– Все кофе и кофе… Нет у тебя чего-нибудь покрепче?

Он встал, ушел в другую комнату и скоро вернулся с бутылкой боржоми.

– Это самое крепкое, что есть у нас в доме…

– Ты живешь в ногу со временем, – усмехнулась Ася, пристально глядя ему в глаза.

Он спокойно пил кофе, однако на лицо его набежала тень.

– Я терпеть не могу алкоголь, мне не нравится, когда девушки курят… И время тут ни при чем – я всегда был таким, Ася.

– А я тебе нравлюсь? Ты хочешь меня, Андрей?

Сказала и ахнула про себя: что-то сейчас будет! Торопливо стала открывать боржоми, открывашка упала на пол, она нагнулась за ней, ущипнула себя за кончик носа и, снова усевшись на стул, стыдливо подняла глаза на него.

Он поставил чашку на блюдце, долгим взглядом посмотрел ей в глаза. На высоком загорелом лбу его образовалась неглубокая складка.

– Нет, Ася, – негромко ответил он.

– Ты первый мужчина, от которого я это слышу, – помолчав, проговорила она.

– Я не думаю, чтобы ты другим задавала подобные вопросы, – усмехнулся он.

– Боишься себе изменить?

– Я ничего не боюсь, Ася, – мягко проговорил он. – У тебя неприятности? Ты поругалась с… купчиком своим?

– С ним невозможно поругаться, – усмехнулась она. – У него есть одна удивительная черта характера – он все в жизни воспринимает как должное. Даже кражу. Вся его житейская философия умещается в одной фразе: «Бог дал, бог взял».

– Бог добрый к нему, если сделал так, что ты с ним.

– Ты мне льстишь?

– Он ведь жулик, Ася, – сказал Андрей. – Я до сих пор не могу понять, почему ты с ним.

– Я и сама не знаю, – беспечно рассмеялась она. – Мне с ним легко, а то, что он подторговывает, так этим многие теперь занимаются. Я сама продавала девочкам в институте дефицитные кофточки.

– Ты не обидишься, если я напишу о нем? Фельетон в газету или рассказ? Личность он колоритная…

– Я тебе нравлюсь? – будто не слыша его, спросила Ася.

– Нравишься, – ответил он. – Ты мне всегда нравилась.

– Тогда в чем же дело?

– Я люблю Марию.

– А может, себя?

– Не будем больше об этом? – попросил он.

– Спасибо, Андрей, за откровенность, – поднялась Ася из-за стола. – Не принимай все это всерьез.

– Я так и понял, что ты пошутила, – спокойно ответил он.

Усевшись на тумбочку, она долго надевала и застегивала на липучки свои модные серые туфли. Длинные ноги ее елозили по паркету, черные ресницы вздрагивали, на губах играла легкая улыбка. Когда он помог надеть ей пальто, она притянула его к себе, крепко поцеловала в губы, потом легонько оттолкнула. Он без улыбки смотрел на нее своими серо-зелеными глазами. На поцелуй он не ответил.

– Это был дружеский поцелуй, – сказала она.

– Ты все-таки порви с ним, – сказал он. – Или посоветуй ему порвать с подпольным бизнесом… – Он улыбнулся, на минуту вышел в другую комнату и принес оттуда книгу в темно-синем переплете – «Уголовный кодекс РСФСР».

– Случайно два экземпляра купил… Сама почитай и дай почитать несостоявшемуся миллионеру…

– А ты злой, Андрей!

– Я думаю, Валере это понравится, – сказал он, а в глазах заплясали зеленые чертенята.

– Прощай, Андрей!

– Зачем же «прощай»? – улыбнулся он. – До свидания, Ася!

Глава семнадцатая

1

Солнечный зайчик, оторвавшись от лобового стекла черной «Волги», ослепительно стрельнул Оле Казаковой в глаза. Она зажмурилась, а когда снова открыла глаза, то увидела большой красивый автобус с длинными надписями на боку на финском языке. Автобус был насквозь пронизан солнечным светом, водитель в своей кабине сидел будто в радужном мыльном пузыре, а туристы, выглядывавшие в огромные чистые окна, походили друг на друга, потому что все были в солнцезащитных очках. Казалось, автобус парит над асфальтом, как диковинная стрекоза без крыльев. Улица Чайковского звенела и пела от частой капели. Все тротуары были огорожены, ветерок трепал маленькие красные тряпки. Прохожие шли, держась подальше от зданий, с которых свисали остроконечные сосульки. То и дело с какой-нибудь крыши рабочие сбрасывали оледенелый снег и лед. С пушечным грохотом разбивались об асфальт желтые глыбы. В городе давно снега не было, остался он лишь на крышах да набился в водосточные трубы, зевы которых обросли мокрыми волнистыми бородами. Небо над Ленинградом сине-зеленого цвета, солнце такое яркое, что глазам больно. Бывает, весна приносит в город дожди, слякоть, холодные ветры с Финского залива, а в этом году она пожаловала с солнцем, теплом, необычайной прозрачностью воздуха. Юноши и девушки уже ходили без головных уборов, на смену зимним пальто и меховым курткам пришли легкие пальто и плащи. Транспортное движение стало еще гуще: на улицы выехали автолюбители. Некоторые машины были заляпаны шпаклевкой – видно, подготовили их к ремонту; на станциях технического обслуживания выстроились огромные очереди. Одним словом, в Ленинград пришла настоящая весна с ее хлопотами, суетой, непостоянством погоды. После теплого солнечного дня к ночи мог ударить некрепкий мороз, а утром тротуар превращался в блестящий каток. Дворники чуть свет посыпали асфальт песком; часто случались автомобильные аварии, о чем регулярно сообщали по радио.

Оля шла по улице Чайковского к кинотеатру «Ленинград», где демонстрировался какой-то американский фильм с длинным названием. Ей утром позвонил Глеб Андреев и сказал, что фильм потрясающий, он с трудом взял два билета. Было воскресенье, и Оля с удовольствием отправилась в кинотеатр. С Глебом они виделись теперь часто. Инженер-конструктор иногда встречал ее на Моховой у института, они ходили в театр, не пропускали ни одного нового фильма. Билеты всегда доставал Глеб. У них в НИИ был на удивление активный культорганизатор – запросто добывал билеты даже в БДТ.