Время лживой луны

– Но ты же сама видела…

– Видела. И меня это удивляет.

– Слушайте, не о том мы сейчас говорим! – взмахнул обеими руками сразу Портной. – Дым накрыл нас рядом с Антиповым домом. Скорее всего, мы не успели далеко от него уйти. Вокруг бродят рипы, готовые нас убить, а мы, вместо того чтобы бежать без оглядки, стоим тут и обсуждаем совершенно не относящиеся к делу вопросы!

– Так нет же рипов.

– И дома нет.

– И поселка.

– Не могли же мы за несколько минут учесать черт знает куда.

– Бред…

– Точно! – щелкнул пальцами Макарычев. – Это все не настоящее! Мы видим то, что проецируют в наш мозг уины!

– Мы же принимали антидот.

– Значит, что-то не сработало. Либо антидот слаб, либо местные уины злее обычных.

– Это было бы слишком простым объяснением, – с сомнением покачал головой Петрович.

– Предложи другое. Чем еще объяснить то, что происходит?

– А как же Тарья? – кивнул на девушку Игоряша. – На нее уины не действуют.

– Я вижу мир таким, каким видит его Миша, – кивнула на Портного Тарья. – Так что если бредит он, то и я не отстаю.

– И когда же это началось? – спросил Егоркин.

– Что именно? – не понял Макарычев.

– Когда исчезла реальность?

– Ну, она не совсем исчезла, скорее, несколько видоизменилась, – уточнил Петрович.

– Пусть так, – не стал спорить Егоркин. – Когда мы потеряли контроль над реальностью?

– Интересный вопрос, – Макарычев помял пальцами мочку уха. – Может быть, когда нас дымом накрыло?

– А почему не раньше? Например, когда Петрович принялся боеприпасы из ведра с водой вытаскивать.

– Точно, – кивнул Синеглаз. – Мне и самому это бредом казалось. Сунул руку в ведро, – Петрович изобразил соответствующее движение, – и на тебе – обойма! – Он поднял руку вверх и в растерянности посмотрел на сжимающий пустоту кулак. – Так не бывает.

– А может, у Антипа за столом? – предположил Стецук. – Мы к тому времени достаточно уинов нахватались.

– По-моему, там-то как раз ничего странного не происходило, – пожал плечами Игоряша.

– Жена мне Антипова не понравилась, – заявил Стецук.

– А мне показалось, что наоборот, – ехидно заметила Тарья.

– Ты все не так поняла, – показал ей открытую ладонь ефрейтор. – Я сразу насторожился, как только эту Анжелику увидел. Ну, не может у полоумного отшельника жена быть фотомоделью!

– Почему же не может? – удивился Игоряша.

– Потому что она не в его вкусе.

– Откуда ты знаешь?

– Спроси у Петровича, он тебе популярно объяснит: подобное всегда тянется к подобному.

– А я думал, наоборот – противоположности притягиваются.

– Ты ошибался, парень! – Стецук снисходительно похлопал Игоряшу по плечу. – Поживи с мое, тогда поймешь, в чем суть единства и борьбы противоположностей.

– А по-моему, реальность начала смазываться еще раньше, – сказала Тарья. – Когда луна на небе принялась выплясывать.

– Верно, – кивнул Петрович. – А началось это как раз перед тем, как мы Антипа встретили.

– Так что ж, выходит, мы вообще не были в поселке?

– Были. Только увидели его не таким, какой он есть на самом деле.

– Странно все это, – медленно покачал головой Муратов. – Я бы даже сказал, чудн'o.

– Ну, хорошо, а что теперь-то делать?

Вопрос был задан всем, но ответить на него должен был Макарычев.

Сержант медленно наклонился, достал из кармана рюкзака фляжку, свернул с нее крышку и сделал два глотка. Вытер губы ладонью. Посмотрел на сидевшего с гордым видом на крышке своей переноски кота.

– Слушай, Петрович, а на кошачьи мозги уины воздействуют так же, как и на человеческие?

Удивленный таким вопросом, Синеглаз уставился на Спиногрыза. Кот недовольно фыркнул и почесал лапой нос.

– Ну, так что, Петрович?

– Не знаю, – пожал плечами Синеглаз. – По-моему, этим вопросом никто специально не занимался.

– А зря, – сержант сделал еще один глоток из фляги, закрыл ее и убрал на место. – Нужно двигаться.

– Куда? – спросил Портной.

– Да хоть куда-нибудь, – повел рукой по сторонам Макарычев. – Задача номер один – выбраться из зоны воздействия информационного поля.

– А как мы поймем, что выбрались? – спросил Стецук. – Уины – они ведь и вне зоны информационного поля продолжают мозги канифолить.

– Вне поля антидот нейтрализует действие уинов, – сказал Петрович. – Это совершенно определенно. Антидот именно для этих целей и разрабатывался.

– Почему же он сейчас не действует?

– Потому что воздействие уинов усиливается информационным полем. А на него, в свою очередь, каким-то образом воздействуют местные остолопы. То, с чем мы столкнулись, не имеет аналогов. Обычно в зоне информационного поля уины не вызывают галлюцинации, а лишь корректируют восприятие человеком окружающей действительности. Делают его более спокойным, уравновешенным и всем довольным.

– Местных я бы не назвал уравновешенными, – Стецук потер запястья, на которых остались следы от веревок. – То, что меня связали, как барана, это, я вам скажу, не было бредом.

– Но если аборигены могут контролировать наше сознание, почему они позволили нам уйти?

– Может быть, они именно этого и добивались? – высказала предположение Тарья. – Они хотели, чтобы мы ушли. Среди ночи, без связи и средств навигации, одурманенные, непонимающие, где мы и что с нами происходит.

– Но когда мы выберемся из зоны информационного поля…

– Из нее еще нужно выбраться, – перебила, не дослушав, Игоряшу Тарья. – Вокруг – болота. Топь непролазная. А мы видим не то, что есть на самом деле.

– Один из вариантов, о которых говорил Антип, – кивнул Макарычев. – Мы приговорены к тому, чтобы сгинуть в трясине. Все чисто и аккуратно. Никакого насилия – все случится само собой.

– Так что ж, – растерянно развел руками Портной, – нам с места теперь не двигаться?

– Ну их на фиг, – Макарычев подхватил кота под живот и сунул его в переноску. – Вместе с их дурацкими заморочками.