Время одуванчиков
Шрифт:
– Детей мы теряем – Карначу надо было выговориться.
– Это да.
– Твой то как?
– Учится.
– Не бросил?
– Нет.
– Молодец.
Карнач явно был на взводе
– А мой учится… так, пришел-ушел. Поганец. Говорю, если тебя на митинге возьмут, я за тебя впрягаться не буду. Позориться перед начальством не буду – мало этой песни матерной, хорошо хоть под кличкой выложил, у них там клички как у собак. Молчит.
…
– Мы в их годы с голыми ж… ходили. Сколько греха за них приняли. Думаешь, мне что, в кайф было то что я делаю? Ради них все. Чтобы они как
…
– Просрут они страну на своих вписках. Просрут.
Карнач налил стакан, замахнул. Не закусывая
– Говори, чего у тебя. Влетел кто?
– Нет. Белогорье.
Карнач насторожился
– И такой Ломов.
– И что?
– Шеф поставил задачу пробить
Карнач присвистнул
– Вон ты чего…
– А что? Не советуешь?
Карнач покачал головой:
– Не лезь. Даже близко не подходи.
– Почему?
– А знаешь, такую поговорку – Одесса мама, Ростов – папа, а Сочи – яма? Так вот, Белогорск – яма пострашнее Сочи. Туда даже воры лезть боятся.
– А министерство ваше – куда смотрит?
– Как куда? На показатели, конечно. Там едва ли не самый низкий уровень преступности в ЦФО. Уличной преступности почти нет. Гопников нет давно. Перестрелок тоже нет – Лому конкурировать там не с кем, в соседние области он не лезет, а в своей без его ведома комар не пролетит. Лом это и есть там власть. Все остальное – производное.
– А он кто? Вор?
Карнач покачал головой:
– Нет, Лом не вор. Говорят, ему предлагали короноваться, он отказался.
– Короноваться?
– Это так называется, когда вором в законе делают.
– А почему он отказался?
Карнач пожал плечами
– Черт его знает. Он не из воровской среды изначально, из братков. Незаконченное высшее. С ворами у него отношения напряженные всегда были. Говорят, он с любого места может на память Крестного отца цитировать. В Италию ездит, язык говорят выучил. Видимо он в свое время Крестного отца прочитал и решил так и по жизни двигаться.
– А он сейчас вообще кто? Кем числится? Он лидер ОПГ?
– Ну… неофициально да. А официально – у него и судимостей то нет ни одной. Мы можем любую оперативную информацию на него иметь – а доказывать хрен докажешь. Тем более он старается легально держаться. Например, если хочешь магазин открыть и продуктами торговать, закупай оптом у него, у него там база есть. Дороже, но к тебе с битами уже никто не придет, а если найдутся дураки – им же хуже. Хочешь скажем, парикмахерскую открыть – плати ему за охрану, у него несколько ЧОПов. А так… помнишь, дело Цапков?
…
– Вот он примерно то же самое. Только Цапки райцентр держали – а под ним целая область.
Семидворов прикинул
– Налоги он платит?
– Кто знает. Думаю, он налоговой платит, скорее. Хотя в области у них все чистенько, дороги отремонтированы. Помнишь, московские троллейбусы раздавали?
…
– Так вот, их область не взяла ни одного. У них новые.
– Денег у него много?
– Ну и вопросы…
…
– А как думаешь, он десять лет минимум держит область. Один. Наверное хватает
– Вашим он засылает?
Карнач улыбнулся
– С какой целью интересуешься?
– Да вопрос с кем
столкнусь– А знаешь что? Пошли своего шефа на… Ему надо пусть он и прет буром.
Карнач наклонился вперед.
– Ты думай головой – сказал он – шеф твой потонул давно. Ему Донбасс не простят. А ты еще на плаву. Но это пока. Шеф твой –он и тебя за собой утащит. Брось его пока можешь.
– Не могу
– Почему?
– Есть причины.
– Как знаешь. Но я тебя предупредил. Если бы Белогорье можно было бы раздербанить, его бы уже раздербанили.
Карнач налил себе еще и сказал задумчиво:
– Вовремя предать, Юра – это предвидеть.
…
Из Москвы – Семидворов двинулся на Рублевку, где жил Леонидов. Надо было отчитаться.
Леонидов – жил на Рублевке уже давно, попал туда по браку с дочерью одного видного чиновникам ельцинских времен. Но сейчас доча жила в Вене, а дом принадлежал Леонидову – одному из последних могикан, еще ельцинского призыва.
Место это было… странное это было место. Вроде жизнь а вроде и не жизнь. Везде заборы –здесь все огорожено заборами. Узкая, всего по полосе в каждом направлении, но хорошо отремонтированная дорога, по которой время от времени то Ламборгини проскочит, то Крузер. На Крузерах тут обслуга ездит. Камеры везде.
И тишина. Нет ни крика детей, ни шума города – ничего…
Семидворов посигналил – его машину знали, потому пропустили. Он поехал по длинной извилистой дороге между двумя рядами вековых сосен. Здесь на участке был лес, самый настоящий. Говорят, когда-то тут то ли писатели, то ли ученые жили…
Потом он выехал на разворотный круг. Дом был небольшой по местным меркам. Старого фасона – колонны, благородная желтизна стен. На поворотном круге впереди него стоял Фольксваген Мультиван с затемненными стеклами, в него как раз охранник помогал сесть парню лет восемнадцати с длинными, светлыми до плеч волосам и фигурой теннисиста.
Вот это было еще одно, чего Семидворов в своем шефе никак не мог понять. У него была нормальная семья, приятная жена, с которой они однако вместе не жили, но и не разводились, дети в Европе учились – их было аж четверо. Счастливая семья.
Тогда почему Леонидов, который мог себе позволить любую актрису, модель, с которым мечтали породниться половина всех знатных семей Москвы – предпочитал проводить время с едва достигшими совершеннолетия подростками?
Но это было. Еще с тех времен, когда он курировал тему с созданием нового комсомола – молодежного крыла правящей партии. С тех пор он почему то свернул в сторону, и если раньше как и все заказывал дорогих эскортниц – то сейчас ему тайком привозили мальчиков.
Семидворов ничего не мог сказать. Ни шефу ни про шефа. Еще одно правило Системы – начальник всегда прав чтобы он не делал. Семидворов старался обо всем об этом не думать, но каждый раз как не думать не получалось – к горлу подступала тошнота. Он резко отказал сыну, который хотел учиться в России на политолога именно потому, что если бы Леонидов узнал, он бы заинтересовался. А этого нельзя было допустить.
Шеф вышел явно умиротворенный, находившийся в согласии с этим миром хотя бы на какое-то время – и Семидворов вдохнул и задержал дыхание, чтобы не так мутило.