Время не знает жалости

– Эд, скажи… та женщина, которая меня сюда направила… Серафима. Она мертва?

– С чего ты взяла?

Эд казался таким спокойным!

– Пыталась ее найти. В больнице она не работает, а в картотеке написано, что единственная Серафима умерла несколько лет назад.

Эд потер переносицу, пробормотал: «Надо же, как неприятно получилось», а затем гаркнул:

– Ян!

В дверях появилось лицо громилы.

– Да, хозяин?

– Что там с Серафимой? Александрина говорит, она мертва.

– М-м-м, ну да вроде. – Ян почесал затылок. – А что?

– Напомнить не мог? – Эд с угрозой взглянул на помощника. – Отпусти ее, пока я снова не забыл.

– Будет сделано, – ответил Ян и исчез.

А я почувствовала, что схожу с ума. Так просто. «Раз она умерла, отпусти ее, а то я забыл». Кадр из фильма ужасов. Или триллера. Что я здесь делаю? Что?

– Ты еще тут? – обернулся Эд, вспоминая о моем существовании. – Папка у тебя. Что сидим? Времени не так много.

Снова появился Ян.

– Хозяин, она отказывается уходить со службы. Хочет продлить контракт.

Эд вздохнул. Он выглядел усталым. А я тихонько пробиралась к выходу.

– Сказал – отпустить, – хмуро ответил хозяин. – И девчонку отвези, а то заблудится.

Я выскользнула следом за Яном. Голова кружилась, мысли выплясывали пасадобль. А Ян шел впереди, бормоча что-то под нос. Как он собирался отпускать Серафиму? Значит, Ян может общаться с мертвыми? Или это что-то иное?

Мне бы самой поговорить с Серафимой. После того, что я видела за последние дни, беседа с призраком не казалась такой уж страшной.

Села в машину. Открыла папку. Павел Дмитриевич оказался крепким на вид мужичонкой, чуть лысоватым, с приятными большими глазами и полными губами. Жена, дочь. Жил неподалеку от меня. Чему быть, тому не миновать.

Ян выругался.

– Что?

– Да Серафима эта, – ответил он. – Палкой не выгонишь бабку. Привязалась к нам. Может, пусть остается, думаю? Хозяин про нее все равно забудет. А бабулька пользу приносит. Вон, тебя нам привела.

– Ты можешь видеть духов?

Я мигом забыла о Коробове и переключилась на Серафиму.

– А что тут сложного? Меня хозяин научил. Главное – не бояться. Они сами пугливые. Могут потом и не явиться больше. Надо только пойти туда, где дух точно бывает – к нему домой, например, или на любимую работу. Сосредоточиться, позвать. Все, дело сделано. Я давно работаю с хозяином, привык.

Мне надо поговорить с Серафимой! Хорошо, Ян не торопился отправлять ее… куда? В ад или рай? На небо? В иной мир? Куда?

– Но как ты так быстро связался с Серафимой? – зацепилась я за его слова.

– Она раньше часто в клуб захаживала, когда помоложе была, – хохотнул Ян. – Все хозяину глазки строила. А что? Было, на что глянуть. Но хозяин людей не любит. Он вообще никого не любит.

– Но он же сам не человек?

Я по крупицам собирала такую ценную информацию.

– С какой стороны посмотреть. – Ян пожал громадными плечами. – Тело у него обыкновенное, только не стареет да не изнашивается. А так – человек как человек. Даже сердце бьется. Все, приехали, красавица. Тебя подождать?

– Нет, я рядом живу.

Нехотя выбралась из машины и замерла перед многоэтажкой. Автомобиль с ревом сорвался с места.

Дальше тянуть некуда. Я шагнула в подъезд, вызвала лифт и поехала на четвертый этаж. Чтобы справиться с волнением, начала мурлыкать под нос любимую песенку, но даже знакомые слова не желали всплывать в памяти из-за волнения. Чувствовала себя загнанной в угол. И как ни пыталась отвлечься – ничего не получалось.

Нужная дверь нашлась слишком быстро. Массивная, железная. Нажала кнопку звонка, и из-за двери зазвучала трель. Никто не открывал. Позвонила снова. И снова. Уже собиралась уходить, когда лязгнул замок и в проеме замер хозяин квартиры. Он явно весело проводил вечер, потому что запах перегара ударил в нос.

– Ты кто? – смерил меня Павел недовольным взглядом.

– Служба доставки, – соврала я.

– Ты не ошиблась? Что доставляешь-то?

Он отступил, и я протиснулась в квартиру. Почему-то Павел не вызывал у меня жалости. Было в нем нечто отталкивающее. Хотя я и не могла объяснить – что.

– Послания. Нужно передать, что время платить по счетам. Мой наниматель, – ну не могла, как Ян, называть Эда хозяином – поручил спросить, довольны ли вы итогами сделанного выбора или хотите что-то изменить.

Павел смотрел на меня, как на сумасшедшую, а я не могла подобрать слова. А потом он вспомнил.

– Тот парнишка! – Недюжинный кулак врезался в стену у моего плеча, и я попятилась. – Помню-помню. Думал, он подшутил надо мной. А вот оно как! Пойдем, красотка. Выпьем за новую жизнь.

Павел схватил меня за руку и потащил вглубь квартиры. Втолкнул в двери, и я очутилась на кухне. Здесь царил хаос: грязная посуда, бутылки, запах портящейся еды и полного мусорного ведра. К горлу подкатила тошнота.

– Что морщишься, милая? – хохотнул Павел. – Вот как выглядит квартира счастливого семьянина. А ведь он предлагал мне! Предлагал роли, славу. А я: Катька, Катька. Заладил, как попугай. И где теперь Катька? Загорает с очередным хахалем?

Что ответить? Мне повезло – ни родители, ни близкие родственники не употребляли алкоголь. Но вот среди дворовых подружек имелись дочки подобных типов. Я бывала у них в гостях и иногда видела, в каком состоянии отцы или матери приходили домой. Неудивительно, что Катька сбежала от такого мужа. На фото Павел был куда приятнее, а в жизни оказался беспробудным пьяницей.

– Выпьем!

Передо мной плюхнулся стакан с водкой.

Павел пил с горла, закусывая соленым огурцом. Тошнота усилилась. Я попыталась поскорее справиться с заданием.

– Мне нужно спросить, каков ваш выбор теперь.

– Катька – шалава, – продолжил Павел, не слушая меня. – То «Пашенька, Пашенька». А только Пашенька без работы остался, так что? Руки в ноги – и тю-тю. Дочка, Машка, тоже хороша. Уехала в столицу, в институт, и носа не кажет. Такая же б…, как и ее мать.

Я поняла, что пора пробираться к выходу, но Павел схватил меня за руку: