Время надеяться

Лицо очаровательнейшей ошибки природы скривилось в колебаниях между желанием пожаловаться на нерадивого родителя и стремлением выполнить некое важное поручение. Долг пересилил — неудивительно, она же голем, в конце концов, а не бестолковая студентка-магичка…

— Тебе надо передать… штучку. На!

С этим воплем, одинаковом на черт-знает-скольких языках Игга, девочка сунула мне в руки простой белый конверт, запечатанный пурпурным воском.

— От кого это, зайка?

— Секрет! — заявила "зайка". Можно, применив подлый шантаж конфетами, выведать имя третьего поклонника, но мне так лень…

— Вот возьми и верни эту штуку "секрету".

Но малышка спрятала руки за спиной и завертела головой так, что я и испугалась, что она отвалится.

— Там сюрприз.

— Милая, на сегодня я получила сюрпризов на сотню лет авансом, — я доверительно сообщила детенышу, но всё же открыла конверт. Какой-то человеческий способ доставки писем — Нулик, что ли?

Вопреки ожиданиям, там находился не розовый надушенный листочек с лирическими излияниями, а лакончиная записка от руки — "Там, где вампир пытается не быть собой".

— Бред? — предположила вслух, тем более, что кроме отчаяннно коптящего факела на стене, слушать меня было некому — Эмма сбежала. За вознаграждением от "секрета", надо полагать.

И где же это вампиры пытаются не быть собой? В церкви? Нет, не то… слишком много религиозных сооружений на территории универа. Чувствуя, что загадка подцепила рыбку на крючок, я села на ступеньки, уставилась на стенку перед собой.

Я должна догадаться — на это и рассчитано письмо, верно?..

— Башня Черного Дерева, — пришел ответ. Однако я умная.

Именно там каждое полнолуние проводит Януш, упиваясь успокоительными настоями до утиного писка, пытаясь не быть вампиром. А в башне найдется ключ — или следующая подсказка. Будем надеяться, фантазии у любителя анонимок хватит надолго, чтобы я успела опоздать на бал.

…В эту секунду я прониклась к мистеру Икс непередаваемой нежностью, замешанной на ощущении, что он откуда-то догадался о моем состоянии взбесившегося сфинкса (вспомнился погром в зверинце на прошлой неделе — пятый курс пошалил) и, сжалившись, решил дать передышку.

В Башне Черного Дерева я сразу же увидела левитирующий конверт с пурпурной — нет, фиолетовой — восковой печатью. Любопытство проклюнолось сквозь скорлупу усталости: "На перекрестке миров".

— Стоунхендж! — выкрикнула я, торжествующе потрясая конвертом. Свистнула Фаготу, и мы помчались по следу. Плюс состоял ещё и в том, что, жаждущие утянуть меня на бал подруги не могли меня отыскать — ибо я и сама не знала, где окажусь в следующую минуту.

Минут сорок спустя, закинув язык на плечо и дыша в ритме закипающего чайника, я явилась в библиотеку — туда, где "Мертвые хранят свои знания".

— Конечный пункт, слезай — приехали, — объявила невозмутимая Стейси. Она нацепила пуленепробиваемую и улыбкоупроную физиономию a la "Мой папа — высший вампир" и проводила меня в какой-то пыльный закуток, пахнущий нечитанными в течение тысячелетий книгами. Мягко дотронулась бледной тонкой рукой до третьей снизу полки — и шкаф бесшумно отъехал в сторону, открывая полутемную, в лучших традициях английских детективов, лестницу.

— Прошу.

— Мм… Стейси, скажи честно, меня там ждут? А то я не накрашенная.

Вампирочка только кивнула в сторону зловещего прохода.

— Ну и Вельзевул с тобой, клыкастая…

И, гордо вздернув измазанный чернилами подбородок (не понимаю, как я умудрясюь так писать?), я вступила на темный винтовой путь порока и греха…. Извините, так и тянет на драму. Атмосфера.

Где-то в глубине души таилась надежда встретить внизу загадочного мужчину в белой полумаске, красивым глолосом исполняющего арию из "Призрака Оперы", но этой надежде пришлось нажать красную кнопочку самоуничтожения — мужчины не было. Да и вообще у последней ступени лестницы притихшую магичку встретило только долгожданное одиночество… И ночь.

Теплая, южная, пахнущая жасмином и еще чем-то — океаном. И, стоило подумать об этом, как раздался тихий шепот волн, лижущих белый песок, похожий на соль. Вслед за звуками пришли ощущения — ветер и сумасшедший треск цикад, и, вместо того, чтобы гадать, что это за искусные чары, я сняла туфли и обулась в песок — прохладный, уже отдавший накопленное за день тепло Царице Ночи.

— Здравствуйте, — шепнула я звездам, луне и огонькам свечей впереди. Бросила туфли у лестницы и, не оглядываясь, пошла на свет. Темнота обнимала так нежно, а океан шептал ласковые слова, понятные не разуму, но сердцу. И я впервые за… за долгое время почувствовала покой. Это всё так изматывает — принуждаешь себя делать то и это, понимая в глубине души, что никому твои действия не нужны, и меньше всего — тебе самой.

Свечи стояли на столике, накрытом на одну персону — фрукты, мороженое в вазочке, политое шоколадом и взбитыми сливками, белое вино.

— Хочу грозу, — шепнула я, не сомневаясь, что здесь и сейчас невидимый волшебник исполнит все мои желания.

Вдалеке раздался гром, и ветвистая белая молния осветила океан. Я пригубила вино, вонзила чайную ложечку в варваское великолепие мороженого.

— Спасибо, — сказала океану и ночи. Самого волшебника здесь нет — иначе сладкое и пьянящее чувство одиночества не пришло бы… я же маг, в конце концов. И именно за это и благодарю, наверное.

ДАРМР'РИСС

Стоя у зеркала, я задумчиво ломал зубья гребешка. После тренировки с Алхастом — решили поразмяться — на голове нечто, напоминающее кустик омелы. Преждевременно поседевший.

— А может, я не пойду, а? — вопрошаю у ребят.

И сам себя отвечаю — пойдешь. Встречу с Алхастом пережил — в первую минуту искал в его взгляде презрение, обиду, но не нашел. И заставил себя поверить, что ничего не случилось, и наш корабль дружбы не дал трещину.

В конце концов, я обрезал все торчащие не туда куда надо пряди, взъерошил оставшиеся и подмигнул отражению. Вышло это фальшиво, поэтому пришлось еще с полчаса тренировать подмигивания и улыбки, запас которых придется расточать на девушек на балу.

Кстати, о представительницах этого прекраснрого и лживого пола: надо взять с собой цветочек и вручить той, которая так самозабвенно ухаживала за мной весь день. И делала это так неловко, что даже не потрудилась стереть отпечатки пальцев с записки, принесенной голубем!

Но, как, отсмеявшись, заметил Габриель, розовых со стразами крыльев голубка и так было достаточно, чтобы вычислить Медиану. Я снова ощутил на губах приторную крамаель её поцелуев, и чуть не скривился. Целый танец, боги мои, целый танец!.. И еще подарить ей цветок.