Время любить

– Твой камень…

– Понимаешь, я думал, что уже больше никогда не буду сидеть рядом с девушкой, – не глядя на нее, произнес он. – Ни с одной девушкой!

– За что же такая немилость? – насмешливо спросила Оля. – Чем провинилась вторая половина человечества перед тобой?

– Я бы эту половину… – Он резко взмахнул рукой и отвернулся.

Это уже было оскорблением. Вот так возвысишь в своих глазах понравившегося тебе человека, а он оказывается на поверку совсем другим.

– Почему же вы тогда вступились за меня?

– Это совсем другое… Я же сказал – легкая разминка, и потом, я – дружинник…

– А я думала…

– Ну что я несу! – в сердцах хлопнул он себя кулаком по колену. – Извините, Оля. Вы тут совсем ни при чем.

– Иначе бы вы и меня нокаутировали? – поддела она. В девушке поднимались раздражение и разочарование. Неужели он этого не понимает? Говорит ей такие вещи…

Очевидно, Глеб и сам сообразил, что его занесло. Стараясь сгладить неблагоприятное впечатление, которое произвели на Олю его слова, он вдруг разоткровенничался. Видно, долго все держал в себе, а тут слова так и полились из него…

– В ноябре прошлого года должна была состояться наша свадьба… Она не состоялась. Твоя подруга сказала, что я скучный, а раньше я был очень веселый. Весной она ушла с группой туристов в поход по Карелии. Знаешь, теперь модно забираться в глушь, испытывать судьбу на быстрых речках, костер, уха и все таксе… Я пойти с ними не мог: у меня была сдача проекта. Из похода она вернулась совсем иной… Ну, когда я ее припер к стенке, рассказала, что встретила другого, полюбила… В общем, она вышла замуж за него – руководителя туристской группы.

Он рассказывал и смотрел на Неву, и что-то с его голосом случилось – он стал тусклым, невыразительным. Крупная голова Глеба опустилась на грудь, глаза пристально смотрели на воду. И в них отражались два крошечных факела, горящих на Ростральных колоннах.

– История… – сказала Оля. Она не знала, что в таких случаях надо говорить.

– Ну почему в ноябре? – Он резко встал и, глядя на девушку сузившимися глазами, почти выкрикнул: – В тот же день и час!

Волна звучно чмокнула камень набережной; ветер взрябил воду, спутал волосы на его голове.

– Извини, Глеб, я не умею утешать, – грустно произнесла девушка. Она так и не поняла, что больше всего задело Глеба. Или дата и место свадьбы, или жестокое разочарование в любимой? А может, он и сам не знает, что его сильнее всего уязвило?..

– Я не нуждаюсь в утешении, – глухо уронил Глеб. – Ты – первая девушка, с которой я об этом заговорил.

– Мог бы и не рассказывать, – пожала она плечами, подумав: мол, тоже мне, оказал великое благодеяние!..

– Давай помолчим, – предложил он.

– Ты думай о ней, а я – об Андрее, – скрывая улыбку, произнесла она.

– Кто это такой? – встрепенулся он.

– Мой брат. Кстати, тоже боксер, самбист, журналист и шофер. Да, чуть не забыла, он ведь еще и поэт!

– Познакомь меня с ним.

– Через год, – ответила она, – когда он возвратится из Афганистана.

– Можно я тебя поцелую?

Не успела она и слова сказать, как он обхватил ее за талию сильной рукой, придвинул к себе и неумело стал целовать: его волосы лезли ей в глаза, щетинистый подбородок царапал щеку. Оля вырвалась, откинула пылающее от гнева лицо назад и сильно ударила его по щеке. Он, моргая, изумленно посмотрел ей в глаза, медленно провел ладонью по щеке.

– Меня еще никто не бил, – охрипшим голосом проговорил он.

Оля встала, поправила платье, молча поднялась по каменным ступенькам на набережную. Мягкий зеленоватый свет освещал Зимний дворец, черные скульптуры на крыше его. С мерцающей голубой мигалкой и сиреной промчалась к Кировскому мосту милицейская «Волга».

– Подумаешь, недотрога…

Девушка повернулась к нему, смерила презрительным взглядом и отчетливо произнесла:

– Я не желаю быть тебе громоотводом, понял, Глеб Андреев? – помолчала и прибавила: – Ты сказал, тебя никогда не били? Так вот, со мной тоже еще никто так грубо не обращался, Глеб Андреев… И пожалуйста, не провожай меня. Чем ты лучше тех, которые напали на меня?

Повернулась, и ее каблуки звонко зацокали по тротуару. А он, понурый и растерянный, стоял у парапета и смотрел ей вслед. Огромный кулак его непроизвольно сжимался и разжимался.

– Ну и иди… – пробормотал он. – Плакать не буду!..

Глава восьмая

1

«КамАЗ» с прицепом медленно сползал со скалистой горы по серпантину узкой горной дороги. Голые растрескавшиеся скалы нависали над машиной, из трещин выглядывали коричневые узловатые деревца с пыльной узкой листвой. Низкорослый колючий можжевельник уныло покачивался на обочине. Каменистая дорога была неровной, иногда в ущелье скатывались мелкие камни. Видно было, как они резво прыгали по блестевшему на солнце боку скалы, а потом исчезали в глубокой расщелине.

Андрей Абросимов уверенно держал руль, на солнцезащитном щитке висел транзисторный приемник «Меридиан». В звуки джазовой музыки иногда врывалась гортанная речь, и не поймешь, кто вещает – радиостанция Демократической Республики Афганистан или Пешаварский центр контрреволюционеров. Некоторые слова Андрею были знакомы: «душманы» – так называют здесь бандитов и наемников, «шурави» – советские люди, «бриш» – сержант, «царандой» – милиционер, «саура» – апрель, когда свершилась революция в Афганистане.

Рядом сидел с автоматом на коленях лейтенант Сергей Смирнов. В зеркало заднего обзора был виден зеленый бронетранспортер с красными звездами. Андрей вез медикаменты и продукты в отдаленный кишлак. Эта территория считалась освобожденной от контрреволюционеров, но два дня назад банда душманов внезапно напала на кишлак, вырезала почти половину жителей, милиционерам и активистам Апрельской революции отрубили головы, покидали в мешок и увезли с собой. В кишлаке находились два наших бронетранспортера, или, как их здесь называют, БТР, с бойцами.

Каменистую дорогу у самого радиатора пересекла стремительная тень.

– Горный орел? Беркут? – спросил Андрей.

– Я видел, как в горах беркут напал на маленького каракала, – отозвался лейтенант. – Каракал очень похож на нашу рысь, только меньше и суше, что ли.

– И кто победил? – спросил Андрей.

– Беркут поднял его в воздух и скоро отпустил, потому что от него только перья полетели.

Андрей не поверил глазам: позади него, перед самым носом бронетранспортера, покачнулся обломок скалы и рухнул на узкую дорогу, поднявшаяся пыль все скрыла. Даже сквозь шум мотора донесся громоподобный грохот.