Время перемен

Туони дернулся, пытаясь отступить — но он-то и был главной целью этой ловушки! Несколько синелицых, попавших в западню вместе с ним смогли протиснуться сквозь ячейки, другие — оказались плотно прижаты к своему кумиру прочнейшими тросами гномьего плетения. Сеть под воздействием устремившихся к земле грузов сжалась в мешок и взлетела в воздух! Стены Золотого Дома затряслись, здание закачалось — но держало немалый вес подземного монстра…

— Вода!!! — снова надрывал легкие Аркан, и в одну из дверей до чертиков напуганные трэли споро втащили медную трубу, по которой через секунду мощным потоком хлынули мутные воды озера, и, повинуясь законам природы, потекли в провал, откуда все еще выбирались синелицые.

— Ворвань!!! — гномы сверху опорожнили прямо на сетку здоровенную бадью с китовым горючим жиром, и Рему оставалось только чиркнуть огнивом и поджечь факел. А потом запустить его — метко, в самую душу пытающегося вырваться из ловушки Туони. — Н-н-на, сволочь, во имя Г-господа нашего!!!

Божье слово, добрая сталь и жаркий огонь — вот что работает против всех без исключения чудовищных ублюдков!

Истошные вопли горящего заживо Туони были лучшим тому подтверждением.

Осознавшие, наконец, замысел Аркана, главы великих кланов, вернули в Золотой Дом воинов — и тех, что не дрогнули, и других — обративших тыл при появлении черного великана. Шаг за шагом они принялись очищать залитый водой зал Эдускунты от выживших синелицых, а потом, прикрываясь щитами от падающих сверху горючих капель ворвани, встали вокруг провала и убивали всех, кто пытался выбраться оттуда, чтобы спастись от жестокой участи быть утопленным в замкнутом пространстве туннеля.

— Эффективно, — сказал вдруг так и стоявший недвижно до этого момента кардинал Амальрик и демонстративно захлопал в ладоши. — Но что вы собираетесь делать теперь?

И глянул на Аркана черными как ночь глазами.

XIX

Трупы синелицых доставали из-под земли до позднего вечера. Они всё всплывал и всплывали, и трэли насчитали что-то около полутора тысяч, не считая тех, кто погиб во время сражения в Золотом Доме. Когда вода, наконец, ушла, провал просто засыпали землей и камнями, закрыли двери и окна, заколотили их досками и люди покинули оскверненное место. Все, кроме обоих Арканов.

Священник потребовал свечи и мел, и, не обращая внимания на подвывания и судороги обгорелого Туони в сети под потолком, принялся наносить на пол, потолок и стены зала Эдускунты священные символы и строчки из охранительных литаний и псалмов.

— Я буду на страже, покуда не прибудут зилоты. А тебе пора возвращаться в Аскерон, — сказал он Рему. — За мной присмотрит дю Валье.

Младшему Аркану страшно не хотелось возвращаться в герцогство. Теперь, когда основная проблема была решена, он был не прочь просто попутешествовать по Северу, пообщаться с его обитателями, узнать их нравы и обычаи, накупаться вдоволь в горячих озерах и поесть местной кухни… Одна старуха Лоухи чего стоила — ее байки про «Орканов» определенно требовалось записать! Поэтому Рем покивал несколько рассеянно и спросил:

— Помощь тебе нужна?

Флавиан смахнул измазанной в мелу ладонью пот со лба и сказал:

— Помнишь, какие слова ты наносил на ящик с химерой?

— Эм-м-м-м, да. Кажется — да.

— Можешь найти где-то краску и расписать таким же образом стены Золотого Дома снаружи? Не прямо сейчас, можно в течение следующего дня. Это защитит от поползновений внешней тьмы…

Рем представил себе объем работы и даже крякнул.

— А можно попросить кого-то помочь?

— Для этого нужен ортодокс. Попроси Эдгара.

— Эдгар занят, он протыкает трупы синелицых и следит за тем, чтобы их качественно сожгли. Важное дело! Ладно, распишу сам, но лестницу-то и ведро с краской мне, например, Микке подержать может?

— Может. Главное, чтобы сами стихиры писал ты… — Флавиан снова сосредоточился на буквах, которые выводил мелом. — Многие скорби праведным, и от всех их избавит Господь. Хранит Господь все кости их, ни eдиная от них не сокрушится. Смерть грешников люта, и ненавидящие праведного прегрешат…

Рем еще некоторое время наблюдал за кропотливой работой брата, а потом развернулся на каблуках и вышел из Золотого Дома через крохотную дверцу, которую оставили не заколоченной.

* * *

Шагая по Байараду в сторону кланового квартала Корхоненов, младший Аркан не переставал удивляться: возникало такое чувство, что все вдруг резко помирились! Линдстрёмы убрали рогатки из заостренных кольев с улиц, Сорса больше не точили ножи на соклановцев старого Вилле… Но Эдускунта ведь не состоялась?

Конечно, воины ранее враждебных кланов не пили вместе и не обнимались на каждом углу, но и схватки из-за косого взгляда больше не вспыхивали. В причинах такого всеобщего благодушия срочно нужно было разобраться! Ответы мог дать Микке.

Где искать саами после тяжелого боя? Конечно — в сауне!

Небольшой аккуратный сруб с резным коньком на крыше из дранки, изящными наличниками, маленькими окошечками, просторным предбанником и настоящей, саамской парилкой стоял на окраине квартала Корхоненов, рядом с искусственным прудом. Из печной трубы валил густой дым, снег вокруг сауны растаял шагов на пять окрест.

Аркан с опаской взялся за дверную ручку — жар шибал в лицо даже на улице!

Ярвинен сидел на скамье, в парилке, обмотав бедра льняной простыней, в окружении горячего пара, дубовых запахов и прекрасных дев с пышными формами, на которых эти самые простыни смотрелись очень интригующе. Девы обрабатывали раны молодого воителя и кокетливо улыбались. На мощной груди Микке болтался кулон на цепочке — подарок Сибиллы. Амулет благодаря своим магическим свойствам не нагревался в адском нутре сауны, и не обжигал кожу сентиментального северянина.

— Двери закрой, хо-олод пуска-аешь! — замахал руками он.

С мороза Рему показалось, что он попал в пекло.

— Раздевайся, чего стои-ишь? Са-ам весь в кровище, разве мыться не собира-аешься?

— Но стегать себя не дам!

— Ополоумел? Кто будет тебя веником оха-аживать, коли ты ранен? — тот самый, настоящий Микке, кажется, снова вернулся, сбросив с себя парчовые одежды и золотые украшения, и убрав из голоса надменность.

И ради этого Аркан был готов некоторое время помучиться. А еще — ради ответов.

— Слушай! — сказал он. — Я смотрю — больше никто не собирается друг друга резать на улицах, а?

— Ну да-а! Разногла-асий больше нет, выберут кунинга-аса — и пойдем вместе душить недобитых синелицых. Выселим их с ледяного побережья, там поставим промысловые форпосты…

— А туомарри? — удивился Рем. — Его выбирать не надо?

Он уже разделся до порток, взял с крючка чистую простынь и обмотался ей наподобие тоги, которые носили сенаторы во времена Старой Империи. Потом слетели и портки — он и заметить не успел, как северные девы их утащили вместе с остальной одеждой в стирку.