Время побежденных

В холле было совсем темно, лишь в углу тлели, догорая, какие-то обломки. Схватив Сандру за руку, я начал пробираться к двери. По пути я наткнулся на что-то мягкое. Я нагнулся и ощупал тело — оно уже начинало остывать. Наверняка были и другие, но я не горел желанием их разыскивать. Последний труп лежал у двери, головой вниз на ступеньках, ведущих в холл. Сандра вскрикнула — тут я ничего не мог поделать. Забавно — то она спокойно в морге работает, то при виде свежего трупа орет как резаная. Никогда не поймешь этих женщин.

Мы пулей пересекли лужайку перед башней и оказались на пустыре. Сандра была в туфельках на высоких каблуках — изящная штучка, но совершенно непригодная для передвижения по пересеченной местности. Пришлось подхватить ее на руки — она обняла меня за шею, ее душистые волосы щекотали мне лицо. Вела она себя на удивление покладисто — словно давешней стычки и не было. Правда, я уже достаточно хорошо знал ее, чтобы предвидеть — это ненадолго. Скоро опять возьмется за свое. Ничего, темперамент бабе не помеха. Справлюсь как-нибудь!

На пустыре царила тьма, и лишь в небе плясало, переливаясь, разноцветное зарево северного сияния — после Катастрофы эти сполохи можно было видеть на осеннем небе почти каждую ночь даже в умеренных широтах, где раньше о них знали лишь понаслышке.

Наконец мы выбрались на твердый асфальт эстакады. Он давно уже растрескался и пошел выбоинами, но все равно идти тут было легче, чем по неровностям заболоченной почвы. Я осторожно опустил Сандру на землю, и девушка, всхлипнув, прильнула ко мне. Я погладил ее по растрепавшимся волосам.

— Все в порядке, детка.

Дрожащей рукой она вытерла слезы.

— Прости меня, Олаф! Я была… такой стервой.

— Но очень симпатичной стервой.

Я повернул к себе ее лицо, мерцающее во тьме словно бледный цветок, и нежно поцеловал.

— А сейчас соберись. Нам нужно торопиться.

— Куда мы идем?

— Нам, вернее, мне нужно повидать одного человека. Но это может быть опасно. Сейчас я отведу тебя к Антону. Семейство у него шумное и безалаберное, но там ты будешь в безопасности. Я не хочу, чтобы ты вновь рисковала из-за меня.

Она покачала головой.

— Нет! Я останусь с тобой. Я чувствую, происходит что-то важное, Олаф!

— Может быть…

— Кто были эти люди? Те, что меня захватили?

— Какая-то организация. Но я и сам не знаю, какие цели они преследуют. Вот это я и хочу выяснить. Они тебя обижали?

Она вновь затрясла головой так, что взметнулись ее темно-рыжие волосы.

— Нет. Они обращались со мной вполне прилично. Сказали, что до полуночи мне не о чем беспокоиться. Но, если бы ты не пришел, я думаю, они бы меня убили без всяких колебаний.

Я задумчиво кивнул.

— А кто на них напал? Это были твои люди?

— Вовсе нет. Мне кажется, что архив ищут несколько группировок, все время наступая друг другу на пятки. Я думаю, кто-то решил убрать конкурентов.

— Что же там такое?

— А вот это, — сказал я внушительно, — я и хочу выяснить.

— Олаф! Но почему ты действуешь в одиночку? Если это так важно, почему бы тебе не обратиться к Антону? Пусть подключит весь Особый отдел!

Я покачал головой.

— Нет. Я доверяю Антону, но предпочитаю сначала выяснить, что к чему. Особый отдел набит кадарами, а у меня почему-то такое ощущение, что они как-то связаны с этим делом.

— Кадары? Но зачем это им? Они никогда не вмешиваются в наши дела, если не считать тугов. И, кстати, где Карс?

Я вздохнул.

— И это мне еще предстоит выяснить. Больше не спрашивай меня пока про него, ладно?

— Ладно, — сказала она покорно.

Вдали раздался вой сирены. Он все приближался, полицейская мигалка вспыхнула на фоне пляшущих столбов северного сияния, и я увидел, как две полицейские машины, промчавшись мимо нас, понеслись к месту разборки. Что-то они быстро сегодня! На нас никто не обратил особого внимания, приняв за прогуливающуюся парочку, хотя место для прогулок было несколько странное и уж, во всяком случае, небезопасное.

Когда мы выбрались на автостраду Овергаттен, до полуночи оставался всего час. Правда, с облегчением подумал я, это значения уже не имело. Я теперь никому не верил и пропустил несколько машин, прежде чем остановить одну наугад.

— В порт, — сказал я мрачному сонному водителю.

В машине было так тепло и уютно, что я с радостью проездил бы всю ночь, однако уже минут через десять такси притормозило, и я увидел знакомые очертания портовых складов. Третий раз за последние два дня! Что-то я сюда зачастил!

— Осторожней, — я помог Сандре выбраться из машины. — Смотри под ноги. Тут настоящие трущобы.

Такси, мигнув фарами, отъехало, и мы остались в темноте, освещаемой лишь тусклым светом одинокого уцелевшего фонаря.

Сандра поежилась.

— Что за неуютное место!

— Так уж тебе сегодня повезло, — отозвался я.

Эта женщина создана для роскошных отелей, палуб океанских лайнеров и салонов дорогих автомобилей, а не для такой работы и уж, во всяком случае, не для таких гнусных мест, как то, в которое я ее приволок. Я дал себе слово, что, как только все закончится, я увезу ее далеко-далеко, в какой-нибудь горный отель, где терраса выходит на сосновый лес, а окна спальни — на прозрачное озеро. Кофе нам будут подавать в постель, а после обеда в тихом ресторане с уютно мерцающими свечами мы будем танцевать под звуки живого оркестра или беседовать с другими постояльцами — например, с какой-нибудь милой пожилой парой, проводящей тут свои дни в покое и довольстве…

…Крыса прошмыгнула у самых моих ног, и я вернулся к действительности.

— Пошли, — сказал я Сандре, — зайдем в гости к одному моему знакомому.

— Но сейчас уже поздно, — возразила девушка, — наверное, он уже спит…

— Он, по-моему, никогда не спит, — сказал я, без особой, впрочем, уверенности. — Вот, погляди.

Дверь ближайшего к нам барака медленно отворилась.

— Как он нас увидел? — изумленно прошептала Сандра. — Тут же все окна замурованы!

— У него везде телекамеры, — пояснил я, — пошли.

Внутри барака ничего не изменилось — моторизованное кресло Стампа развернулось при нашем появлении, и он медленно поднял свое бледное лицо. Сандра покрепче сжала мою руку.

— Вы что-то зачастили, инспектор, — насмешливо заметил Стамп, — чем обязан на этот раз?

— Для начала запри как следует дверь.

— Не стоит трудиться. Она запирается автоматически. И всегда как следует. А это, значит, и есть ваша дама? И как же вы ухитрились ее оттуда вытащить?

— Перестань паясничать, — устало ответил я, — ты и сам все знаешь.