Время последних песен

Хотя нет, простите мою невнимательность вызванную мгновенным ослеплением. Немного справа треть видимости занимало нечто похожее на край большого шара. А чуть левее висела, затмевая огоньки во тьме, похоже, тоже огромная сфера.

Когда глаза мои привыкли к столь резкой смене освещения, я понял картинку.

Наш живой корабль завис на орбите какой-то планеты. А с нами рядом тоже на орбите находилось нечто явно искусственного происхождения.

– Корабль? – Сам не ожидая этого от себя, спросил я.

– Звездолёт, – подтвердил капитан.

– Конкуренты?

Моя язвительность однажды меня погубит.

Однако капитан отреагировал так, словно ничего не заметил. Похоже, этот корабль и планета интересовали его в первую очередь.

– Узнаёте планету? – Спросил он.

Не просто же так он спрашивает именно меня, подумал я, и присмотрелся к изображению. Сначала просто посмотрел, затем уже внимательнее.

За всю жизнь и карьеру вблизи я видел только две планеты: Землю и Луну. И если шаров схожих с нашей Луной, как говорят астрономы, во вселенной бессчётное множество. То Земля такая одна. И пусть меня никогда больше не полюбит женщина, если эта планета не была полной копией моего родного мира. Даже в тени покрывающей ночную сторону хорошо просматривались знакомые очертания материков там, где поверхность не скрывали от взгляда облака. Сколько раз я видел это сквозь иллюминаторы нашей космической станции. О ней я скучал долгие месяцы в невесомости. О простых вещах. О зелёной траве и снежных сугробах. О сутолоке городов и о тишине деревень. Обо всём, чего не увидишь с орбиты.

Но что-то меня смущало. Что-то было не так.

– Это Земля, – как-то очень спокойно объявил мне капитан.

И тут я понял, что так меня смущало. Хоть мы и висели над погружённым в ночь полушарием, внизу не светилось ни единого огонька. А вокруг (это я увидел глазами корабля) не вращалось ни одного спутника. Это не могла быть Земля.

– Это не Земля, – сообщил я капитану. – Хотя весьма похожа. Вы вызвали меня для подтверждения этого факта?

Если поразмыслить, то это разумно. Корабль натыкается на планету по всем параметрам схожую с Землёй. Капитан же, как и экипаж – выходцы из других миров. Координаты прародины человечества за сотни тысяч лет могли оказаться утерянными. Сравнить не с чем. А из коренных землян на борту только я. Кого ещё спрашивать?

– Это Земля, – упорствовал капитан. – Вот только откуда она здесь? И как мы сами тут очутились?

– С чего вы это решили? Планета просто похожа.

– Нет света, радиофона, спутников, – как-то тоскливо произнёс капитан.

– Именно, – подтвердил я.

На несколько мгновений капитан, возможно от волнения, преобразился в то, каким он был на самом деле. Лучше этого никому не видеть. За всю историю видеоигр никто ещё из художников не смог создать такого монстра. Судя по всему весьма разумного. Ибо он быстро собрался и принял привычный мне облик.

– Это, к нашему общему сожалению, Земля, – вздохнул он.

– Невозможно, – упорствовал я.

– Он сошёл с ума? – Мысленно спросил я у корабля.

– Тебе станет трудно принять истину, – ответил мне он.

И тут я вспомнил про двести тысяч лет. Теперь всё становилось понятнее. Насколько это вообще возможно в моей ситуации.

– Это Земля сегодня? – С надеждой спросил я. – Люди эвакуировались с гибнущей планеты?

– И забрали с собой все спутники, – копируя мой недавний ехидный тон, прозвучал в моей голове голос корабля-ящерицы.

– Это Земля как минимум за пять-десять тысяч лет до твоего рождения! – Задумчивым голосом произнёс капитан. – Вот только ума не приложу, как мы сюда попали.

Новая вводная? То двести тысяч лет вперёд, то пять тысяч лет назад! То мне не понятно, как я очутился в далёком будущем. То теперь моей копии не ведомо, каким образом мы оказались в достаточно далёком прошлом.

Ладно. По правилам требуется понять, а к чему это всё? Может быть, дело в том шаре, что, как и мы висит над планетой?

– Хорошо, – сказал я, – допустим это Земля.

– Древняя, – напомнил капитан.

– Пусть древняя, – согласился я.

Он одобрительно кивнул.

– А как мы тут оказались? И что ещё вот это тут висит?

Капитан совершенно по-человечески почесал голову.

– Мы не можем знать точно, ибо аналогов не сохранилось, – начал он. – Но судя по архивным описаниям это корабль времён экспансии волхов. Существовала когда-то такая древняя раса.

– В смысле «существовала»?

– В смысле, что её давно нет. Они вымерли. Загубили собственный мир. А экспансия наугад лишь растратила их ресурсы окончательно.

– Загубили свой мир?

О чём-то таком постоянно твердили с экранов телевизоров в моей нормальной прошлой жизни. Уж, не к этому ли ведёт суть эксперимента?

– Урбанизация, индустриализация и прочее, – отмахнулся капитан. – Потом, если захочешь, я покажу тебе снимки из архива. Планета даже в моё время уже не была пригодна для жизни. Её используют, как музей ужасов для воспитания детей.

– И этот их корабль…

– Они начали кое-что понимать ближе к своему закату. Понастроили кораблей, загрузили в них помимо экипажей десятки тысяч эмбрионов. Они отправили их во все стороны в надежде, что хоть несколько смогут отыскать пригодные для продолжения жизни планеты.

– Нашли?

– История об этом умалчивает, – вздохнул капитан. – Но вот такие корабли уже находили. Вернее сказать то, что от них осталось.

– А этот целый, – сообразил я. – И мы за пять-десять тысяч лет до моего рождения.

Это я повторил уже скорее для себя. Надо лучше понять вводную, чтобы быстрее выйти из программы.

– Как раз время экспансии волхов, – подтвердил капитан.

А как, кстати, мне его ещё можно называть?

– Вы зовёте меня Питером, – произнёс я, – однако так и не назвали своего имени. Немного неудобно для взаимного общения. Вы не находите?

Капитан абсолютно по-нашему усмехнулся.

– Настоящее моё имя вы даже произнести не сможете, – ободряюще сообщил он. – Но, если это вам так необходимо, то выберем нечто близкое к нему по звучанию, хотя и весьма относительно близкое.

– Готов воспринять.

– Как вам: Еугравий?

– Евграфий, – подытожил я. – Граф короче.

– Можно и так, – согласился он. – Тем более что на вашем языке это означает высокий статус!

– Он шутит прямо как вы, – возник в моей голове голос корабля. – Хоть оба ваших вида, на мой взгляд, жутко страшные как внешне, так и внутренне…

– Заткнись, – посоветовал я.

– Однако нечто общее у вас есть, – не внял моему посылу корабль-ящерица. – Вы оба пытаетесь разрядиться шутками в момент глобального кризиса.

– Кризис-то в чём?

Похоже, я произнёс это уже вслух. Граф встрепенулся почти как котенок, отошедший ото сна. Вероятно для существа, что мне довелось мельком увидеть, это было обычной реакцией. Вот только передо мной стоял не котёнок. Об этом стоило помнить.

Чёрт возьми, меня всё больше и больше затягивает в эту вирту!